Ксения Северная - Тот, кто придёт за тобой

Сон-то не шёл. Зато постепенно мною овладевало странное, ни на что не похожее оцепенение. Намёка в нём не было на тот безмятежный покой, который приходит вместе с дрёмой. Недоброе, как тиски палача, грозное, как нож у горла, оно леденило кожу и делало мускулы безвольными. Я, спохватившись, дёрнулся раз, другой – даже пальцем не шевельнёшь. А потом началась уже полная небывальщина, и происходило всё так быстро, что я даже струхнуть не успел.

Звёзды над моей головой дрогнули и тронулись с места. Они стремительно снижались, становились всё огромнее – не то ночь падала на меня, не то я распухал до размеров этой ночи. Одна из звёзд вспыхнула ярче других, мигнула багровым светом, бешено завертелась, и я ощутил, как втягивает она меня, закручивая водоворотом, в свой до жути алый омут. И было поздно вырываться, звать Стрелка или Радима. Я, задыхаясь, летел в багровую паутину. Нестерпимо звенело, шипело, верещало пространство, расползаясь клочьями, и чьи-то тонкие, как нити, щупальца обжигали своими прикосновениями. Так, наверное, умирают грешники. И я, выходит, грешник… Скрежет. Мрак. Ничего.

Затем… Затем всё кончилось, полёт прервался, и я увидел себя в небольшом зале без мебели, без окон, в зале, сплошь затянутом драпировками. Складки алого шёлка мягко стекали по стенам на пол, укрытый таким же алым ковром. И только потолок скрывался в розоватом тумане, клубами ходившем из угла в угол. Получалось, что умирать по-настоящему время ещё не пришло.

Но я не один оказался в этих чудных покоях. Ладони шёлка раздвинулись, пропуская… Я никогда не видал его раньше – ни в Лесотравье, ни дома, ни в снах. Высокий, с длинными белыми, очень белыми волосами, с открытым лицом – он был молод, приветлив, от него не исходило никакой угрозы. Серо-голубые глаза смотрели на меня весело и испытующе.

– Ну, здравствуй, Чужак, – хрипловато сказал он, протягивая руку. – Тебя ведь здесь кличут Чужаком? Или предпочтёшь своё настоящее имя?

– Без разницы, – я насторожённо разглядывал незнакомца. Родинка на виске, светлые, сросшиеся у переносья брови, чуть заметные морщинки у губ, прямой нос и высокие скулы – да ему бы в Голливуд. Одет по-простецки и явно не в тон драпировкам – просторная белая рубаха с широким воротом, серая ворсистая безрукавка и такие же серые узкие штаны. На ногах добротные сапоги, у пояса ни ножа, ни меча, одна низка каких-то тёмных камушков – чётки, ожерелье или амулет. Кто ж это такой?

– Я тебя знаю, – говорил он меж тем. На рукопожатие я не ответил, но его это, кажется, не озаботило. Он сложил руки на груди и шагнул ещё ближе, так, что мы чуть не столкнулись нос к носу. – Я тебя знаю, а вот ты меня забыл. Помнишь, как мы с тобой, бывало, зажигали?..

– Не помню.

– Жалко, ёшкин кот! – он выстрелил моей же поговоркой так легко и привычно, что я вздрогнул. – Что же ты, приятель, творишь? Я его ищу, зову на помощь, посылаю за ним, а он, гляди-ка, шастает невесть где, уже и компанию новую себе подобрал. Что это за малый там на дороге?

Его дружелюбный тон неприятно смущал. Хоть убей, среди моих знакомых, тем паче друзей никогда такого субъекта не наблюдалось. К тому же, он не слишком походил на нуждающегося в помощи – во всяком случае, выглядел сильным и довольным жизнью. И что-то уж больно разговорчив. Где это и что, интересно, мы с ним зажигали?

– Слушай-ка, – процедил я, – не мели чепухи. Я тебя впервые вижу. Тут, смотрю, все меня знают, радость-то какая! Зато я никого… Тебя, к примеру, как зовут?

– И этого не помнишь, – искренне огорчился он. Тряхнул дружески меня за плечи и близко-близко заглянул в глаза. – Что, правда, не помнишь? Мстислава не помнишь? Ну? Мы же не разлей вода были! Давай, вспоминай!

Я прикрыл глаза, чтоб не видеть его взгляда – внимательного, сочувственного и такого… такого незнакомого! Он явно хотел помочь мне, тормошил мою память, стремясь прорваться сквозь её бастионы. Спасибо за подмогу, учту на будущее. Но почему я не то, что не могу – совсем не желаю вспоминать его и наше с ним «не разлей вода»?

– Это ты меня сюда затащил, в эту красную табакерку?

– Ну я, конечно, кто ещё! Давай-ка присядем, чего на ногах стоять…

Он кивком указал в угол – так-так, могу поспорить, минуту назад там не было никакого дивана. Сейчас он появился – низкий, уютный, с высокими круглыми подлокотниками, с красной атласной обивкой. Такой мебели уж точно было не место в Лесотравье. Но раз приглашают, можно и присесть. Я удобно расположился, откинулся на мягкую спинку, бросил взгляд туда-сюда. При таком проворстве хозяина здесь запросто и стол с угощением возникнет.

– Это что, твоя гостиная? Пустовато. И к чему такой кровавый цвет?

Мстислав почесал в затылке, вздохнул разочарованно:

– Тебе ж всегда он нравился… Но не хочешь – сменим обстановку.

Щелкнул пальцами – и алый цвет исчез мгновенно, а все вокруг затопило приятным синим, с уходом в лазурь. Ничего не скажешь, знатный он иллюзионист, этот породистый блондин.

Мстислав усмехнулся, глядя, как я скольжу взглядом по синим стенам зала.

– Теперь нравится?.. Ты лучше объясни, почему пришёл сюда со стариком, а не с моими людьми? Я знаю, они тебя нашли раньше. Послушал бы их – и не было б сейчас хлопот.

Ой-ёй-ёй, а вот теперь я начинаю догадываться, кто усадил меня на этот диванчик! Мне надо было идти с его людьми, они настойчиво приглашали… От внезапного прозрения спина стала липкой от пота. Но как же?.. Без боя, без предупреждения, без встречи у Поющего Камня, наконец! А князья-то, наверное, полагают, что разыграли мудрёную партию, отправив меня в обход. Так буднично, так просто, так легко обхитрила всех нас Мгла, наплевала на правила игры и даже не дала возможности обнажить меч. Я схватился за пояс и чуть не взвыл. Ну, ясен перец, оружия нет, не спать же с ним было! Отстегнул и рядом положил. И остался с пустыми руками.

Мстислав моё судорожное движение заметил. И снова усмехнулся – по-доброму как-то усмехнулся и немного сожалеюще, вот только морщинки у губ стали жёстче и рельефнее.

– Чего всполошился? Вижу, вспомнил кое-что. Превосходно, коли так.

– Не вспомнил. Понял.

– Ну, понял, – он покладисто кивнул. – А что понял-то?

– Ты и есть Мгла.

Он весело хлопнул себя по колену.

– Не угадал!.. Мгла – это темнота, мрак, у неё нет тела, нет ни рук, ни ног. Она – ничто и нечто. А я – я живой, дружище, я такой, как есть, сижу рядом с тобой. Не выдумывай.

– Значит, ты её воплощение. Сам же сказал, что посылал за мной гонцов. Так что лжёшь ты – не знакомы мы с тобой. И дружбы между нами не было. А впереди…

– Да знаю я, что впереди! Ещё расскажи про седые предания! Удивляюсь, как находятся дураки, что их слушают. А вот насчёт того, кто лжёт… Значит, ты поверил этому… как его… А почему ты ему поверил?