Михаил Вербицкий - Тропа тунеядцев – 5. Книга третья. Эпидемия. Часть первая. Интервенция. Роман-катастрофа

То, что за Пшеничным прислали вертолет, произвело на всех сильное впечатление. Даже на капитана Минича. Тому было сказано, что за Пшеничным прибудет транспорт, но, что транспорт будет воздушным, не сказали. Майор Брестский, после прилета геликоптера, совсем пал духом. Думая о премии, которой он лишил прапорщика, накануне, начальник таможни, решил, не мелочится. К вертолету потащили коробки с зеленым сыром, испанской ветчиной и другими деликатесами.

Когда Пшеничный взошел на борт, вертолет, сразу, же, отчалил. Сослуживцы прапорщика вполголоса обсуждали происшествие. Мужчины многозначительно кивая, говорили, что здесь все не, так, просто. Женщины открыто обсуждали тему «секретности» Пшеничного, и говорили, что он такой обыкновенный, потому, что – законспирированный, а по настоящему, в жизни, он, видимо, сродни агенту с двумя нулями.

Эпопея с прапорщиком Пшеничным была только началом, в череде схожих событий, которые происходили в этот день, в различных уголках Беларуси.

В УВД Московского района города Минска, подняли по тревоге сержантов Абдулова, Качана и Волоховича. От министра МВД, поступил приказ экипировать, указанных сотрудников, по походному и отправить в точку назначения. О местоположении, упомянутой точки, вышеперечисленные сотрудники, могут узнать, по телефону, который прилагается.

По телефону, установленному в кабинете председателя Молочаевского сельсовета, Абдулову, который звонил от лица всех троих, ответил подполковник Лизурчик. Выяснилось, что цель командировки у всех одна – Молочаевка. Причем формулировку «по-походному», надо воспринимать в буквальном смысле. То есть одеваться туристами и переливать водку в канистры.

В то, же, время, бывший старший сержант московского УВД, а ныне – мичман Пинской Таможенной флотилии, Агейкин рыбачил с борта патрульного катера, в одном из левых притоков Припяти. Шла камбала среднего размера. Раньше Агейкин рыбалкой не увлекался. Негде было. В стоячих водоемах современной Белоруссии рыбачить было опасно, из-за внезапных выбросов газа, а к проточным было не подобраться, из-за крапивы и других жалящих растений. На редких участках берега, где ядовитую поросль задавили, приходилось платить бешеные деньги, чтобы посидеть в плотных рядах удильщиков и посмотреть на поплавок. Только, рыба на таких участках отсутствовала напрочь. Вдали, там, где берега были покрыты растительностью, она играла, а в сектора любительского рыболовства не шла.

Попав, во флотилию, Агейкин познал радости рыбалки и намертво присох, к этому занятию. Тем более что заняться, кроме этого, на службе было нечем. Редко-редко форсировать водный рубеж пытался какой-нибудь придурок. Всегда, это был решивший срубить денег по легкому грибник-горожанин. После эволюции, все грибы остались за сдерживающими леса ограждениями. Все, кроме опят. Опята, как шаловливые ребята, имели свойство выскакивать в самых неожиданных местах: в полностью подавленных перелесках, запущенных садах и брошенных населенных пунктах. Случалось это не регулярно, но довольно часто. Если на них нарывался человек с сильной склонностью к широкому образу жизни и малым тяготением к труду, это кружило ему голову. Сушеные опята, измельченные в пыль, ценились за границей дороже кокаина, за неповторимые ощущения и длительность прихода. Именно такие счастливчики и попадались обычно на переправе. Причем бороздить речные просторы, для этого не требовалось. Жители приречных сел заранее оповещали руководство флотилии, где, когда и на чем будет переправляться злоумышленник. Экипажам катеров оставалось, только оказаться в нужном месте, в нужное время.

Сами приречные жители плавали по реке беспрепятственно. Сразу, после перевода, во флотилию, Агейкин был предупрежден, на высоком уровне.

– Люди, здесь – сознательные. Вне всяких подозрений. Понимаете? – Говорил, отводя глаза, обладатель высокого кабинета. – Не останавливать и не досматривать их, не под каким видом. Вы, поняли? Даже, если они груженые едут. Понятно или нет?

Агейкин ответил, что все понятно. Мол, местные есть местные. Опыт, по этой части, у него имеется, с не очень приятными воспоминаниями.

Приняв командование боевой единицей, в виде патрульного катера, «Бдительный», Агейкин, спустя некоторое время, поинтересовался у пожилого моториста, старшего матроса, дяди Пети:

– А, что сельские жители контрабанду, как средство дополнительного заработка отвергают напрочь? Это похоже на кино, про гаишников, которые не бабло рубят на дороге, а носятся, как придурки, и помогают окружающим. Бескорыстно.

– Все, до одного – контрабандисты. Или – пособники. – Ответил, тогда, дядя Петя. – Тут, все сидят на нелегальном перемещении грузов через границу.

– Как – это?! – Удивился Агейкин.

– Очень просто. Тут товар, на Украину, тоннами идет. Только, как не понятно. Что не водным путем, это ясно. А, дальше – не наше дело. Я в эти дела не лезу, и тебе лезть не советую.

Агейкину, после этих слов, вспомнилась веселая кикимора, которую он вместе, с сослуживцами, попытался остановить на окраине Молочаевки, находясь в засаде, на беглых российских шпионок. Поэтому, больше вопросов он задавать не стал. После того случая, и Молочаевке, он и другие участники засады, почти две недели провели в бессознательном состоянии. А, после выписки, из узденской больницы, еще месяц пьянели от одного воспоминания о водке и начинали блевать, если подходили ближе, чем на пять метров, к выпивающим. Поэтому дополнительных вопросов, от Агейкина, не последовало.

Вторая причина, внезапно вспыхнувшей страсти, к мечтательному уединению, заключалась в личности, самого мичмана. Еще, во время службы, в Московском УВД, Агейкин, по мнению женского коллектива управления, считался красавцем-мужчиной. До Матюхина, он если не дотягивал, то только ростом. В некоторых параметрах, он даже смотрелся эффектнее. Агейкин был жгучий брюнет и отличался особенным оттенком кожи. Он был смуглым, но без излишней чернявости. Оттенок его покрова можно было назвать особым кубанским. Это он унаследовал от матери, которая была родом, из Краснодарского края.

Прибытие красавца мичмана, было особо отмечено женской составляющей, окрестных деревень. Привыкший к легким победам, Агейкин, уже предвкушал, как он порезвиться в этих селеньях, но был остановлен местным участковым.

Майор милиции, Игорь Францевич Северинец, перехватил его в самый ответственный момент. В ходе состоявшейся беседы, Агейкин, к своему немалому огорчению узнал, что внебрачные отношения, на селе, не находятся под запретом, но разнузданная полигамность не приветствуется. Причем, до такой степени, что можно на длительный срок, отправится в лес, обхаживать кикимор.