Павел Волчик - Голоса другой планеты

От воды потянуло прохладой. Она неохотно кивнула – вдруг разговоры натолкнут его на разгадку.

Эрида первая нарушила молчание.

– Как ваши успехи? Сигналы с планеты напоминают вам хотя бы один из земных языков?

– Нет. Слушайте, иногда лучше забыть о проблеме, и тогда придёт её решение. Понимаете? Возможно, вся загвоздка в том, что вы здесь варитесь в одной кастрюле. Как в таких условиях может прийти оригинальная идея? Давайте не будем о планете. Прошу вас.

Девушка молча пожала плечами. Они шли по тропинке небольшого сада, выращенного на территории острова. Истошно квакали лягушки. Ари был явно не в настроении сегодня.

– Скажите, как вы можете терпеть хор этих рептилий? Они орут всю ночь.

– Лягушки – это амфибии, Ари.

– Какая разница! Как будто от этого их приятнее слушать. Название вашей планеты, кстати, весьма неудачно. Лира, музыкальный инструмент, не издаёт таких противных звуков.

– Мы же договорились не говорить о планете.

Он засопел и кивнул. Они обогнули станцию с самым крупным телескопом «Голиаф». Краешком глаза Эрида заметила сутулую фигуру отца, стоящего на одном из балконов. Он посмотрел на них и ушёл в полумрак комнаты.

– Вы никогда не хотели уехать отсюда? – спросил Ари каким-то другим, потеплевшим голосом.

– Я же говорила вам, что для нашей семьи…

– Да-да. Но вы, разве вы не хотите завести свою семью, детей…

– С кем?

Она посмотрела на него. Он был чуть ниже её ростом и совсем на неё не похож: светлая кожа, рыжие брови.

– Со мной, например, – прямо взглянув на неё, ответил Ари.

Она не выдержала, улыбнулась.

– Судя по нашей с вами внешности, наши гены довольно далеко разошлись когда-то.

– Бросьте, я не знаю генетики, но слышал, что для потомства это хорошо.

Она открыто рассмеялась:

– А вы когда-нибудь видели фотографии детей, появляющихся от таких браков? Их внешность довольно-таки…

– Оригинальная? – он тоже повеселел немного. – Ну вы же цените оригинальность…

Они смущённо помолчали, стоя у перил.

Лягушки словно издевались. Как будто им болота мало и все они собрались вокруг острова.

– Признайтесь теперь, что вам не хочется их убить, – Ари скрестил на груди руки и отвернулся от воды.

Девушка мечтательно уставилась на зелёную бархатную воду:

– Для них это самая лучшая песня. Просто мы не понимаем её. Нужно привыкнуть к ним, покрутить в голове этакие настройки, как у радио…

Она повернула голову и совсем близко увидела круглые от удивления глаза Ари. Его брови, как две гусеницы, поползли вверх.

– Что вы сказали, Эрида? Про песню и радио…

Она открыла было рот, чтобы повторить, но увидела только его удаляющуюся спину.

Разбуженный скрипом двери, профессор поднял со спинки кресла голову и быстро потёр глаза:

– А, это вы… Я задремал.

– Мне пришла в голову мысль. Вернее, не мне…

– Тише, Ари. Голова раскалывается. Честно говоря, я как раз собирался сообщить вам, что наш договор… Средства урезаны… А вы вместо работы гуляете с моей дочерью…

– Фроуд! Да послушайте меня! Вы засиделись, заспались на своём болоте. Эрида… Обсудим её в другой раз. Хотите о планете? Так вот – никакой это не язык. Склейте щелчки с щелчками, скрежет со скрежетом, рёв с рёвом…

Профессор зевнул:

– Не впечатлили, Ари. Естественно, мы первым делом классифицировали звуки и затем соединили их. Есть записи.

Молодой человек чуть не схватил его за плечи:

– Что же вы молчали! Давайте послушаем!

Они прошли в аудиторию.

Профессор включил первую попавшуюся запись, где были совмещены свистящие звуки, и долго недоумённо глядел на молодого человека, который слушал их с закрытыми глазами, покачивая ногой.

– Вы говорили, у вас неважно с музыкой, да, Фроуд? – сказал Ари слишком громко, так как сидел в наушниках.

Хансен нахмурился. Молодой человек снял ракушки.

– А у вашей дочери как?

– Честно говоря, особенно не интересовался, – покраснел вдруг профессор. – Но на музыкальных инструментах она никогда не играла.

– Ну естественно. Ведь ваша семья всю жизнь занималась только астрономией.

Ари обнаглел настолько, что сказав это, улыбнулся во все свои тридцать два зуба.

– К чему вы клоните?

– Никакой это не язык. Вот к чему. Самая обыкновенная музыка. Просто… Несколько отличающаяся от нашей, земной. Вы поймали сигнал радио, Фроуд. Или что-то в этом роде. Дайте мне послушать ещё пару записей, и я вам точно скажу, что это песни жителей планеты Лира, исполненные в разных стилях, которые они регулярно слушают у себя дома.

– Радио… – профессор побледнел. – Ари, неужели это значит, что вы не сможете разгадать, как выглядит планета?

Молодой человек улыбнулся:

– Спокойно, профессор! Представить себе пейзажи разных стран по музыке куда легче, чем по языку.

Фроуд кинулся к Ари и схватил его за плечи:

– Говорите, что вам для этого нужно!

– Время. Месяц или два.

– Мы подождём, нам не привыкать. Что ещё?

– Базу традиционных песен народов Земли. Музыкальную коллекцию планеты Лира со всеми соединёнными звуками. И холст, такой большой, какой сможете достать…

– С аудиотекой проблем не будет. А холст…

Профессор схватил Ари за руку и – кто бы мог подумать – побежал как мальчишка, увлекая молодого человека за собой.

Они пробегали через светлые залы и маленькие комнатки, заваленные книгами и наполненные неизвестными механизмами. Их ноги стучали по винтовой лестнице, перед глазами мелькали иллюминаторы. Наконец они вошли в огромный тёмный зал. Фроуд поднял рубильник, и яркие лампы осветили побелённые стены и мощные колонны, поддерживающие высокий потолок.

– Это помещение предназначалось для местной библиотеки, но…

– Средства сократили. Ясное дело. Вы, астрономы, любите жить на широкую ногу.

– Вам достаточно такого пространства?

– Более чем, благодарю. Но ввиду того, что я не ожидал, что холст будет настолько большим, я попрошу, чтобы все, кто не слишком занят на станции и умеет красить стены, присоединились ко мне.

– И я мог бы…

– При всём уважении к вам, Фроуд, вынужден отказать. Вы слишком долго мечтали увидеть, какая она – планета Лира, пускай для вас это станет сюрпризом.

Двадцать девять дней спустя Эрида под руку привела профессора к заветной двери зала. Их встретил Ари, с осунувшимся лицом и тёмными кругами под глазами. Запах краски исходил от него даже несмотря на то, что он был переодет в свежую одежду.

– Вы готовы?

Что-то в его тоне заставило Хансена вздрогнуть. Профессор кивнул.

– По мере того, как мы будем продвигаться дальше, папа, – шепнула на ухо Эрида, – стены будут последовательно освещаться…

На первом участке стены возник пейзаж: кривые линии жёлто-зелёных холмов, в них, как лежбище слонов, – разрозненные потрескавшиеся серые скалы. Широкая степь, усыпанная чёрными и белыми меховыми комочками…