Ирина Фургал - Благоприятный момент. Роман ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА. Часть V

Справа что-то тихонько заскрежетало. Полагаю, это Хрот заскрипел зубами от досады, что ему нечем записать интересную сказку. Такого он ещё не слышал!

Однако, не знаю, как у людей в головах рождается подобная дребедень. Имение с самого начала принадлежало Пагам. Пра-пра-пра-пра-прадедушка Лалы и впрямь был главнокомандующим, но по официальной версии никакими анчутскими женщинами у них в роду и не пахло. Паги ведь дальние родственники и Корков, и самих Охти, поэтому официальная версия может быть только такой. Хотя, мы с вами знаем теперь об общем предке-анчу, но тсс! Надо же придумать такое: мальчик-полужаба! Я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Мирон, залёгший слева от меня, зажимал рот двумя руками. Правильно делал. Даже тихое хихиканье в исполнении Мирона переполошит всю долину.

Мы ждали сигнала от Инары, и от нечего делать прислушивались к беседе стражников. И знаете что? Комары, эти подлые мошки, так и пищали вокруг, и кусались так, будто в долине всё в порядке, всё как всегда.

Слова стражников подтвердили наши предположения.

– А я слыхал, будто то, что делают здесь, большой вред здоровью наносит, – выслушав сказку, сказал тот из парней, что помоложе.

– Да брось! Глянь на меня. Все полтора года отслужил – и ничего. Перхоть только да зрением ослаб. Но это от мелких деталей делания. Поначалу у станка стоял, а после того, как заболел и еле вычухался, меня в охрану перевели. Послезавтра домой отправлюсь. Скопил порядочно. И ты, чай, не с пустыми руками уйдёшь. На еду не тратимся, формой обеспечены. Знай, копи свой заработок, и думай, как собственный дом отгрохаешь да женишься. Мы с тобой нищими сиротами росли, а у наших детей всё будет. А то, что безвылазно здесь сидим – так это и потерпеть можно. Полтора года – подумаешь! Быстро пролетят. Зато потом в любом месте поселишься, хоть в столице самой. В той же Някке нипочём бы не заработал таких деньжищ даже и за пять лет. Кто тебе про здоровье сказал, хотел бы я знать?

– Сказал мне помощник капитана с «Золотого слитка».

– Из тех, что ли, кто с господами в столицу подался?

– Ну да. А те, которые прибыли в их отсутствие, на днях, то есть, тоже об этом только и говорят. И задерживаться здесь не желают. Как сам не слыхал-то?

– Да слыхал краем уха. Ну так что ж. Послезавтра моя служба заканчивается. Оно, конечно, страшновато и подозрительно, что господа принимают здесь бандитов, которые по округе слоняются, да не моё это дело.

– Удрать бы, пока не поздно. Ну его, контракт этот. Помнишь того, с бородавками? Пошёл домой, вроде. Только сказал, что храм наверху посетит. Заночует в нём. Вроде, обет у него.

– Ну да.

– Так вот. Неспроста господа выпускают за ворота вечером уже. Дескать, до Катиты недалеко. Вечером попозже, и только по одному.

– Так никто и не нанимался сразу толпой. Всяк в свой день. А что такого?

– Не спалось мне ночью-то. Я вышел, да и к источнику пошёл.

– Нельзя бродить ночью. Контракт читал?

– Так живот прихватило, а вода, говорят, целебная. Вот я пошёл потихоньку, а от источника храм виден. А ночью, да в нашей тишине, далеко слышно. И слышал я с той стороны как бы шум драки. Потом выстрел. Да-да. Вскрик – и будто тело по склону покатилось, а какие-то люди следом побежали. Только не говори, что это охота. Здесь вся дичь сама собой передохла. Потом у Бита Корка видел я кинжал Бородавчатого – отца его подарок. Отец оружейником был.

– Ты что сказал? Господа не называют имён.

– Зато их узнать можно и без называния. Самый главный хозяин здесь Бит Корк. У него самого имение на той стороне реки. Я в его деревне жил и с сыном его, с Блотом-стихоплётом, мальчишкой дружил и играл. А потом жил в других местах, и потому старый Бит меня не узнал. А я бы его точно окликнул, если бы вербовщик не предупредил, что, мол, никаких имён.

– Хочешь сказать, – протянул старший страж, – что живыми отсюда люди не уходят? Что господа боятся слухов и не доверяют нашим подписям в бумагах о соблюдении тайны? Об этом… Как его? Неразглашении. И что ж мне делать послезавтра? Как избежать?..

– Скажи, ты догадывался? Догадывался, только думал, авось пронесёт? – заглядывая старшему в глаза, спрашивал младший. – Где старые Корки, там всегда каверза. Я как увидел Бита, сразу понял – дело нечисто. Вот скажи, ты знаешь, зачем господа со всей своей бандой так внезапно вдруг в Някку, в столицу, умчались? Я сам видел и слышал.

«Это тот самый подвох», – мог бы сказать я. Но вместо этого продолжал вслушиваться в беседу.

– Шпионом ты бы был неоценимым, – бурчал старший. – Работать бы тебе в полиции, что ли. Какого чёрта сюда нанялся?

– Всё деньги!

– Проклятые деньги!

– Нужны были до зарезу!

– Мечтал, что выберусь в люди!

– А теперь кажется мне, что не так уж сильно в них и нуждался.

– Можно было бы помалу зарабатывать и спокойно жить.

– Среди цветущей природы.

– В деревне: там нынче уж грядки зазеленели.

– Птицы поют…

– Соловьи…

– Собаки брешут…

– В ночное бы…

– На сенокос…

– Да, это было бы лучше.

– Что теперь делать?

– Как быть?

И тут парни были избавлены от мучительных переживаний за своё будущее. Наша компания взяла эти заботы на себя. На нашем берегу Някки начали действовать Инара и Сая.

Ох, как там громыхнуло, какими цветами окрасилось небо! Это было похоже на грандиозный пожар, на ужасную катастрофу, на извержение вулкана! Яростный лай собак донёсся даже сюда. Вороньи стаи взметнулись над дальними зарослями, дрозды и сороки, забыв об опасности, промчались через мёртвую долину – подальше от грохота и огня. Мы припали к земле с перепугу. Надо же, что устроила Инара на радостях, что может немного побыть человеком! Интересно, дома у Корков нет ли какого-нибудь устройства, позволяющего распознать, чьё это волшебство?

– Дуры! Всех людей перепугают, дети заикаться начнут! – не сдержался Мирон.

Между тем грохот стих, а отсветы пламени всё ещё гуляли по облакам. А из Лалиного дома начали выскакивать люди. Прочь от ворот, на лужайку, где лучше видно, унеслись стражники. Уверен, что военные, пожарные и полиция Катиты и всех окрестностей, уже мчатся сюда – спасать, тушить и арестовывать.

Поскольку охрана Лалиных ворот металась по двору в толпе рабочих и разбойников, мы преспокойно проползли под створками. Заминка вышла только с Мальком. Он как-то слишком долго пролезал на Лалин двор. Мы стояли и смотрели, как он всё тянулся и тянулся, и никак не кончался. Право, когда Лёка стоит вертикально, не скажешь, что он такой бесконечный.

Что-то громыхнуло, полыхнуло снова, раздались испуганные крики. Мы, не таясь, пересекли лужайку перед домом и вошли внутрь, в опустевшее здание. Да, его покинули все, выскочив поглядеть, что происходит. В одной только комнате слышались стоны – там находились двое, кто совсем был плох от своей работы и не мог ходить. Мы свободно и быстро прошлись по комнатам, и увидели, что они превращены в спальни на несколько человек. С обстановкой здесь не церемонились. Старинная мебель из драгоценных пород деревьев, можно сказать, пропала. Дорогие стеновые панели и выцветшие узорные обои исписали нехорошими словами и изрисовали позорными рисунками. В отдельной комнате нашёлся управляющий, лысый и беззубый, который дрых без задних ног и жутко вонял перегаром. Мы оставили его храпеть и заспорили, где производство: