Ксения Северная - Тот, кто придёт за тобой

В третий раз ударил колокол. И муть сразу рассеялась, а в стекле вновь отразилась моя ошалелая физиономия. На всякий случай я отступил ещё, таращась на вдруг спятившее зеркало. А может, не оно, а я сошёл с ума?.. Какое-то время стоял, не двигаясь, потом взлохматил волосы, показал себе язык – отражение послушно повторяло каждый жест. Глюки мучают, гражданин журналист?..

Ты свихнулся, грустно сообщил я себе, а голову надо беречь, она у тебя единственная ценность. Между прочим, в последние дни пришлось много работать, подгоняли под сроки материалы, которые необходимо поставить до Нового года. Надо бы отдохнуть, в праздники к родителям наведаться, что ли? Куда угодно, только не вспоминать о том, что сейчас было.

Происшествие с зеркалом можно бы считать ерундой, если бы оно не кольнуло болезненно сердце и не прогнало по спине волну невольного испуга. Меня никогда ещё так не предавали вещи – а тут налицо настоящее предательство. Могла выпасть из рук и разбиться чашка, мог сломаться телевизор, могли потеряться носки – но чтобы зеркало забредило?!..

Странности на этом не закончились. Выходя из дома, я заметил тень, метнувшуюся у дальнего перекрёстка. Чужие в этот окраинный квартал не забредали, вокруг частные дома, все свои, все знакомы. Так что кто обосновался на перекрёстке, оставалось непонятным. Но особо приглядываться было некогда, и без того уже опаздывал, до работы быстрым шагом четверть часа. Мало ли кто там топчется без дела – я успокоил себя тем, что это кто угодно, но не вор. И взламывать мой домишко он уж точно не рискнёт. Замок на двери хлипкий, но, как-никак, соседи рядом, а они рано начинают копошиться в своём дворе.

Но это был явно не вор. Потому что вместо того, чтобы весело кинуться за ломиком, он решил меня проводить. Шагая по ещё сумеречным утренним улочкам, я слышал, как снег поскрипывает под его ногами. Это почему-то раздражало. В другой раз я бы остановился, подождал сопровождающего и выяснил, в чём, собственно, дело, но сейчас душу сковывала какая-то непонятная тревога. И даже чувство юмора не помогло – мысль о том, что меня принимают за резидента гвинейской разведки, только добавила раздражения. Соглядатай не приближался, но и не отставал, не сворачивал в проулки, словно задался целью довести меня до порога редакции. Может, он, как и я, просто спешит на работу, и нам по дороге?.. Раза два я всё же украдкой оглянулся. Он был довольно далеко, в чём-то длинном и тёмном, высокий и неясный в утренних сумерках. Не знаю почему, но его уверенная поступь вновь и вновь вызывала в памяти зеркальные видения, и по загривку пробегал озноб.

Человек отстал от меня на последнем повороте к редакции. Я даже не заметил, когда он исчез. Звук его шагов неожиданно прекратился, как не был. И почему-то сразу отпустила тревога, так что к обеду я уже почти забыл – заставил себя забыть – об утреннем происшествии.

На работе царила запарка. Ответственный секретарь вдруг вспомнил, что к моей статье должен идти фоторяд, а жёсткий диск неделю назад полетел, а с ним и все файлы, а фотограф два дня назад начал встречать Новый год и теперь его не доищешься, а снимки нужны позарез, и хорошо ещё, что можно переснять, так что, мол, ты сам этим и займёшься. На первой полосе обнаружилась незапланированная дыра, вынь да положь информацию. Редактор изуродовал мою статью об успехах автопредприятия так, что при виде её меня перекосило… В общем, часам к двум у меня кончились сигареты, и я выскочил на морозный воздух отдышаться и сбегать до ближайшего киоска.

Я столкнулся с этим типом на тротуаре и каким-то внутренним чутьём сразу понял – теперь от него просто так не уйдёшь, как ушёл утром. В одежде, похожей на старинный плащ, с непокрытой головой – и это на ледяном северном ветру! – он загородил мне дорогу, и под локтем его блеснуло что-то круглое и металлическое.

– Поторопись, – негромко сказал он. – Они уже близко.

– Что, простите?

– Верь нам. Будет слишком поздно, когда тебя найдут они. Торопись, кони застоялись.

Я смотрел на него, моргая, и спрашивал себя, кто из нас двоих спятил. Невероятно, но я не мог разглядеть его лица. Черты расплывались, казались зыбкими, как утром в зеркальной дымке. Голова незнакомца была наголо обрита, и кости черепа бугристо выпирали – только это я и сумел различить, зато видел совершенно чётко. Наверное, мельком подумалось мне, если бы сейчас шёл снег, то снежинки, облепляя этот череп, не таяли бы и оставались крохотными белыми сугробами среди его бугров. От незнакомца явственно веяло чем-то холодным, хотя куда ещё холоднее на зимнем ветру. И голос – голос доносился внятно, но глухо, будто сквозь оконное стекло.

– Темнеет, – сказал он.

– Светло пока, – ответил я учтиво. Стоило бы осведомиться, давно ли он посещал психиатра, и посоветовать отвалить. Однако на меня вновь накатила утренняя оторопь, и где-то на задворках сознания опять проснулась неуместная мысль о происках гвинейской разведки. А этот тип моё возражение всерьёз, кажется, не принял. И, по-моему, усмехнулся. И сообщил:

– Свет – это дело такое, сейчас он есть, а потом нет.

Тут я окончательно опомнился. Ёшкин кот! Получалось какое-то недоразумение и разговор двух идиотов. Он явно насмотрелся всякой мистической чепухи по телику и воображает себя… Да мне без разницы, кем он себя возомнил! Но я-то хорош – выслушиваю его бредни да ещё и покорно топчусь на холодном ветру. С какой стати?

– Тебе чего надо? – неласково спросил я.

– Твоё согласие. Я за тобой.

– Да пошёл ты! – я обогнул его по дуге и отправился дальше. И услыхал в спину:

– Ярослав!..

Этот чудик знал моё имя. Откуда? Или я с ним встречался раньше, когда собирал очередной материал? Отчего-то меня в тот миг совсем не удивляло ни происходящее, ни сам незнакомец, ни то, что лица его рассмотреть так и не удалось. А вот то, что он знал моё имя, насторожило.

– Ярослав, – донеслось сзади. – Торопись, мы ждём. Надо ехать.

«Мы ждём»??.. Так он не один, в нашем сонном городке окопалась целая шайка любителей «Властелина колец» – от этой мысли мне и впрямь захотелось поторопиться. Фанатов и ролевиков я всегда сторонился. Что за шутки? Хватит с меня и этого урода с застеклённым голосом. Я ждал, что он и сейчас пойдёт следом, но ошибся. Он исчез вместе с плащом и круглой металлической штукой под локтем, которую я задним умом определил как шлем. Исчез – ну и замечательно, чертовщина мне совсем ни к чему. Однако озноб вернулся и прочно угнездился где-то в районе лопаток.

«Ты сегодня много куришь», – заметил кто-то из коллег. Закуришь тут!.. Знай они, отчего я такой дёрганый, любопытно, что бы сказали? Вероятнее всего, посоветовали бы обратиться к врачу. А то и сразу «Скорую» бы вызвали – народ в редакции был добрый и отзывчивый, а во всякую фантастическую чушь у нас не верили. Но я-то твёрдо знал, что человек без лица не выдумка, а зеркало без отражения не бред записавшегося репортёра.