Юрий Слобода - Атлантида

– Славно ты трудишься, мастер.

– Слава Океану, Сойка, – выдавил из себя Хостомар и потух… И снились ему божества океана…

Божества океана.

Белая соль рассвета уже обозначила контур берега. Таяла луна, отдавая своё свечение небу. Кесор-Пряник, сидя на влажном берегу, метал в лёгкую набежавшую волну жареных креветок из огромного блюда, возвращая в родную среду дары океана. Время собирать и разбрасывать раковины…

Сны, как волшебное море, куда попадает утонувшей рыбой душа… Вольготно ей в вольной стихие миража, не хочется выплывать на жаркую сковородку жизни. А на дне – божья благодать. Из зелёной глубины всплывает с медузой водяной солнечный зайчик лучу поклониться. Рачок отшельник в келье панциря воздаёт хвалу океану. Краб крестит жертву клешнёй, нарушая пост моря. Молодая русалка втихаря нерестится внебрачными чадами.

Из коралловой чащи выплыла Ри. Потянула ладони к мастеру, глазом окуня прокатилась по нему. Рыжие плавники, как грива Сойки. На пухлых губах улыбка играет. Говорит с аттисом на языке ивестидн, что-то сказать ему хочет. Отшатнулся Хостомар от божества. Пора выплывать из хмельного миража. Но пальцы Ри уже его обнимают тонкими перепончатыми ластами-плавниками…

Открыл глаза Хостомар, значит, проснулся. Нет Ри рядом, только какой-то дядька его обнимает, приголубил пятернёй, как невесту мужнюю. Растолкал его. Тот сам только что загребал волну в пучине сновидений. Глаза выпучены, как у краба, зрение фокусируют.

– Ты кто?

– Аттис-скиб, атлантис камня, Хостомар. Для праздника резьбу ладил.

– А я юттис-скиб, мореход Ютистиленты, значит. И жених, муж теперь. Ты моё торжество справлял.

– А жена где, супруга законная?

– Была… – произнёс тот растерянно.

День начался с неприятности. Ленивая волна размазывала пепелища ночных костров, собирая скупую дань океану. Вдалеке, на каменных блоках, где лежали вчера щиты воинов, ветер пылил пеплом. Торопился к воде черепашонок, налягая на маленькие ласты. Разбитую чашу раковины турриды поглощал зыбучий влажный берег.

Жених и муж юттис собирался искать пропавшую законную жёнку. Решили искать вместе, веселее ж.

Путь лежал к жилищу анта, Кесора-Пряника.

– Он-то должен ведать, где его загулявшая дочь, – успокаивал себя рассеянный новобрачный.

Скиба юттиса звали Ль-Охи, светлое имя в честь духа песни штормящего моря. Верховный дух Песни океана, Ль-Охи творит, когда чувствует вздох родившегося глубинного родничка, пощёчину волны холодному камню или стонущие в Океании древние тела островов. Он созерцает и созидает иллюзию. Шторм его стихия. Когда над коралловым рифом громадой поднимаются волны, Ль – Охи превращает их в дворцы-миражи, приглашая возлюбленную эстелию рифа в волшебный замок мечты. Эстелии отвечают за стабильность домашнего очага. А их духи общались с духами героев на ночном небе. Но если над океаном штиль – творения Ль-Охи исчезают. Эстелия выгоняет Ль-Охи из своей лагуны. И он скитается по океану, ублажая Верховных духов стихий.

Сегодня Ль-Охи изрядно штормило после вчерашнего. Тело молодого юттиса придерживал и направлял Хостомар, как загулявшего на случке жеребца, потерявшего набойку для копыта в стойле. Жарило солнце, поползли тени в придорожный кустарник. Тяжёлый кожаный хвост упорно тянул по песку варан.

Шлемоносца анта они увидели не доходя до жилища. Кесор-Пряник сам был в печали, он двигался навстречу, тупо бороздя носком рваного сандалия придорожную пыль. Шлемоносец посеял свой шлем этой ночью. Анту парадный шлем выдавал станцент вместе со штандартом. Изготавливался шлем мастером на заказ из морды синей или серой акулы. Кожа дубилась и натягивалась на бронзовый корсет, стягивалась ремнями и крепилась серебряными заклёпками. Шлем Альки был символом доблести. Гавкнула доблесть Пряника, накрылась бронзовым тазом. Должно быть, забрал прилив атрибут воина потешать океанскую братву.

– А если нет?

Вмешался новый зять Ль-Охи.

– Кого искать, юную жёнку с прекрасным личиком или облезлую акулью морду?

Кесору-Прянику было дорого и первое и второе. Хостомар предложил посетить проворную и всезнающую скалгу Нелою.

– Ей ведомо всё.

И потопали они в ближайшее поселение, посетить вещую распутницу.

Первые поселения островитян-аттов на побережье и островах – в гротах и жилищах пещерах из ракушняка. Они промысловики, собиратели, охотники.

Поселения островитян-аттов.

Селились они у пресных источников и у дельт небольших рек близ коралловых рифов. Их жилища и целые поселения зачастую находились непосредственно на руинах исчезнувших иных загадочных працивилизаций планеты. Позже люди высекут в камне свою историю. И в гранитных барельефах и скульптурных формах океанид появятся человеческие лики, образы и формы. Одежда атлантов-островитян была яркой, пёстрой и соответствовала палитре океанских коралловых рифов. Также присутствовала разнообразная бижутерия, выполненная из различных обитателей моря с символикой океанид и богинь. Жемчуга оберегали от неприятности и плохого глаза (они считались зеницами океана). Их носили не только женщины, но и воины-скибы. Жемчужинами, культово украшались шлемы.

Вдали уже виднелось поселение скалги Нелои. Скалги – выходцы из южных племён Северной Атлантиды, это нынешние Азорские острова. Так же они пришли с Шотландских и Гебридских островов и земель материка. Скалга Нелоя хороша была всегда. Славятся женщины Ибоса доблестью и красотой. А так же хитромудрым опытом и умением себя показать. Прежний муж её, И- Хор был пленён соседними северянами. Много воды пролилось с тех пор с неба… Больше мужей Нелоя не заводила. Дочь её, Рацителия, жила в казармах пол-скалг. Скалга Нелоя толковала сны, могла предсказывать смерть и рождение. А ещё она могла вызывать демонов, запечатанных в её глиняных пифонах. Никто этого не видел, но все знали это. Но, главное, она варила крепкое зелье, которое сшибало с ног, как от удара в лоб бойца-скиба. Нелоя искусно готовила это зелье из разных трав, кокосовой кожуры, различных забродивших плодов с обязательным добавлением птичьего помёта, для дури. Народ валил к ней как на светлый религиозный праздник.

Сегодня у Нелои никого не было. Было чисто и прибрано, как на небесах у девственниц Шуний. Булькало радость-зелье, капала скупая брильянтовая капля священной огненной водицы в ёмкость у очага. В другом глиняном котле уже остывал приготовленный лечебный отвар. Душистый сивушный туман уходил в промежность потолочного дымохода, где бражничают ритеи домашнего очага. Туманный запах потянулся и в открытую дверь. По белой известняковой стене растекались солнечные лучи. Под потолком висели засушенные травы и коренья. Черепа мелких птиц и зверушек, для ритуала колдовства. И большой череп тотемного животного – козла. Во время тайных церемоний ведунья Нелоя цепляла рогатый череп на голову и облачалась в козлиную шкуру, висящую тут же на длинной жерди. Она вызывала бражных духов этого священного пойла. И эти невидимые духи затем посещали выпивох и морочили их. Иногда они появлялись в виде рогатых демонов. Тогда Кесор-Пряник гонял их жихой по комнатам, пытаясь выдворить из своего жилища, а домочадцы прятались по углам. Должно быть, тоже от рогатых.