Елена Леоненко - Минус одна минута. Книга третья. Последняя земля

Единственное теплое пятно здесь – мягкий плед в нежно-лиловых тонах, со знакомым небрежным изяществом брошенный сбоку на спинке дивана. Наверняка так его бросила еще Она – видимо, за пару дней до своей смерти. Можно поспорить, что Стас с тех пор его даже не касался.

Очень хочется потрогать плед, но она ведь давала сама себе слово, что не будет трогать Ее вещи. Наверное, на Ее вещи даже смотреть подолгу нельзя: Стасу бы это не понравилось.

Она неспешно прошла по кухне, ласково скользя ладонью по всем поверхностям и задерживая пальцы на всех предметах, находившихся в открытом доступе предметах. Кофеварка, полотенце, почему-то открытый ящик с вилками и ложками… Заглянула в холодильник, жадно наполняя память видом всего того, что Стас ест: утром, вечером, в обед – когда бывает днем в квартире…

Зашла в спальню, но находиться там не смогла. Даже взгляд поднять не рискнула: слишком остро защемило в сердце. Придумала сама себе шум, который послышался из коридора, и поспешно вышла из комнаты, где Ею пахла каждая мелочь.

Бедный Стас! Даже ей сейчас очевидно, что вся эта квартира до краев полна Ею – как же он-то умудряется здесь жить?! Может, он с тех самых пор и не спит здесь? Все-таки стоило повнимательнее рассмотреть спальню…

Она добралась до кабинета. Здесь Ее было меньше, но и Стасом особо не пахло. По всей квартире его запах был повсюду – так же, как и Ее, – а в кабинете почему-то пахло чуть иначе. Пахло так, как будто бы здесь проводит много времени он, но не его душа. Так где же в этой несчастной, измученной квартире обитает его душа? Ведь именно за этим она сюда пришла, невзирая на Стасов категорический запрет.

Она пошла по кабинету – так же, как и в кухне, оглаживая мебель, книги, запыленные листы исписанной бумаги, разбросанные по столу ручки… Наверное, к ручкам он тоже давно не прикасался: изгрызенные их наконечники были белесыми и давно высохшими. Заглянула в написанное: Стас, конечно, гений, но ведь когда-то она занималась тем, чем и он – может, удастся хоть что-то понять?

Понять не удалось: листы были разрознены и почти все не дописаны. Она с сожалением отошла от стола и снова придумала себе тревожащий звук в коридоре.

Вышла и огляделась. Разумеется, примерещилось. Да и кто бы здесь мог сейчас шуметь, если Стас наверняка уже в Долине?

Бешено колотящееся внутри сердце с тоской отсчитывала последние минуты пребывания в запретной квартире. Сама себе она отвела ровно пять минут: большее казалось грехом досужего любопытства.

Оставалась только ванная комната. Она находилась в самом дальнем конце коридора, вдалеке от жилых помещений. Интересно, почему Стас намечтал себе именно так? Может, ему нравилось слушать, как Она после душа шлепает босыми влажными ногами по полу? Хотя нет, когда все это в голове у Стаса складывалось, он Ее еще вообще не знал: это ведь было давным-давно, еще на той Земле…

Она медленно, изо всех сил оттягивая момент, когда завершится экскурсия в закрытую для нее часть Стасовой жизни, двинулась туда, к двери, терявшейся в полутьме.

У двери задержалась и прислушалась. Казалось, внутри что-то капало. От умиления у нее защипало в ноздрях: наверное, Стас, уходя, не до конца завернул кран. Сейчас капающая вода казалась странной ниточкой, связывающей ее с утренним Стасом: еще не проснувшимся, отчаянно морщащимся…

И она быстро распахнула дверь, не желая терять драгоценные оставшиеся секунды.

В следующий миг она чуть не упала: так стремительно ослабли ноги, когда она увидела ванну, наполненную темно-багровой водой. Над лоснящейся поверхностью оставались только полузакрытые глаза Стаса, в которых уже истаивали последние отблески жизни.

Она метнулась к ванне, но несколько секунд ее слабости в дверях решили дело: глаза Стаса закрылись, и его лицо полностью погрузилось под воду. Она упала на колени перед ванной и протянула руки к густой кровавой жиже, но с удивлением обнаружила, что ее руки выглядят как-то странно: они налились молочной белизной, потом начали становиться будто бы прозрачными…

Только быстро мутнеющему сознанию она приписала увиденное дальше: ее руки почти перестали быть видимыми еще до того, как погрузились в багровую воду…

Стас выбрался из самолета и неторопливо пошел навстречу Зинину, сидевшему на корточках у ограды институтского парка.

– Меня встречаешь или просто кариатидой работаешь?

– А почему не атлантом? – с несколько уязвленным видом поинтересовался Зинин, нехотя открывая зажмуренные от яркого солнца глаза.

– Не тянешь, – коротко ответил Стас, протягивая руку, чтобы помочь историку подняться.

Тот, кряхтя, распрямил ноги сам, игнорируя протянутую ему руку.

– Понял, – безразлично пожал плечами Стас и повернул в сторону калитки, ведущей в парк.

Зинин двинулся за ним.

– Как там в Долине?

– Как всегда, болото, – не оборачиваясь, на ходу бросил Стас.

– Зачем ты тогда туда летаешь? – не отставал историк.

Последовал немногословный ответ:

– Надо, – и Зинин наконец-то счел за лучшее умолкнуть, хотя удовольствия ему это явно не доставило.

Спустя пару минут, когда они уже миновали вольер, Стас остановился и в упор глянул на Зинина:

– Так зачем все-таки ты меня встречал?

– А какие есть варианты? Поговорить хотел.

– Тогда пошли ко мне.

– А почему не в институт? – прищурился историк.

Стас вздохнул и снова зашагал в сторону общежития:

– Надоела мне укоризненная рожа Артема. Хоть бы вопросы задавал, что ли… Или просто сказал бы вслух, что я – полное дерьмо.

Зинин усмехнулся и тоже тронулся с места, даже не пытаясь догнать Стаса, чьи длинные ноги все равно были очевидно быстрее.

До самого общежития они молчали: Стас – чуть впереди, скептично настроенный Зинин – в нескольких шагах позади.

У двери в свою квартиру Стас слегка замешкался, шаря по карманам.

– Черт, куда я ключи задевал? – с досадой пробормотал он.

Он долго и методично обследовал все имевшиеся в его одежде карманы. Зинин немного подождал и сполз вниз по двери. Впрочем, снова оказаться на корточках ему было не суждено: дверь неожиданно открылась, и донельзя изумленный историк впал внутрь Стасова жилища.

Им обоим потребовалось какое-то время, чтобы осознать происшедшее. Стас был изумлен фактом незапертости двери, а Зинин – общим коварством реальности.

Первым с изумлением справился Стас: он перешагнул через продолжавшего лежать на спине Зинина, обернулся закрыть дверь и с любопытством поинтересовался:

– Одеяло принести?

Пока историк подымался с пола, Стас уже включил кофеварку и теперь задумчиво смотрел в окно.