Александра Искварина - Пепел Аар'Дайна. Часть II: Мосты

– Ким, ну, что ты меня за дурочку держишь! Я понимаю, что ты скромница и не любишь личное обсуждать, но чего отрицать-то очевидное?

Кимри поднялась, чувствуя, как кровь приливает к лицу, и проговорила, невольно сжимая зубы, чтобы не выдать охватившую её дрожь:

– Не знаю, Лис, что для тебя очевидно. Но знаю, что есть и чего нет между мной и Эйно. Да, он для меня больше, чем просто товарищ. Да, я вижу, что тоже интересна ему. Да, мы вместе проводим время за работой и много разговариваем. И нет – между нами нет того, на что ты намекаешь. Можешь думать, что хочешь.

Рыжая, кажется, искренне удивилась:

– Рин-Рин, да чего ты вскипятилась, будто я тебя в ужасе каком обвинила? Все целуются и обнимаются, когда влюблены! Чего такого?

– Ничего, Лис. Кроме того, что этого нет, а ты считаешь, будто я лгу.

– Да потому что так не бывает! – убеждённо заявила ринминка. – Либо ты влюбляешься, и у вас всё вот это – либо это не любовь, а я не знаю, что.

Кимри отступила на пару шагов, чувствуя, как слёзы закипают на ресницах; голос дрожал и срывался, как она ни старалась его унять.

– Извини, Лис, но ты не была у меня в голове и ничего обо мне не знаешь. Я больше не буду тебе объяснять – ты всё равно не веришь. Думай, что тебе нравится. Только, пожалуйста, избавь меня от своих домыслов.

Развернувшись, кэриминка бросилась в замок, задыхаясь, взлетела по лестнице, вбежала в спальню и с грохотом захлопнула за собой ширму. Минут пять она металась по тесной, в несколько шагов, комнатушке, потом села на кровать, закрыв лицо руками и тщетно пытаясь усмирить кружившую в голове мешанину из сомнений, гнева и обиды.

Пора было идти на завтрак. Но стоило только представить, какая сейчас будет напряжённая атмосфера за столом… Хоть совсем из комнаты не выходи. Однако она всё-таки поднялась, поплескала в лицо прохладной водой из умывального кувшина, переоделась в робу и отправилась завтракать.

Подойдя к столу археологов, Кимри увидела, что место хёдина снова пустует.

– А где Шахарро? – спросила она.

Ей ответили дружным пожиманием плеч. Кэриминка постояла нерешительно, потом повернулась и пошла на другой край зала, туда, где видела котолюда вчера. Так и есть – вон он, за другим столом, ещё дальше. Кимри прикусила губу, потом всё-таки подошла и села напротив. Хёдин слегка наморщил нос, но ничего не сказал и продолжил есть. Кимриналь пришлось сделать над собой серьёзное усилие, чтобы голос прозвучал ровно и спокойно, когда она спросила:

– Шахарро, почему ты здесь? Мы чем-то тебя обидели?

Хёдин вздохнул, понимая, что объяснений не избежать, и отодвинул тарелку.

– Постаррайся не счесть меня пустым истерриком, если сможешь, – произнёс он после затянувшейся паузы.

Кимри пожала плечами в недоумении и выжидающе подняла брови. Шахарро засопел и, полуотвернувшись, выговорил с большим, чем обычно, акцентом:

– Чувствую себя лишшним. У всех интеррес, цель. А мне зверрски скушшно! Весь этот тррёп про оррден Мэгуми… Не настолько мне это интерресно, чтобы хвост в трри узла завязывать: рыться в аррхивах, чихать пылью. Тосска…

– Ну… ты же можешь и уйти из клуба, это не обязательные занятия. Я не забыла, что ты пошёл туда только из-за меня, и благодарна тебе – тогда это здорово меня поддержало. Но ты не обязан оставаться, если тебе скучно. Только зачем ты совсем от нас уходишь? Мы же можем быть друзьями и без клуба!

– Не понимаешшь?

– Нет, – честно ответила кэриминка.

Хёдин опять вздохнул и признался с досадой:

– Я завидую! Хоррошо иметь увлечение.

– А Путь Разделения?

Шахарро передёрнул плечами и вскинул хвост на колени.

– Прросто выбррал то, што показалось пррактичнее. Если честно, я бы пррямо сейчас нанялся охранником в торрговый карраван и свалил куда-нибудь в Китано или, наоборот, в Аранно! Я сюда-то не столько учиться рвался, сколько из Минамонского 30 30 Минам о н – город на юге Накано, расположен на островах в дельте р. Ядзиро. болота удррать. Если б не прриняли, так бы и ссдох там.

– Вот как. А я-то думала, ты, как Лиснетта – из благополучной хёдинской семьи, приехал из Нишино 31 31 Ниш и но – Западная провинция, дом котолюдов. …

Шахарро презрительно фыркнул:

– Из Нишино… В жизни там не был. Да и семейку мою благополучной не назовёшшь: отец на слане 32 32 Слан – наркотический сироп, приготовляемый из обработанной особым способом дайчинской соли – минерала, распространённого в Горной провинции; в чистом виде и в небольших количествах дайчинская соль безвредна, зверолюды вовсе могут употреблять её в любых количествах, однако слан – тяжелый наркотик даже для них. , мать от сыррости вечно злится и шипит, из дома не выйди – того гляди кинжал в бок ткнут. Пока ждал ответа из Кадая, чуть не ррехнулсся.

Кимри не сдержала изумлённого возгласа, и хёдин оскалился в недоброй усмешке.

– А ты как думала? Коты ненавидят гекконов, гекконы котов, людскую стражу бесят и те, и другие. А если ты отказываешься ненавидеть врагов – сам сстановишшься вррагом и прредателем. Как ессть сдох бы. Думал, сбегу – будет классно, весело, интерресно. А на деле опять болтаюссь, как дрраный хвост в луже. Только мешаюсь всем.

– Аса'ю-Мать, кто тебе сказал, что ты мешаешь?! – изумилась Кимриналь.

Шахарро примолк и неожиданно покосился куда-то в центр столовой. Проследив его взгляд до стола тайсоминов, Кимри чуть не вскочила от возмущения.

– Что?! Он тебе это сказал? Шахарро, ты с ума сошёл? Да что же это такое, почему все так легко верят любой гадости, которую он болтает!

Хёдин фыркнул и ответил:

– Может, потому что он прав?

– В самом деле? – Кимриналь в ярости стиснула кулаки и пристукнула ими по крышке стола, с усилием заставляя себя говорить потише. – Значит, когда он тебе, как Лиснетте, скажет, что я «отбиваю» у неё Роддвара – ты тоже в это поверишь?

– Шшштоа!? – вытаращил глаза хёдин.

– А завтра он пустит слух, что я ещё и с тобой заигрываю – тоже скажешь, правда?!

– Э-э-э… Ким, успокойся… Я же не знал, шшто этот черрвяк взялся сплетни рраспускать…

– Значит, теперь знаешь, – кэриминка хмуро уставилась на свои руки, всё ещё сжатые в кулаки, и с трудом сглотнула комок в горле, мешающий говорить. – Вот и думай, какова цена его словам. И, пожалуйста, возвращайся к нам! Все беспокоятся о тебе и не понимают, что не так.

– Ладно. Я сглупил, – признал Шахарро.

Кимри покачала головой:

– Не совсем. Но, кажется, я понимаю, что происходит. Он определённо пытается нас всех перессорить!

– Ну, ушш нет, этой ррадости я ему не доставлю, – проворчал хёдин и встал, подхватив поднос с остатками завтрака. – Пошшли!

Шахарро встретили радостными улыбками. К облегчению Кимри, он сам извинился за странное поведение и объяснил, что ему нужно было обдумать своё отношение к клубу и тому, чем он тут занимается. Хёдин даже признался, что всерьёз подумывал уйти, но решил не спешить. Лиснетта с радостным писком повисла у него на шее, остальные обрадовались не менее искренне, и Шахарро, кажется, окончательно поверил, что принял правильное решение.