Илья Тамигин - Поймать и приспособить! Полусказка

Добравшись до морвокзала (Онежское озеро многие называли морем), партнеры заняли очередь за билетами на катер до Широкой Здеси. Отправление было скоро: через два часа.

– С вас, товарищ военный, восемь тридцать, а за собачку – пять шестьдесят, – сообщила кассирша, толстая тётка неопределенного возраста в ярком цветастом платке.

Иван заплатил и тщательно спрятал билеты в бумажник. Для отчёта. Время до посадки ещё имелось в избытке, поэтому зашли в забегаловку перекусить. Меню было не очень обширное: борщ, пельмени, жареная рыба, беляши и пирожки с повидлом.

– Тебе… вам что взять? – спросил Иван, изучив захватанный жирными пальцами лист.

– Борща и беляшей, а на десерт пирожок с повидлом. Люблю жареное тесто! Только, попроси, чтоб борщ не горячий налили, и погуще.

Борщ перелили в миску. Дело было обычное, много проезжающих с собаками.

Иван взял себе пельменей. Двойную порцию.

– Зря ты борщ не взял, – укорчиво попенял Волк, вылизав миску, – В жидкости вся сила!

Иван заметил, что говорит товарищ Серый с украинским акцентом.

– Вы… ты сам-то, откуда?

– Я-то? С-под Жмеринки, – рассеянно ответил Волк, пережевывая последний беляш и рыгая, – Не, по-правильному, борщ только с пампушками хорош.

Ивану это ничего не объяснило, он был не силен в географии Украины.

– А говорить по-нашему…

– Ой, как ты неразвит, курсант! – покачал головой Волк, – Я – Canis Lupus Sapiens, редко встречающийся подвид. У меня с детства разум фунциклирует. Вот, ты киносериал про умного пса Мухтара смотрел по Серебряному Блюдечку? Так это я там играл, только в овчарку перекрашенный.

– Смотрел, – сконфузился Иван, – Да подумал – выдумка. Мало ли, что в кино снимают!

– Ты, вообще, который год служишь? – сменил тему Волк.

– Третий.

– А я уже второй год на сверхсрочной, и звание у меня – старшина.

Иван проникся. А тут и посадку объявили.

На катере они расположились на корме, в салон не пошли, благо погода стояла отличная.

– Я так смекаю, – произнес Волк после продолжительного молчания, – У тебя переночуем – и с утра на болота, поохотиться, типа. Ни к чему нам в деревне долго светиться.

– Ты что, какая нынче охота? Не сезон! – возразил Иван, – Да и ружья у меня нет.

– Эх, и верно… Ну, тогда скажешь, ежели кто спросит, что на поиски артефактов отправился.

– Чего-чего?

– Артефакты. Это такие предметы загадочные. Метеориты всякие, и вообще… Я слыхал, в этих краях чего только не находили: и кости чудовищ доисторических, и камни говорящие, и клады древние.

Иван о таком тоже слышал, но сомневался. Легенды! В давние времена какая-то баба, якобы, на камень наступила, а он и заругался. Баба с испугу убежала без памяти, а когда ей исправник велел тот камень добыть и властям отдать, снова то место найти не смогла. Так что таких камней даже в Академии наук нет! А уж клад старинный сыскать, тем более, не имея карты с крестиком, вообще диво дивное. Хотя, с другой стороны, выиграл же дед Семён в лотерею десять тысяч старыми в пятьдесят девятом! Это чудо покруче любого клада!

На том и порешили: уйти на болота, едва рассветёт, ибо замаскированные вражьи агенты могут в любой момент нагрянуть, следить начнут, да так, что их и не заметишь, а потом и добычу отберут! То-есть, ежели будет добыча.

Укушенные шпионы доползли до вокзального медпункта, где им оказали первую помощь: промыли раны Мёртвой водой, наложили гипс и ввели вакцину от бешенства. Посоветовали также наблюдаться у хирурга по месту жительства. И больничный лист открыли, а как же!

– Что делать-то теперь? – угрюмо прищурился Петр, неуклюже прыгая на слишком коротких костылях.

Павел, командир группы, ответил, скривившись:

– Что, что… доложить, что объект оторвался от наблюдения, а мы получили производственную травму. Травмы!

На почте, оказавшейся, к счастью, неподалёку, сочинили письмо. В письме подробно описали, как героически сражались с внезапно напавшим волком, возможно, агентом КГБ, но, к сожалению, битву эту проиграли. Из-за ранений выполнение задания вынуждены были прекратить. Отправили сию эпистолу Филатычу с почтовым голубем, хотя и встало в копеечку. Затем, расположившись на лавочке в парке, принялись ждать ответа. Ждать пришлось долго, до темноты. За это время сердобольные горожане накидали им в кепку пятаков и копеек, думая, что калеки просят милостыню. Шпионы сначала конфузились и пытались отказываться, но потом решили, что так даже и лучше, меньше подозрений: одно дело калеки-побирушки, и совсем другое – два нездешних мужика просто так!

На небе уже проклёвывались первые звёздочки, когда прилетел долгожданный голубь. Нетерпеливо сорвав с лапки письмо, Павел, помешкав с расшифровкой, прочёл:

«возвращайтесь петрозаводск подпись филатыч»

А что ещё он мог им приказать в сложившейся ситуации?

Тем временем Иван и товарищ Серый приплыли в Широкую Здесю. Сойдя на причал, Иван с удовольствием втянул ноздрями воздух родины. Пахло сосновой хвоей и смолой, молодой травой, дымом и скотиной. Три года не был! Волк тоже принюхался, но ничего угрожающего не учуял.

До родительской избы добрались уже в темноте. Это было хорошо для конспирации, соседи уже легли спать и Волка не видели. Да и Ивана им видеть было ни к чему.

Родителей дома не было, они два года тому назад подались на заработки в Сибирь, на деревообрабатывающий комбинат. Иван, не включая Лампочку Ильича (шар со специальным газом внутри, начинает светиться, если стекло потереть сухой тряпочкой), накрыл стол. Поужинали сухарями и тушенкой, нашедшимися в кухонном шкафу. Волк ловко вылизал банку и, сыто отдуваясь, заявил:

– Щас спою!

– Ты что!? Соседи услышат! – всполошился Иван, – Не пой!

– Не могу не петь, луна-то, эвон, какая!

Иван глянул в окошко: луна, действительно, круглая и огромная, висела над лесом тазиком из начищенной меди.

– Да я тихонечко, вполголоса, – успокоил напарника Волк, – Вот, слушай:

Нэсе Галя воду

Коромысло гнеться.

За нею Иванко

Як барвинок вьеться.

Галю ж моя Галю

Дай воды напиться…

Пел товарищ Серый отлично. Приятным баритоном, хотя и с хрипотцой. Иван украинского не знал, но понимал почти всё. Понравилось необычайно! Когда песня закончилась, он попросил:

– Спой… спойте ещё, пожалуйста!

Волк хитро ухмыльнулся и запел:

Не жалею, не зову не плачу!

Всё прошло, как с белых яблонь дым…

Иван слушал песню на стихи опального Есенина, как завороженный. Откуда? Ведь ни в одной библиотеке его книжки не найдёшь!

– Ты… вы где эту песню выучили?

Волк почесал задней лапой за ухом:

– Жил я у одной учителки… ещё до армии. Богато в хате книжек имелось, штук сто… или двести. Она Есенина каждый раз перед сном читала. Вслух. А то и пела… А вот, послушай эту!