Лис-Арден - Книга Белоцвета

– И поэтому вы такие… – Белоцвет помолчал, выбирая слова, – бессердечные.

Остролист склонил голову в знак согласия.

– Для вас нет разницы между погибелью и спасением, ведь так? Волшебству все равно, оно просто являет себя, и если кто не спрятался – оно не виновато.

Белоцвет подбросил ногой цветочный сугроб, неожиданно тяжелый и плотный.

– Пожалуй, довольно вопросов. К тому, что меня ожидает, подготовиться невозможно. Поэтому давайте начинать поскорее. Что нужно для вашего ритуала?

– Не спеши. – Остролист указал на тень от посоха, неумолимо подбирающуюся к вросшему в землю камню. – Время еще не подошло. И хотя ты не спросил о самом главном, я тебе отвечу. Запомни, Белоцвет, мы всегда позволяем выбирать. И себе, и другим.

Король собирался сказать что-то еще, но в эту минуту из-за спины Белоцвета бесшумно появился огромный пес, подошел к королю и сел у его ног. Юноша едва посмотрел на него и тут же, не раздумывая, подскочил одним прыжком, обхватил пса за шею и принялся немилосердно его тискать.

– Живоглот! Старина! А вот я всегда догадывался, что ты из здешних! Ах ты старый разбойник!..

На морде пса, сидевшего неподвижнее статуи, застыло выражение крайнего изумления. «Этого не может быть, – говорило оно, – я сделаю вид, что ничего не происходит, и тогда никто не заметит, что я тронулся умом и мне чудится этакое». Король же смотрел во все глаза на происходящее; он также был ошеломлен и поначалу не знал, что делать. Наконец, он осторожно спросил:

– Белоцвет, позволь спросить, когда ты успел познакомиться с Цикутой?

– С какой еще Цикутой, – довольно невежливо ответил Белоцвет, зарываясь носом в серую шерсть, – не знаю я никакой Цикуты. А вот как вы заполучили себе Живоглота, хотел бы я знать? О боги, как же я рад тебя видеть! – И он так стиснул шею пса, что тот даже захрипел.

– Белоцвет, прошу тебя, сядь и успокойся. Цикута, не принимай близко к сердцу. Человек может обознаться.

Юноша неохотно встал с колен и вернулся на свое место, не преминув еще разок почесать пса за ухом.

– Белоцвет, – король положил ладонь на голову пса, – кто это, по-твоему?

– Я же сказал – это Живоглот, пес из «Копченого хвоста», он меня от смерти спас, а то и чего похуже. И не говорите мне, что я обознался, и этот просто похож на него. Я не могу ошибаться. Я чувствую его. Он дышит смертью, но мне не страшно, – юноша подмигнул псу, который, наконец, позволил себе перевести дыхание.

– И все же ты ошибаешься. Это Цикута, вожак моей своры. Никакая охота – даже Дикая – не обходится без собак. И если уж говорить начистоту, – Остролист щелкнул пальцами, и пес улегся, уложив морду на вытянутые передние лапы, – ты только что был на волосок от смерти. Обычно Цикута убивает не раздумывая, тем и ценен.

Белоцвет несколько минут обдумывал произошедшее, пристально глядя на зверя, в замешательстве прячущего глаза. Затем он встал, церемонно поклонился псу и сказал:

– Прошу простить мою неуместную горячность. Видите ли, я еще не совсем освоился со здешними порядками. Однако вы так похожи на моего Живоглота, я еще никогда так не обманывался. – И, сокрушенно разведя руками, юноша сел.

– Он принимает твои извинения. И впредь постарайся не пугать так моих подданных. Цикута, а ты как всегда раньше времени. Камень еще спит.

В молчании и ожидании время растягивается, минута может показаться часом, но здесь, в стране-под-холмами, время не имело такого значения как наверху. Бессмертные существа не обращали на него внимания, пускали его побоку и уж никак не думали им дорожить; постепенно время приноровилось к такому положению дел и, казалось, отдыхало в нижнем мире от мерного хода или бега, которому предавалось в мире верхнем.

Наконец, тень от посоха дотянулась до каменного бока. Вся и без того тихая долина замерла и затаила дыхание, когда это произошло. Остролист встал, выдернул из земли посох и обратился к юноше:

– Следуй за мной. Ты и сам знаешь – не бывает ритуала без жертвы. Но, в конечном счете, выбирать тебе, поэтому все будет так, как решишь ты. Идем, Белоцвет, время пришло.

Король-мертвец прикоснулся концом посоха к камню, и на месте их соприкосновения обозначилась тонкая трещина, которая побежала вверх, раскрывая камень как книгу.

То, что произошло потом, обрушилось на Белоцвета как водопад. Камень раскрылся, и буквально из ниоткуда на его месте возникли туманные врата, ведущие в ту же долину, но преобразившуюся до неузнаваемости. То, что было тихим, безлюдным и безопасным местом, превратилось в полную свою противоположность. Там, за вратами, долина кишела подлинными обитателями подземья, большими и малыми, прекрасными и ужасающими, и все они толпились в самом ее сердце, возле круга камней.

– Ты первый. – Король указал Белоцвету посохом на врата. – Иди, тебя уже заждались.

Выдохнув, Белоцвет распустил шнурок, стягивающий ворот рубахи, и шагнул за порог.

Он шел по тропе, не спеша, оглядывая открывшуюся его глазам настоящую Вечную Долину, и иногда отстраняя излишне любопытных ее обитателей, пролетающих слишком близко или норовящих сесть ему на плечи. Некоторые хогмены приветствовали его поклонами, на которые юноша отвечал очень вежливо, даже если тот, кому он кланялся, был ростом ему по колено и сидел верхом на огромной бородавчатой жабе. Другие, казалось, и вовсе не замечали идущего юноши, так они были поглощены расчесыванием волос, свисающих до самой земли – и это при том, что расчесывающая сидела на дереве, или же все их внимание занимали драгоценные камни, которые почему-то норовили расползтись с хозяйских пальцев; при ближайшем рассмотрении драгоценности оборачивались жуками со сверкающими спинками. Высокие, мощного сложения козлоногие сильваны провожали Белоцвета плотоядными ухмылками, ламии посмеивались у него за спиной, а ловя взгляд юноши, делали такие невинные и ласковые глаза, что холодок пробегал по его спине.

Он знал их всех – благодаря книгам из дворцовой библиотеки, где под искусными рисунками были перечислены их свойства и привычки. Они были такие разные, что дух захватывало и разбегались глаза. Были легкие, вьющиеся стайкой мошкары, что-то непрерывно лопочущие, одетые в платья из обрывков болотного тумана. Были тяжелые, наполовину погруженные в землю, едва ворочающие глазами, недовольные тем, что потревожен их покой. Были невыносимо красивые, улыбающиеся, напевающие или играющие на флейтах, позади них часто мыкались какие-то тени, в которых Белоцвет, присмотревшись, распознал людей. Были и уродливые: пузатые, носатые, кривоногие, клыкастые, обросшие древесными грибами, разодетые в пышные наряды из мха, листьев, меха и чешуи, гордо носящие короны, вырезанные из дерева. Встречались такие, что и облик их было не различить, поскольку он постоянно изменялся, текучий как вода, из которой и состояли эти существа; они то вздымались над землей, будто волны, то падали, разбиваясь в сверкающую пыль. В глубине одного такого создания Белоцвет смог разглядеть фигуру человека – девушки лет шестнадцати, одетой в простое платье рыбачки; она плавала, безвольно опустив руки, запрокинув голову, но Белоцвету показалось, что она еще жива.