Александра Девиль - Суженый Марии

Так случилось и с отцом Хрисанфа. Вскоре после его казни, не выдержав удара судьбы, умерла и мать. В одночасье одиннадцатилетний мальчик лишился и родителей, и дома. Его отдали на воспитание тетке – сводной сестре отца. Она ненавидела родителей Хрисанфа, завидуя образованию и успехам его отца, красоте матери. Теперь, злорадствуя, она вполне отыгрывалась на мальчике. Не меньше старались и две ее дочери – отменно злые и заносчивые девицы, умевшие больно унизить мальчишку. Хрисанф был уже не так мал, чтобы не заметить, что, ко всем прочим порокам, девицы еще и очень развратны и любого мужчину, попадавшего в их поле зрения, стараются склонить к греху своими сомнительными прелестями. Даже священник их прихода отец Ираклий подвергался атакам бойких сестер. Хрисанф не раз замечал, что священник смотрит на девиц презрительным взглядом, и это радовало мальчика, он проникся невольной симпатией к отцу Ираклию. Но того, что произошло дальше, он никак не ожидал.

Однажды священник ласково заговорил с Хрисанфом, объяснил, что давно замечает, каково приходится мальчику в семье тетки, и предложил ему свое покровительство. Хрисанф с радостью согласился. Он не чувствовал особого тяготения к духовному поприщу, но рад был уйти куда угодно из ненавистного дома. Вскоре отца Ираклия перевели в Никейскую епархию, и Хрисанф уехал вместе с ним. Ему все больше нравился красивый, добрый и еще сравнительно молодой отец Ираклий. И как-то само собой получилось, что Хрисанф стал не только верным послушником, но и любовником отца Ираклия. Хрисанф был достаточно вольнодумным мальчишкой и не слишком боялся греха. К тому же он не любил женщин, которые все казались ему притворщицами, столь же злыми и похотливыми в душе, как его двоюродные сестры. Потом отца Ираклия послали в один из монастырей Тавриды, и Хрисанф снова последовал за ним, приняв имя отца Варадата.

Шли годы, способный юноша постепенно поднимался на духовном поприще. Однако после смерти отца Ираклия у него начались неприятности. Привыкнув к противоестественной любви, он стал льнуть к молодым и красивым монахам и однажды был с позором изобличен. Отца Варадата вместе с письменным доносом о его грехах отправили в Константинополь на корабле купца Зоила Оксиванта. Грешник, улучив минуту, рассказал купцу о своем горе и попросил помочь. Зоил смекнул, что умный и грамотный монах еще очень может ему пригодиться, и устроил так, что два сопровождавших Хрисанфа монаха бесследно исчезли, а изобличительное письмо оказалось в руках у купца. С тех пор бывший отец Варадат, снова превратившийся в мирянина Хрисанфа, попал в постыдную зависимость от своего жестокого благодетеля.

Теперь, отправляясь на Русь добывать невесту для Зоила, Хрисанф старался прежде всего для себя. Он был уверен, что после женитьбы Зоил очень быстро сгорит в огне своих знойных чувств и уже не помешает рабски зависимому помощнику жить свободно и безбедно, пользуясь плодами тяжко заработанного наследства.

Перед самым отплытием из Константинополя Хрисанф еще раз побеседовал со своим хозяином. Зоил возлежал на высоких подушках, а его натертые бальзамом и перетянутые повязками ноги покоились на мягком валике.

– Мне уже лучше, и я надеюсь встать на ноги как раз к приезду моей нимфы, – заявил грек, блестя глазами.

– Да будет так, – пряча усмешку, сказал Хрисанф. – А еще дай Бог, чтобы за время моего отсутствия в империи ничего не случилось. А то ведь может статься, что твою нимфу некуда будет вести.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Зоил.

– Ты разве не слыхал, что латиняне опять собрались на восток? Конрад Германский и Людовик Французский еще в прошлом году дали обет начать крестовый поход. Знающие люди говорят, что крестоносцы двинутся в путь очень скоро, в конце этого месяца. Если они пойдут по старой дороге, как это уже было во времена Алексея I, то нашей столице несдобровать.

– Не очень-то я верю этим слухам, – проворчал Зоил, недовольный мрачными предсказаниями Хрисанфа. – Ведь наш император Мануил женился на племяннице Конрада, так что они с немцем теперь родственники. И потом, князь Раймунд Антиохийский принес ленную присягу Мануилу. А ведь Раймунд – дядя французской королевы. Нет, наш император сумеет договориться с крестоносцами, и они пойдут в обход Константинополя, через Геллеспонт.

– Дай-то Бог, я сам того желаю. Но у меня мало надежды на спокойную осень в этом году. Говорят, крестоносцы еще могут сговориться с Рожером Сицилийским, а ведь он отъявленный враг Византии, даже с мусульманами сговаривается против нас.

– Ну, этот норманн Рожер – просто безбожный пират, и василевс найдет на него управу. Говорят, Мануил уже сейчас вступил в союз с Венецией против Сицилийца.

– А если все же крестоносцы сговорятся с Рожером и пойдут на штурм Константинополя? Увы, наши стены в ветхом состоянии, а сил для защиты мало.

– Оставь свои зловещие пророчества, пифия, – недовольно поморщился Зоил. – Как бы ни были алчны крестоносцы, они не решатся штурмовать христианскую столицу. Все ограничится перебранкой. А королевские распри меня не очень волнуют. Я не державный муж, и хочу жить своей маленькой жизнью и иметь в ней свои большие удовольствия, хе-хе…

– Иногда маленькие люди расплачиваются за распри великих, – вздохнул Хрисанф, вспомнив судьбу своих родителей. – На востоке говорят: «Воюют цари, а страдает народ». А вдруг, узнав о грозящих Константинополю опасностях, русы откажутся выдать свою дочь за грека?

– Что?.. – насторожился Зоил. – Но ты ведь так рассчитал свой путь, чтобы прибыть в Киев в отсутствие Дмитрия и Константина?

– Да, но у Марии есть еще мать, сестра и другой брат. Что скажут они?

– А это уж твое дело – убедить их, что девушка должна уехать. Надеюсь, что любовь к отцу и брату окажется сильнее, чем страх перед поездкой в Константинополь. И потом, думаю, что до русов еще не докатились слухи о приближении крестового похода.

– Кто знает. В Киев часто приезжают иноземные купцы.

– Так поспеши, чтобы опередить эти слухи.

Отплывая из Константинополя, Хрисанф был уверен, что Дмитрий Клинец и его старший сын уже добрались до берегов Тавриды. Чтобы исполнить задуманное, грекам было необходимо отсутствие Дмитрия.

Между тем Клинец задержался с отъездом недели на две. Причиной тому была его тревога из-за появления в Киеве черниговских послов. Князья Давидовичи, словно желая разрушить то хрупкое спокойствие, которое установилось в столице после замирения Изяслава с половцами, прислали объявить, что просят его выступить против Юрия Суздальского и Святослава Ольговича, захватившего их земли.

Дмитрий был в числе тех киевских бояр, которые призывали Изяслава не верить черниговским князьям. Тысяцкий Улеб, выступая от имени этих бояр, предостерег великого князя: «Давидовичи – двоюродные братья Ольговичей и всегда действовали с ними заодно. Святослав Ольгович – союзник Юрия Суздальского. А Юрий, дядя твой, спит и видит захватить киевский престол. Мы думаем, что Давидовичи действуют по наущению Святослава и Юрия и хотят заманить тебя в ловушку. Не поддавайся на их просьбы, не начинай войны, – тем паче что киевляне не захотят воевать против Юрия, сына Мономахова».