Ли Льеж - Марионетки за ширмой

А теперь вот этот Новогодний бал, о котором мне ничего не было известно. Ну, кроме того, что бал состоится в ночь с 31 декабря на 1 января, и что там произойдёт что-то такое!.. такое!.. Я заранее поклялась, что любым способом изыщу возможность поприсутствовать на этом балу.

Но до конца года оставалось ещё довольно много времени, и хотя приготовления к балу шли полным ходом, никого из слуг в них не посвящали. Даже меня, хоть я и была здесь «на особом положении», как ехидно выражается мистер Хилл.

Доказательство моего «особого положения» зашевелилось в углу, как только я смогла вернуться в свою комнату, проводив хозяина Ли. Моя свеча догорела до середины, фитиль удлинился, и теперь пламя было высоким и сильно коптило. Я давно заметила, что создания, подобные моей «горничной», обладают каким-то невыразимым притяжением к смертоносному для них огню: они обожают пламя и боятся его. Чтобы не пугать лишённую глаз, но всё чувствующую Кривулю, я поскорее задула свечу.

– Кривуля, иди сюда, – позвала я, зная, что она меня не слышит, но чувствует меня и понимает все мои распоряжения.

Сломанная кукла сразу же доверчиво подковыляла ко мне. Воистину, надо обладать непомерным эгоизмом, как хозяин Ли, чтобы считать, будто это несчастное существо годится в «горничные». Скорее уж это я прислуживала Кривуле, стараясь облегчать её жалкое существование. А ведь когда-то эта кукла была очень красива, прямо как настоящая маленькая девочка! Она не умела говорить, но могла хотя бы передвигаться нормально и не пугала всех своим видом, как сейчас…

Пусть Кривуля и не чувствует боли, но мне всегда было её ужасно жалко. Именно поэтому я упросила мистера Хилла отдать эту сломанную игрушку мне, пошутив, что она будет моей горничной. Но хозяева приняли мои слова за чистую монету!

Иногда мне кажется, что я единственный взрослый человек в этом доме, полном детей. А ведь мне всего пятнадцать…

…На одну баранью ногу средней величины необходимо взять один галлон овощного бульона, полпинты густой сметаны, по полстакана мелко нарезанных петрушки и сельдерея, один лук-шалот и двенадцать моллюсков в раковинах…

– А моллюски-то здесь при чём? – вскричала Козетта, обращаясь в пустоту, потому что никто её не слышал. – Какой идиот придумывает рецепты бараньей ноги с моллюсками?

Поваренная книга уязвлённо молчала. Её составитель, пожелавший остаться неизвестным, никак не мог помочь Козетте в её кулинарных упражнениях.

Девушка раздражённо схватила кастрюлю, уже стоявшую на плите, и щедро плеснула туда уксусу.

– Это вместо моллюсков! – Неизвестно кому пояснила она.

Затем, вытерев руки о батистовый передник, белоснежный утром и покрывшийся жирными пятнами к двум часам дня, Козетта вытащила из корзинки с зеленью лохматый пучок разнообразной травы и принялась агрессивно крошить его большим поварским ножом.

День сегодня не задался с самого начала.

Во-первых, молочник приехал слишком рано, и в тот час, когда Козетта всё-таки обнаружила на крыльце две бутылки молока, в них было уже не молоко, а лёд.

Во-вторых, ноготь сломался.

В-третьих, Соре опять нездоровилось. Эта японская страдалица вымотала Козетте все нервы. Несчастная и безучастная, как частенько бывало в последнее время, она сидела у окна, смотрела сквозь проколупанный в наледи «глазок» на улицу и многозначительно молчала. Козетте пришлось самой готовить завтрак, а потом и есть его в одиночестве!

В-четвёртых, повариха уволилась, а новую служба по найму персонала никак не могла прислать. Поэтому Козетта уже третьи сутки кашеварила сама с ничтожной помощью Соры.

В-пятых, мясник привёз заказанную баранью ногу, и сделал это именно в тот день, когда в доме не было никого, умеющего сносно готовить!

Но Козетта стиснула зубы и поклялась, что справится с бараниной сама. Однако время обеда приближалось, а еда почти не готовилась. И это не по вине Козетты! Просто в единственной поваренной книге, которую удалось найти, содержались на редкость дурацкие рецепты с непонятными мерами и странными ингредиентами. К тому же баранья нога категорически не желала помещаться даже в самую большую кастрюлю, и Козетта подумывала раздробить её на несколько частей топором, но потеряла топор где-то в своей спальне.

Ну всё, буквально всё было не так!

– Сора! – во всё горло крикнула Козетта, плюхнув в кастрюлю баранью ногу выступающей костью вверх. – Немедленно спускайся и помоги мне, бездельница! А не то останешься без обеда!

Козетта заранее знала, что эта угроза не подействует, но ей необходимо было на кого-то наорать, а Сора всегда являлась для этого идеальной кандидатурой.

– Если ты не перестанешь киснуть, я тебя эту кость глодать заставлю! – Козетта усилила голос до максимума.

Ответа не было.

Итак, на плите стояла самая большая кастрюля, которую удалось найти, в кастрюлю был влит бульон с уксусом и сметаной и насильно всунута баранья нога, которая торчала из бульона почти на треть. По рецепту полагалось накрыть кастрюлю крышкой, но в силу очевидных трудностей это было невозможно. Козетта решила, что сойдёт и так. Даже если сварится только половина ноги, им с худосочной Сорой хватит этого дня на два, если не больше.

– Сора-тян, я тебя в последний раз предупреждаю!!!

Дверь на кухню скрипнула и отворилась. Козетта от удивления чуть не попала ножом себе по пальцам: она была совершенно уверена, что Сора из спальни не выйдет.

Но она вышла. За последние два года девушка неожиданно выросла почти на ладонь и потому казалась похудевшей; густые чёрные волосы, не уложенные в причёску, спускались почти до пояса. На Соре было чопорное серое платье со скучными плоскими манжетами и чёрный фартук.

– Чем помочь? – вяло спросила она.

– На вот… нарежь лук, – скрыв растерянность за грубостью, Козетта сунула подруге нож рукоятью вперёд. Та взяла и медленно подошла к кастрюле, в которой отчаянно шипело и булькало козеттино коронное блюдо.

– Что это? – с брезгливым недоумением осведомилась Сора. – Я это есть не буду.

– Ещё как будешь, – пообещала Козетта.

– Нет.

Ах да, она же почти не ест мясо… Баранья нога – целиком и полностью затея Козетты, которая любила мясо во всех видах и не желала от него отказываться из-за подруги со странными вкусовыми пристрастиями.

– Тогда придётся тебе есть лук в чистом виде! – съязвила Козетта.

– Я вообще ничего не хочу.

Ну вот что ты будешь делать с такой дурёхой! Козетта стиснула зубы, чтобы родившийся за ними поток ругательств не полился на всё вокруг. Всё-таки Сору следовало пожалеть, хоть она и перебирает со страданиями.