Наталья Ахмадуллина - В погоне за солнцем

Машина въезжает в автоматически распахнувшиеся ворота и останавливается возле гаража.

Агата выходит первой.

Ухоженный газон, красивые сосны, растущие по всему участку, просторное крыльцо с колоннами… В окне дома Агата замечает силуэт:

– У меня ощущение, что я знаю это место, – говорит она.

– Я думаю это добрый знак, – захлопнув водительскую дверцу, Дима подходит к Агате.

– Почему?

– Все мы когда-то встречались, не в этой жизни, так в другой. Ты просто узнала то место, где мы уже когда-то были счастливы, – Дима обнимает и нежно целует Агату в висок. – До встречи с тобой я смеялся над подобными вещами, а сейчас убеждаюсь, что это правда.

– Нет. Не в этом дело, – Агата не может оторваться от дома.

– А в чем?

– Не знаю, – Агата чувствует, как за ней одновременно наблюдает тысяча глаз, а за каменными стенами таится нечто опасное.

– Пойдем? – Дима берет Агату за руку и ведет к дому. Девушка заставляет себя улыбнуться, но на самом деле ей хочется сбежать. Звуки, запахи, все вокруг закручивается узлом с событиями последней недели, со смертью Вильчука, словно возрождая забытый кошмарный сон.

– Перестань бояться, трусишка! – у Димы прекрасное настроение. Он крепко сжимает руку Агаты. Открывает входную дверь:

– Мам, пап! Это мы!

Ступени широкой лестницы, в которых мягко горят встроенные светильники, заворачивают на второй этаж. Агата сжимает ладонь Димы, услышав приближающиеся шаги:

«Сейчас я увижу их».

Вероника Аркадьевна Лазарева безупречна с головы до ног. Светло-персиковый костюм сидит на ней как на манекене, гармонируя с такого же цвета обувью. Каштановые волосы аккуратно убраны – будто каждый волосок знает свое место. Агата обращает внимание на миловидные черты Лазаревой, словно контрастирующие с суровыми, почти черными глазами.

«Димка внешне похож на мать, – думает Агата. – Даже мимика одинаковая. А вот от отца достался высокий рост и темперамент».

Сергей Афанасьевич так же как и Дима довольно сдержан и элегантен. Но в отличии от звучного баса сына, у Сергея Афанасьевича невероятно тусклый и слабый голос. С трудом верится, что этим самым голоском руководитель крупной строительной компании разговаривает, внушая страх, со своими подчиненными.

– Это вам, – Агата смущенно протягивает свой подарок и поднимает голубые глаза на хозяйку дома.

– Очень тронута, – Вероника Аркадьевна с улыбкой принимает пирог и внимательно изучает лицо гостьи. – Домашний. Вы разрушили мое сложившееся мнение, детка, будто современная девушка не умеет готовить.

– Что ты, мам! Агата – мастер на все руки! – радостно подхватывает Дима.

– Счастлива, наконец, с вами познакомиться, – Лазарева делает вид, что не слышала последних слов сына. – Будьте как дома!

От дверей парадного входа, в сопровождении Вероники Аркадьевны и Сергея Афанасьевича (который на удивление, не проявляет абсолютно никаких эмоций, сохраняя холодное, рыбье выражение лица) Агата с Димой направляются в гостиную. Агата идет потупя голову, даже стесняясь смотреть по сторонам. На секунду подняв глаза, она видит себя в зеркале и приходит в ужас от того, насколько ее облик не соответствует обстановке – словно уличная кошка, по ошибке забредшая в чужой роскошный дом. Агата с досадой вспоминает о Регинкином платье, оставшемся висеть в шкафу…

– Долго же мне не удавалось заманить вас в гости, – смеется Лазарева, усаживаясь за безупречно накрытый стол. – Неужели вы меня избегаете?

Всем телом Агата ощущает, как гулко колотится ее сердце. Лишь не желая разочаровывать Димку, она запрещает себе бояться:

– Что вы, Вероника Аркадьевна, конечно нет! Но мне действительно было некогда. Днем – школа, вечером —подготовительные курсы…

– Чистая правда, – подтверждает Дима, разливая вино по бокалам, – даже мне с трудом удается втиснуться в ее плотное расписание.

Агата переводит взгляд на Сергея Афанасьевича. Тот приступает к трапезе, не дожидаясь остальных, не обращая на гостью никакого внимания.

– Ну, теперь рассказывайте, что же вы за таинственная девушка такая? – Лазарева сплетает тонкие пальцы в замок.

– Я?

– Агата, не смущайся. Мама очень любит задавать странные вопросы, – с улыбкой говорит Дима.

– Ради Бога, что Агата обо мне подумает? – Лазарева смеется. – Димуля рассказывал, вы готовитесь к поступлению в художественный институт?

– Надеюсь поступить.

– И как вы оцениваете свои шансы?

– Она обязательно поступит! – подхватывает Дима. – Весь год занималась с репетитором, но, думаю, в дополнительной подготовке не было необходимости. Ее и так примут в любой институт с такими-то способностями!

– Димуля, ты не прав, – тут же возражает Лазарева. – Талантливых людей великое множество. Отправляться в институт без соответствующей подготовки – неразумно. Если, конечно, нет человека готового замолвить за вас словечко.

– Я согласна с вами, Вероника Аркадьевна.

– Мне кажется, вы обе преувеличиваете.

– Нет, Дим, так и есть, – Агата снова мельком взглядывает на Сергея Афанасьевича. Тот по-прежнему игнорирует происходящее, только ест и пьет. – Сейчас определяющий фактор для поступления не талант студента, а его связи.

– Ну, не только сейчас, – Лазарева прищуривает черные глаза. – Заискивание преподавателей перед влиятельными людьми старо как мир. А кто ваши мама и папа, позвольте спросить?

Агата находит вопрос двусмысленным, но не теряется:

– Мама – учитель русского языка и литературы, папа – военный инженер.

– Надо же, – протягивает Лазарева. – Инженер. Учитель. А вас увлекла живопись.

– Да, действительно, родители далеки от искусства и не имеют прямого отношения к моему выбору. Но мне повезло встретить талантливого преподавателя, благодаря которому и появилось твердое намерение заниматься живописью.

– О ком вы говорите, детка?

– Об Андрее Борисовиче Вильчуке.

– Который повесился?!

Агата и Дима переглядываются. Сергей Афанасьевич продолжает орудовать ножом и вилкой, будто все сказанное ни в коей мере его не касается.

– Димуля, ты вроде говорил, что картины Вильчука поднялись в цене после громких заголовков в прессе? – вкрадчиво спрашивает Лазарева.

– Есть такое, – кивает Дима. – Цены на его картины выросли в несколько раз после того… что случилось. Странные люди.

– Какая жуть. Покончить с собой, практически на глазах у всей школы. Может, он это сделал специально? Ради славы?

– Мам, если можно, сменим тему, – мягко просит Дима. – Агата очень переживает из-за случившегося.

– Хорошо, хорошо. Светлая память вашему преподавателю. Знаете, детка, я всегда уважала преподавателей, поддерживающих инициативу творческих детей. И, признаться, ничуть не удивлена, что вы и Вильчук, как бы это сказать, нашли общий язык. Я немного его знала. Он производил впечатление довольно эксцентричного человека.