Татьяна Лемеш - Путь пешки. 6. Стрекоза

А потом слюной обильно так смазал, развернулся и давай усаживаться… Я как-то оторопел даже, смотрю – а у него ягодицы, что яблоки… Да и вообще, как из музея Аполлон ожил и сбежал. В общем, не вытерпел я такого издевательства, за бедра его схватил, так вместе с ним на колени встал и давай его молотить… А он о стену оперся и совсем не против… А потом так невзначай мою руку с бедра берет и туда себе кладет. Я сначала растерялся, а потом из благодарности, что он меня так настроил – и схватил его крепко. По ощущениям – ничего особенного, как и у меня, не противно… А держаться при …натягивании так гораздо удобнее, как за рычаг. Настолько удобнее, что я и второй рукой его схватил. Надеюсь, не слишком крепко, но мне в тот момент как-то не до того было. А ему это явно понравилось…

Я разошелся, думаю – получай свое двойное удовольствие! Ну, дошли мы одновременно, а это, как ты понимаешь – дорогого стоит… Я ведь руками тоже все чувствовал… Повалился прямо на него, не вынимая…

А он аккуратно так на пол улегся и лежит подо мной, молчит. А лицо щекой на сене, недалеко от моей головы – вижу, улыбается, а глаза у него опять странно так подкатываются. А потом такое со мной случилось, Тань, словами передать невозможно! Вот как мне тогда ладони дырчатой губкой показались, а теперь все тело, представляешь? Как будто из него сквозь меня лучи идут, мне даже в какой-то момент показалось, что я их вижу… И так мне хорошо стало, что я опять расплакался… Ты же знаешь, Тань, я плакать как-то не приучен, детство у меня суровое было, а тут вот… Он как почувствовал мои слезы на своих плечах – давай выворачиваться, вылез-таки из-под меня, рядом улегся, а голову мою на живот себе положил и волосы гладит. Тут дело даже не в сексе, Тань, а такой он… нежный и ласковый, никогда я еще таких чувств не испытывал! В общем, потом какое-то время мы с ним просто разговаривали. Он как начал мне о своей жизни рассказывать – у меня и волосы дыбом встали…

Оказывается, эти его разлюбезные Величайшие используют таких, как он для сохранения здоровья, долголетия и пополнения жизненной энергии. Я так понял, что они за счет вот этих их способностей и живут. Знаешь, почему его Апрелем зовут? Потому что его обязанность – обслуживать трех страшилищ в апреле. Каждый день, вернее ночь. Коричневых, как мумифицированных стариканов! И под конец месяца сил у него остается только на то, чтобы по нужде с кровати вставать. Это я тебе говорю то, что я из его рассказа выделил. Он, конечно, рассматривает всю эту ситуацию немного с другой колокольни. Хотя парень он неглупый и за это время уже и сам до многого додумался. Но ведь это не так и легко – они же с рождения только с этими коричневыми рожами общались и только им и верили. А те их сосудами называли и все внушали – какое это для них, мальчишек, счастье и честь – подпитывать жизненные силы мерзких стариканов. Я спрашиваю: «А как?» А он мне: «Руками. Или всем телом, так быстрее».

Я его давай расспрашивать – что он имел в виду, когда говорил, что я с ним связан, так он мне такое рассказал! Не знаю, насколько это правда, может, тоже страшилища в балахонах наврали…

Так вот, суть в том, что любовь – это некая самостоятельная… сущность и она нуждается в подпитке. Что она определяет некоторых людей – причем, связывает их души, которые, по его словам, кочуют из тела в тело. Каждому в жизни встречается связанный с ним человек или даже несколько – и только с ними вместе он способен создать импульс такой силы, который подпитает саму энергию любви и она сможет обогреть других и вернуться к ним же. Причем любовь не различает себя, как у людей – любовь к детям, к женщинам, к мужчинам… По его словам, любовь – она едина, а люди уже сами разделяют ее в соответствии с ситуацией, со своими понятиями или сексуальными предпочтениями.

Вот такая запутанная история… И Апрель, по его словам, может увидеть, с кем он связан. Я спросил его об этих желтых светящихся волнах, а он рассмеялся и ответил, что это оно и есть, что он таким образом отдает мне свою любовь и жизненную энергию.

Я спрашиваю: «А что, трех стариканов ты тоже любил?» А он мне так растерянно: «А я теперь и не знаю…»

И давай мне улыбаться, опять гладить, а потом… просто прошелся по мне, как кошка по котенку. Полностью, даже все пальцы, и на ногах тоже. Столько эрогенных зон на мне открыл, о существовании которых я и не подозревал!

В общем, мы весь наш подвиг повторили. Потом немного повалялись и еще раз. А потом, ты знаешь – или от усталости, или от его способностей, но я реально увидел идущие от него лучи. И так он на меня смотрел, с таким счастьем, что мне захотелось что-нибудь для него сделать, что-то понейтральнее…

Я спрашиваю – а что ты имел тогда в виду: «чтобы я согрел сердце своей рукой»? Он так обрадовался, спрашивает: «А ты действительно этого хочешь?» Я говорю: «Ну да…» Он лег рядом со мной, взял мою руку и положил себе на сердце. А свою, соответственно, на моё. Потом закрыл глаза и замер, почти и не дышит. Я ладонью чувствовал удары его сердца, а потом мне показалось, что эти удары по руке перетекали в меня, в мое сердце. И в какой-то момент я ощутил, что у нас одно сердце, и его ритм гулко пульсировал в моей голове… Я вспомнил выражение «сердца бьются в унисон».

По-видимому, Апрель подстроил свое сердце под мое или наоборот. И самое главное – мне вдруг показалось, что я – это он, и наоборот. Я как будто смотрел его глазами на этот мир, а он отличался от привычного – я реально видел сияние вокруг Апреля, я видел, как светится его ладонь на моей груди и ощущал толчки его сердца.

И я чувствовал, что… люблю его. Апрель счастливо смотрел на меня и из его красивых глаз лились слезы. На сердце было так горячо и так радостно, Тань, я никогда не испытывал ощущений подобной силы! И я понял, что значит – согреть сердце рукой. Какое-то время мы так и лежали, и мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Ему, судя по всему, тоже.

Я наконец-то отвел от него взгляд – в окне виднелось серое предрассветное небо. Все, ночь закончилась. Он сразу понял, о чем я думаю и убрал от меня руки. Я встал и медленно и устало начал одеваться. Меня переполняло жгучее чувство потерянного рая. После таких ощущений жизнь показалась тусклой и серой. Я устало сказал ему: «Спасибо» и понурив голову, вышел из домика.

Чем дальше я отходил, тем сильнее тяжелые мысли выдавливали из меня такое безоблачное счастье. Я шел к нашему домику и меня все больше заполняло отвращение к самому себе.

Представил, как сейчас приду к тебе, буду тебя обнимать… В конце концов я не выдержал и побежал к реке. Я постучал в ворота, сонные ошарашенные постовые узнали меня и молча пропустили. Я прибежал на берег, к переправе, разделся и окунулся. Вода, надо сказать, холоднющая! Думал – мозги прочистит, но не помогло. Только сковало все тело и то счастье, что распирало меня ночью, казалось, замерзло. Вот такая у меня выдалась ночка, Танюш. А вот тебе рассказал и легче стало. Че молчишь? Презираешь меня?