Озем - Тьма и Укалаев. Книга 2. Части 6, 7

Богдан – Неудачно разговор начал. Но я думал, что имею дело с умным человеком…

Микушин – Сказать умному, что он дурак – это, по-твоему, слишком умно?

Богдан – Я не называл дураком!

Микушин – Называл, называл. Даже если нет – но думал точно так! Вот и выходит, что сам ты не очень умен, Богданчик.

Богдан – Странный у нас разговор получается. Я с другой целью пришел.

Микушин – Да мысли я твои читаю, умник! Мозги просвечиваю! Оставь колбасу! Что там с Жанной?

Богдан – Покинула она тебя, верно? В гостинице ее нет. Виталик, ты искал ее? Ну, хоть разок пошевелился? А если беда стряслась? Пропала жена – а муж в ус не дует.

Микушин – Ты чего о чужой жене беспокоишься? Нашел, что ли?

Богдан – Виталий, только без подковырок. Я – друг Жанны. И я ее искал! Сперва хотел обратиться к лучшей подруге – Ленке Федоровой, она тоже здесь ошивалась; родители у нее – столпы местного общества. Жанна ей доверяла. Но та, оказалось, уже уехала из Укалаева.

Микушин – Устарели твои сведения, Богдан.

Богдан – Чего?

Микушин – Отстаешь от жизни – от светской жизни в Укалаеве. Не располагаешь актуальной информацией. Гляди, сыщик, а то Коренев тебя уволит. Он от тебя работы не требует, но неосведомленности не простит. Теряешь квалификацию.

Богдан – Чего?

Микушин – Говорю, шел сюда, в Катеринку и видел на дороге, что в Котуть сворачивает, парня с девицей – девица рослая, волосы золотом отливают – не ошибусь. Ленка Федорова – она самая. А парень – укалай. Я не стал их окликать – пусть себе идут.

Богдан – Куда? Ты пьян?

Микушин – Я трезвый тогда был, это ты сейчас водку хлещешь!

Богдан – Не о Ленке я хотел с тобой говорить, а о Жанне. Твоей жене, между прочим.

Микушин – Точно определил – между прочим. Я тоже задумался – между чем и чем? вернее, между кем и кем? тобой и Седоном? А, Богдан?

Богдан – Ты не смог не спошлить… Между мной и Жанной никогда ничего не было. Про Седона ты уже знаешь. Для Жанны ее чувство – как болезнь, наваждение. Ты бросишь больного человека? Что, ему погибать теперь?

Микушин – Страсти – мордасти! Шекспир отдыхает… При таком раскладе Жанне не нужно было выходить за меня замуж – это честно… Где она?

Богдан – Насколько мне известно, Седон поселил Жанну подальше от своей семьи и межуйских сородичей – и подальше других посторонних глаз. Увез ее в Усневку. Это на севере, в Ялковском лесу. Она сейчас там.

Микушин – Очень полезные сведения. Что мне с ними делать?

Богдан – Как что? Как что, Виталий?! Надо ехать вызволять Жанну!

Микушин – А она там содержится против своей воли? Седон ее что, цепью приковал?

Богдан – Как ты не понимаешь?! Конечно, ты оскорблен. Жанна рубанула с плеча. Но если ты хоть чуть-чуть любишь ее…

Микушин – А мы о любви до свадьбы не договаривались. Наоборот, я понял тогда своим скудным умишком, что Жанна на любви сильно обожглась и стала страшиться этого чувства. Она мне твердила о понимании, уважении, долге, спокойствии и счастье – но не о любви. Я еще подумал тогда – какая трезвая девица! станет боевой подругой. Никто, конечно, не поверит, что Жанна мне действительно понравилась – как человек, а статус ее папаши я посчитал даже препятствием к нашей свадьбе. Я хотел нормальной семьи.

Богдан – Виталий, послушай…

Микушин – Нет, ты послушай. Я Жанне не судья, особенно после того, как узнал ее историю с Седоном, и как она страдала после разрыва. Она вправе любить кого угодно. Но я тоже был вправе ожидать уважения – эдакой малости. Она, уходя, даже через меня не перешагнула – для нее меня не было. Вот так – я не умер, тьма меня не поглотила, но Жанна сделала хуже. Такие наши обстоятельства, Богдан. Ты видишь, что зря пришел?

Богдан – А что тогда не зря? Все зря – и сама жизнь зря! Но самое ужасное – что мы с нашей жизнью вытворяем. И Жанна тоже… Догадываюсь, что с Седоном у нее ненадолго. Не останется он с ней. Жанна слишком рьяно всем доказывала, что излечилась от первой любви, что она совершенно нормальна. Психологи поработали – мозги ей перетряхнули. Но это как разбитую вазу собрать по осколкам и склеить, сверху покрыть лаком и раскрасить – с виду-то она целая и еще краше прежнего, а внутри… У Жанны внутри все покорежено. Она стала резкая, агрессивная, предельно циничная. Но ужасней то, что Жанна считает себя сильной, что теперь она вправе командовать – быть не жертвой, а палачом. Чудовищные идеи поселились в голове молодой женщины. Кто сильный-то? Жанна?! она очень, очень хрупкая…

Микушин – Богдан, это уже не Шекспир – это прямо Фрейд. Ты не сгущаешь краски?

Богдан – Хотел бы. Однако все плохо. Жанна великолепно маскируется, она первой начнет все отрицать…

Микушин – Ты меня не обманываешь? Я брал в жену совершенно другую девушку – я же не слепой!

Богдан – Поверь, когда стало известно про вашу свадьбу, я вздохнул с облегчением. Это был выход. Я надеялся, что Жанна проснется, снова ощутит интерес к жизни, расслабит свои колючки…

Микушин – Нет. Неправда. Ты не надеялся. Иначе ты сам попробовал бы жениться на Жанне. Но ты трезво оценил ситуацию и отыскал свой выход – сбежал в Укалаев. Ведь это истинная причина, что ты законопатился в здешней дыре? Но тебе было жутко любопытно – это твое неистребимое качество. Из любопытства ты постарался со мной подружиться – и не только из любопытства устроил мне веселую жизнь в Укалаеве. Богдан, Жанну ты любил с юности – тихо и безнадежно. Под твоим клоунским обличьем скрывается самый нежный и романтический любовник. Не отрицай – ее ты любишь, а меня ненавидишь. А за что тебе меня любить?! Я – твой соперник, муж Жанны. Седона ты тоже ненавидишь – люто, до колик в животе! Но почему ты считаешь, что из нас двоих – меня и Седона – я для Жанны наилучший вариант?

Богдан – Потому что Седон – это продолжение Жаниного сумасшествия, ее отчаянная жажда взять реванш. Я сомневаюсь, что там осталась хотя бы капля любви…

Микушин – А в отношении меня ты не сомневаешься, что любви никогда и не было. Понятно. Я даже не обижаюсь. Ты начал разговор с того, что я нормальный и здравомыслящий?.. идиот!

Богдан – Извини меня, друг…

Микушин – Не друг ты мне!.. Боже, какой я идиот… Мое здравомыслие, планы, карьера – все так ничтожно мелко. Почти десять лет чиновничьей службы – туда же, псу под хвост. Я в лепешку расшибался… Ты прав – я не любил. Тогда зачем я женился? И теперь каждый может в лицо бросить – карьерист и интриган! Тесть правильно о меня ноги вытирает… Да, Богдан, да, ты не понимаешь, чего избежал, не женившись на Жанне… Утром звонил Юрий Семенович Краулин. Почему-то у меня возникло стойкое ощущение, что я разговариваю с Жанной – он меня в упор не слышал, был также груб и бесчувственен. Я его не интересовал – букашка, насекомое – трепыхается, протестует, но сделает, как скомандуют. Тебе бы понравился такой тесть? Молчишь?