Андрей Аликсеев - Мир Умбра

– ВОООООННН!!!!!!

Я не стал испытывать судьбу, повернулся и, выходя, шарахнул дверью так, что за спиной посыпались рамочки с дипломами со стен. Ответом мне была зловещая тишина. Уж не знаю, что там приключилось с шефом. Может его просто припадок хватил? Только ни единого звука не прозвучало, пока я не вышел на улицу. К мужикам я не подошёл – какой в этом смысл? Друзей-приятелей среди них у меня нет, а трепаться попусту сейчас никаких сил нет.

Я развернул трудовую книжку: «Трудовой договор расторгнут в связи с однократным грубым нарушением работником своих трудовых обязанностей – прогулом». Возможно, я мог бы настаивать на уважительности моего «прогула» и требовать восстановления в должности. Только сейчас мне абсолютно всё равно. Не до работы и не до торжества справедливости. Даже не представляю, как можно в таком состоянии заниматься сложным кузовным ремонтом или в электрике ковыряться. Да и с этим самодуром сейчас без толку препираться. Может, через пару-тройку дней попробую зайти опять и поговорить, когда он успокоится. Или поищу себе другую работу. Здесь неподалёку ещё один автосервис есть, а работник я неплохой, перспективный, в институте профильном учусь. Хороший спец место себе найдёт, в этом нет сомнений – мне неоднократно предлагали перейти в другой сервис на хорошие деньги. Ездить далековато, вот я и оказывался. Финансовая проблема меня пока не тревожит – живу скромно, домашних животных нет, с девушками как-то не складывается пока. Так что на карточке за три года работы и халтуры набежала внушительная сумма.

Занятый тяжёлыми мыслями о своём прошлом и будущем, я не заметил, как оказался у своего дома. Подход к родному парадному перекрыли несколько незнакомых машин, перегородив почти все подъезды и проходы. Что-за ерунда тут творится? Съезд какой-то? Только поднявшись на площадку, понял, в чём причина. Поминки.

Тут на меня опять накатило. Честно говоря, до сих пор не могу поверить, что Тараса больше нет. Увидев открытую дверь в его квартиру и людей за столом, почувствовал ком в горле и желание поскорей напиться до бесчувствия. Да так, чтобы ничего не помнить, не видеть эту страшную картину перед глазами, не переживать последнюю дрожь его тела, не слышать его последние мысли. Как бы я хотел… Да я бы многое отдал, за то, чтобы вернуться назад. Постараться раньше выведать у друга, что с ним происходит. Или хотя бы выйти из бара минут на десять пораньше. Почему не смог вовремя разобраться, прийти на выручку? Во всём виноват, кругом виноват.

Стоп! Грызть себя получается замечательно, только какой в этом смысл? «ЯН!» – Обожгло меня воспоминание о последней просьбе Тараса. Как я мог забыть? Надо уходить отсюда, забирать планшет и приниматься за поиски таинственного Яна. Этот не-известный мне пока человек в большой опасности, нужно срочно найти и предупредить его. И ещё, это единственная ниточка, за которую можно потянуть, чтобы разобраться в гибели моего друга. Стоит поторопиться, убийцы могут опередить меня и тогда что делать? Опять изнывать от стыда и чувства вины?

Пока я стоял как вкопанный перед открытой дверью, меня заметили. Сколько-то-юродная сестра Тараса, молодая девушка, с которой он совсем недавно знакомил меня, выскочила из квартиры, хлопнула дверью и заговорила часто-часто, захлебываясь, не успевая договорить одни слова и перескакивая на другие:

– Илья, что здесь произошло? Мы знаем, что тебя забирали в полицию, слухи ходят, что это ты Тараса, а Василий Петрович говорит, что видел других, которые сбежали, а ему не очень верят…

– Постой, Алёна, постой, не тараторь.

– Тогда скажи мне, ведь это не ты? Ты ведь не мог, я знаю, Тарас мне рассказывал, как ты его спас, как вы дружили, как…

– Алёна, ты прости, я не хочу сейчас говорить.

– Ты что, Илья, не молчи, хуже будет. Они же все, – она махнула рукой себе за спину, – они все думают на тебя. Мстить даже хотят. А я знаю, что это не ты, я не верю. Ты ведь не мог. Ты ведь его любил. Ну, в смысле, вы как братья были. Мне Тарас говорил. А они сговариваются тебя избить или еще хуже. Не молчи, скажи, я прошу тебя! – Она продолжала выстреливать десяток слов за секунду. Схватив мою руку, девушка стала трясти её, видимо, пытаясь вытряхнуть из меня всю правду. В её глазах набухли и покатились уже проторенными дорожками слёзы. Пристально глядя на меня снизу вверх, она всхлипывала и шмыгала носом.

За дверью всё громче препирались о чём-то низкие голоса, потом створки с грохотом распахнулись и на площадку вывалились несколько мужиков, здоровых, мощных, чем-то похожих на викингов. Может мне так показалось из-за преобладавшего у них рыжего цвета волос самых разных оттенков – от ярко-огненных до светло-соломенных. Сразу видно, что это родственники Тараса. Плотно обступая полукругом, они прижали меня к перилам, грозно уставились в лицо и молчали. Я буквально почувствовал напряжение в воздухе, неприязнь, ненависть, распирающую этих серьёзных ребят. Нас разделяла только хрупкая Алёна, растопырившая руки в стороны и почти прижатая ко мне. Слово взял рыжий бородатый здоровяк, упиравший мускулистые руки в бока:

– Ну-ка, доченька, отойди от него, нам поговорить надобно. Алёна жалобно посмотрела на меня, сильно прикусив губу.

Потом смахнула слезинки рукавом, развернулась и скрылась за спинами.

– А теперь давай, рассказывай…

Я вдруг ясно осознал, что сейчас надо говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Как бы странно эта правда ни звучала. Если я буду мямлить и что-то пытаться объяснить этим людям, то скоро здесь будут ещё одни поминки.

– Стойте, спокойно! Всё сейчас подробно расскажу! Я возвращался из ночного клуба. – Надо говорить четко, так чтобы голос не дрожал и не срывался. – Было примерно часов пять утра. Когда поднялся – услышал здесь разговор. Кто-то что-то требовал от Тараса. Я бросился на помощь. Здесь стояли двое уродов в черных плащах. Вот тут и тут. – Я ткнул пальцем, мужики слегка расступились, освобождая место. – Такие невысокие, но реально страшные. Один выстрелил в меня, но я упал на ступеньках и пуля ушла в окно, – я повернулся в сторону сих пор пустующей рамы, – вот туда. Я крепко ударился об пол головой. Крики и стрельба разбудили соседей. Снизу поднимался Василий Петрович и кричал, что вызовет полицию. Тогда эти двое прыгнули вниз через перила и пропали. Я подбежал к Тарасу, но он … – Я споткнулся на этих словах и понял, больше не могу сказать ни слова. Горло перехватило, а по щекам побежали слёзы. Постарался успокоиться. Несколько раз медленно глубоко вдохнул-выдохнул и продолжил: – Так и умер. Прямо у меня на руках. Тут же приехали полиция и «Скорая». Вот и всё. Если хотите, расспросите Василия Петровича, пусть расскажет – что он видел?