Илья Тамигин - Поймать и приспособить! Полусказка

– Мир тебе, добрый человек! – поздоровался Иван, пряча Атас за спину.

Седой неспешно встал. Тут же выяснилось, что это, во-первых, богатырь (рост незнакомца оказался более двух с половиной метров), во-вторых, молодой, не старше семнадцати лет, судя по россыпи юношеских прыщей на лице, в-третьих, волосы не седые, а просто белые. Альбинос. Впрочем, у альбиносов глаза красные, а у этого оказались светло-светлосерые.

– Мир и тебе, дяденька, – отозвался богатырь, – Меня Илюхой зовут!

– А я – Иван… Иваныч! – представился Иван, давая понять, что он и старше, и опытнее.

Тут подошли и Рогнеда с Волком.

– Угощайтесь! – гостеприимно предложил Илья, показывая на медвежатину, – На всех хватит!

Угощение было принято с благодарностью. У хозяйственной Рогнеды даже горчица нашлась!

После трапезы Иван спросил:

– Откуда будешь, Илюша? Я тут в округе всех знаю, а тебя нет.

– С того берега я, с Ламереги, – охотно ответил тот, – Деревня такая. И фамилия наша оттого Мурманец. У нас там больше половины Мурманцы.

– Ого! Далеконько!

– Да я, это… батин баркас взял – и через Онегу сюда. Гуляю, вот. А в осенний призыв мне в армию идти, как раз восемнадцать стукнет.

– Так, до осени ещё целое лето с маем месяцем в придачу! – изумилась Рогнеда.

– Ну, и что? Погуляю-погуляю, поработаю где-нибудь! – беспечно махнул рукой (ручищей) Илья.

– А домой? – поинтересовался Волк, тщательно обгрызая медвежью лопатку.

Мурманец вздохнул и понурился:

– Не, домой не вернусь. Меня батя выпорол, ну, натурально, ремнём! Я не стерпел, да из дому и ушёл.

– Выпорол?! За что? – ахнул Иван, ибо должна была иметься очень веская причина, чтобы выпороть взрослого парня, – Чай, не старое время, не при царизме живём!

Илья уселся поудобнее и начал рассказывать:

– Батя самогонку добрую гонит и каждую весну варягам отвозит, на баркасе, то-есть. Здеся, в Карелии, озер-то много, а пограничников мало. Вот мы с ним в условленное место и привозили, да меняли на баранов али телят. У них, в Гиперборее, водку-то не продают, так что нашу самогонку из рук рвали! (Гиперборея – страна, расположенная на Скандинавском полуострове. Населена шведами, финнами и норвежцами, неофициально именуемыми Викингами или Варягами. Прим. Автора).

Илья помолчал, затем продолжил:

– Этой весной опять отправились. Восемьсот литров батя за зиму подготовил, насилу посуды нашлось разливать. Ну, варяги, значит, товар приняли, рассчитались честь по чести – четырнадцать барашков на баркас погрузили, а один мне пачку сигарет тайком сунул. Приплыли домой, я вечером за амбаром и закурил. А батя учуял! Как схватит меня за шкирку, как начнёт ремнём лупцевать! По заднице! Так обидно стало: ладно бы в ухо заехал, а он пороть, как маленького! Ну, я той же ночью и убежал…

– Понравилось, курить-то? – с интересом спросил Волк.

– Не понравилось, – буркнул несовершеннолетний богатырь.

Все примолкли, переваривая обед и услышанное. Из короба донёсся голос Осколка:

– Курение, это, вообще, что? Энергетическая подпитка?

Илья вздрогнул и заозирался:

– Это чтой-то? Кто?

Рогнеда представила ему товарища по борьбе с болотом:

– Это говорящий камень, Осколком зовут. Он с другой планеты прилетел.

Илья с интересом осмотрел валунчик, даже пальцем потрогал.

– Так, что насчёт курения? – повторил тот.

– Втягивают в себя дым некоторые граждане, а потом из ноздрей выпускают. Для удовольствия, – внёс ясность Иван.

– Но молодому человеку же не понравилось?

– Ну, кому нравится, а кому и нет.

Осколок задумчиво протянул:

– Змей Горыныч тоже из ноздрей дым пускал…

– Откуда ты знаешь? – скептически хмыкнул Волк.

– Видел.

– Ты можешь видеть?! – хором воскликнули Рогнеда с Иваном, – У тебя же глаз нет!

– А вот и могу! У меня эти… светочувствительные рецепторы, вот! – гордо заявил камень.

– А, Змей! Встретил я его намедни! – вмешался в разговор Илья, – Лежит на поляне, дремлет. Я ему: здравствуй, чудо-юдо, а он…

– А он, что? – подскочил Иван в ажитации.

– А он только глаз приоткрыл, дымом пыхнул и ничего не ответил. Невежливый, значит!

– А ты что?

– Я-то? Ушёл – и всё, – пожал плечами Илья, – А к вечеру медведя встретил. Тоже невежливого: рычать на меня взялся и лапой замахиваться.

– И ты его…?

– Дал ему по башке, чтоб не наглел.

– Дубиной?

– Кулаком. Он и с копыт. Сегодня, вот, пожарить решил. А тут, как раз, и вы подошли.

Иван лихорадочно соображал. Змей Горыныч совсем рядом! Правда, не ясно насчёт яиц, но, ведь, спросить же можно! Мурманца этого надо бы с собой взять, для представительности, ну, и для укрепы: вон, какой здоровенный, даже Змея Горыныча в случае чего поможет скрутить!

– Вот что, товарищ Мурманец, не желаете ли поступить на работу?

– Желаю! – заинтересованно отозвался тот, – А куда? И кем?

– В мою поисковую группу. Рабочим. Ну, и охранником.

– Нормально! И оружие дадут? – обрадовался Илья.

– Нет, несовершеннолетним оружие нельзя. Разве что, дубину.

– Согласен! А зарплата какая?

– Какая надо. Напишите сейчас заявление, я продиктую, и автобиографию. И анкету заполнить придётся.

Иван уклонился от вопроса о зарплате, ибо и сам не знал, сколько положено платить рабочим в полевой экспедиции, да ещё секретной. Потом в Управлении бухгалтеры разберутся. Впрочем, Илья не настаивал.

Процедура оформления затянулась часа на два. Внимательно прочитав заявление, анкету и автобиографию, Иван заставил нового члена группы дать подписку о неразглашении секретных государственных тайн.

Не успел он вытереть трудовой пот со лба, как к нему подступила Рогнеда:

– Как же так, Иван Иваныч? Товарища Мурманца на работу сразу взяли, едва встретили, а меня нет? Я так не согласна, я тоже зарплату хочу получать!

Пришлось повторить всю процедуру сначала, оформив девушку квартирмейстером. Закончили уже в сумерках. К Змею Горынычу идти было поздно. Дабы не пропало добро, поджарили ещё медвежатины и наелись от пуза. Волк, икая, отполз к воде и пил так долго, что всем показалось, будто уровень озера понизился.

Приехав в Широкую Здесю, агент византийского империализма Филатыч первым делом озаботился о легализации своего положения. Просто так слоняться по деревне нельзя, люди внимание обратят, да и участковый заинтересуется. Решил, что самое логичное – прикинуться дачниками. Зайдя на почту, он быстро выяснил у почтальона Печкина, что бабка Голицына перебралась к внучке на всё лето, правнуков пестовать.

– Изба ейная, стало быть, пустая, почему бы дачников не пустить? – рассудительно предположил почтальон, поправляя ремень сумки, – Я как раз в ту сторону иду, могу вас до Хрустального Чертога проводить.