Ксения Северная - Тот, кто придёт за тобой

– А этот вольный городок не Новгород прозывается? – не утерпел я.

Как бы не так – снова пальцем в небо. Оплот демократии именовали Ладенью, и я зарёкся проводить топонимические параллели. Самой великой напастью для Руси были кочевники с юго-востока. Здесь же Лесотравье трясло куда сильнее. Пора уже понять, что у каждого мира своя судьба, и не будем выпендриваться с излишней учёностью. Мудрецов здесь и без меня хватит.

На ночлег мы расположились тут же, у дороги. Обещанных Стрелком деревень что-то было пока не видать. Впрочем, он этого и не сулил, а на мой ненавязчивый вопрос о кровле над головой невозмутимо ответил, что до ближайшей деревушки мы доберёмся лишь завтра после полудня. И это у них называется – густонаселённая местность.

Собирая ветки для костра, я пожалел, что не догадался захватить в дорогу спички. Вот был бы фокус для Стрелка!.. Дорого бы дал, чтоб глянуть на его физиономию. Но спички остались в моём мире, зато вот зажигалка и сигареты… Так, а почему меня не тянет покурить? Неполная пачка лежит в кармане куртки, а куртка сейчас висит на каком-нибудь крючке княжеского терема в Велевце. Но в том-то и суть, что о сигаретах я не вспомнил с того момента, как очутился на перекрёстке. Курить не хотелось ни чуточки – и это при моих-то полутора пачках в день! От чего ещё меня отучит Лесотравье?

Волоча на себе груду сушняка, гадал – как же Стрелок разведёт костёр без спичек? Углей в горшке мы с собой не брали, это точно. Пойти помочь парню добывать огонь трением, что ли… Но, оказалось, всё готово и без моей помощи. Он лихо управился с кресалом, отпустил коней пастись, вытащил из седельных сумок немудрёную снедь, и вечер вдруг показался мне куда как неплох.

Ночь спускалась в ожерелье из небывало крупных звёзд. Тонкий месяц пиратской серьгой качался в её чутком ухе. Прозрачным эхом неслось кукование очумевшей кукушки, засевшей где-то в дальней рощице. Даже запах гари словно уменьшился, придавленный вечерней свежестью, – а может, я просто принюхался к нему и перестал замечать? Чуть поодаль пофыркивали кони, топтались по траве, рассёдланные, радовались отдыху. Сучья, сгорая, выстреливали крошечными салютами искр, и плавились угли в голубом угарном ореоле. Ночной мотылёк присел передохнуть на моё колено, но тут же заполошно метнулся прочь. Лесотравье, ворочаясь и шумно вздыхая, укладывалось спать. Нет, что бы там ни говорил Радим, а всё-таки я попал в сказку…

– Ёшкин кот! У нас же сегодня Новый год встречают! – это вырвалось совсем неожиданно, видно, чары Лесотравья дали сбой и снова позволили мне на миг стать прежним.

Стрелок закашлялся, чуть не подавившись гусиной костью.

– Какой ещё Новый год? Где – у вас?

– Ну… У нас, в моём краю. С ёлкой, с шампанским.

Сказав «а», выкладывай и «б», раз уж понесло. А попробуй промолчи, глядя в глаза Стрелка, полные чисто мальчишеского любопытства, глядя на его выжидательно приподнятые брови. Нет, кому-кому, а этому парню довериться можно. Печёнкой чую – он не сдаст меня с рук на руки пособникам Мглы и не обернётся диким котом или другой бестией, чтобы вцепиться в глотку.

Начал рассказывать, негромко, сперва осторожно, подбирая слова, затем увлёкся. В зрачках Стрелка отражался факел костра, и умолк припозднившийся кузнечик, и Белко подошёл ближе, словно тоже решил послушать. И даже ночь притихла заворожённо.

…Города с домами-исполинами, бетон и стекло, зеркальные полотнища витрин, мишура реклам и распаренный июльский асфальт. Яркие автомобили, которым тесно на улицах, мерцающие мониторы компьютеров, микроволновые печи и кондиционеры. Смартфоны, бесчисленные газетные заголовки и пестрота телеэкранов. Студенческие бунты, курортные пляжи, авиакатастрофы, нефтяные вышки, собачьи бега, концертные залы, космодромы, баночное пиво, захваты заложников, горные лыжи и шоу-бизнес. Мой мир был огромным и суматошным, он вертелся колесом, шумел, хохотал, ссорился, мелькал, взрывался, плакал, он сходил с ума, он был таким сложным… И он ничего не мог противопоставить спокойным истинам этого мира.

Странно – Стрелок поверил мне сразу. Поверил во всё, что я говорил, и не стал ехидничать и требовать доказательств. Он слушал без большого удивления, морща лоб, кусая губу по привычке. А я, глядя на него, вспоминал свою встречу с Окраинным Странником. Ёлки-палки, каким же олухом я был, как же я сопротивлялся очевидному в попытке ускользнуть от волшебства оживших легенд! Почему мы так охотно разучились верить в чудо? Отчего мы по доброй воле норовим затянуть душу в чешую цинизма и бессмысленных сомнений?

Я и сам был таким всего два дня назад.

– Значит, вот зачем мы идём к Поющему Камню, – протянул Стрелок, пристально разглядывая меня. – Ты Чужак. Мне знакомо предание. А я-то думал, с чего бы это князь изгнал меня из дружины и отправил к Велесу под мышку? Понять не мог, чем провинился…

Сказал бы раньше – я бы ему объяснил. Теперь понятна стала его недавняя угрюмость. Похоже, парень спал и видел схватку с воинами Мглы, а вместо этого… Разумеется, отправку в глухие леса он счёл за наказание. Только, судя по всему, наш поход может оказаться куда опаснее, чем открытый бой с тенями в широком поле. Не придут на выручку княжеские дружины, и биться придётся вдвоём против всех.

Но с другой стороны – коли мы выживем, песни об этой прогулке на северо-запад будут долго слагать в Лесотравье. За славой я не гнался никогда. Но слава явилась на свет раньше меня, о ней пророчили предания Утренней Поры, и лишь от меня зависит, какого цвета будет эта слава.

– Твой Круг похож на сказку, – промолвил Стрелок. – В сказках должно быть всё хорошо. Да?

Похоже, он надеялся, что в моём мире нет и не может быть Зла. Я покачал головой. Он не представляет, что такое Зло в моём мире, где главные враги себе – мы сами. Жить так, как до недавнего времени жило Лесотравье, мы не умеем. Зато мы хорошо умеем убивать. Мы убиваем чужих, друг друга, сами себя. Убиваем за деньги, за власть, во имя мести, просто так. И, о боги, сколько мы сумели напридумывать, чтоб можно было себя убивать…

Стрелок помолчал, глядя на огонь, и по лицу его бродили тени смутного разочарования. Или то ветер трепал рыжие вихры костра?

– Раз так, – задумчиво сказал он, подперев кулаком подбородок, – не хотел бы я жить в твоём Круге. Думал, хоть где-то есть мир, где нет Зла, совсем нет. Но в твоём мире, видать, его много.

Даже слишком. Он не знает, как много… И сказать по правде, мне тоже не очень нравится тот мир, откуда я пришёл в Лесотравье. Потому что здесь, по крайней мере, всё ясно. А там – там ещё надо отличить Зло от Добра.

Стрелок уснул быстро и легко, как умеют засыпать люди с чистой совестью. А я вертелся с боку на бок, слушал дыхание ночи и всё думал и думал об этом нашем странном разговоре. Тишина разбередила сердце, и я не знал, где прав, где неправ. В мозгу сорняком-пустоцветом засело непонятное беспокойство. Откуда оно взялось, откуда проросло так неожиданно, я не мог уяснить. Кажется, перед тем, как закончить посиделки, что-то сказал или подумал… А что? Нет, не удавалось нащупать ту ниточку, за которую дёргала меня тревога. И вроде бы всё было в порядке, и никакой ошибки я не совершил, и не за что было винить ни себя, ни спутника. А вот поди ж ты – не мог отделаться от мысли, будто что-то пошло не так. Возможно, призраки, укрывшись под подолом ночи, подслушали нашу со Стрелком беседу? Или я что-то пропустил мимо ушей, или, напротив, брякнул не то? Не понять. В конце концов, плюнул, лёг на спину, руки за голову закинул и уставился в чёрное небо. Сон не шёл.