Татьяна Лемеш - Путь пешки. 6. Стрекоза

– Ты ли это, Апрель?! В дикаря превращаешься? Шерсть отращиваешь? С врагами Величайших спутался? Мерзкий гадкий предатель, да как ты мог предать нас и все наше Убежище?!

Апрель печально вздохнул и мягко ответил:

– Прошу тебя, Июнь, не спеши с выводами! Поверь мне – три недели назад я рассуждал точно так же, как и ты! Дай мне возможность показать и рассказать тебе правду! Поверь мне – ты же видишь, что я не лгу!

Апрель так горячо обратился к своему собрату, что мне стало его жаль. Тот замолчал, но в его глазах появилось сомнение. Сашка спросил:

– Алан, а этих куда?

Алан, с интересом щупающий язык Турки, рассеянно откликнулся:

– А? Что? Я не знаю, спроси у Брута, пусть пока их куда-то определит.

Вскоре подошел Брут. Сашка с важным видом начал:

– Есть ли еще какой-нибудь домик для этих пленников?

Брут заколебался:

– Ну… я думал заселить их к Апрелю и поставить охрану.

Апрель переглянулся с Сашкой. Тот задумчиво произнес:

– А больше некуда? Ты же знаешь, что Апрель нам нужен для… конфиденциальных разговоров.

Я криво усмехнулась – прозвучало это как-то нехорошо. Апрель тоже сник.

– Я понимаю. А куда еще? Не выселять же женщин из домов?

Сашка нахмурился:

– Понял. Ну ладно, пока пусть будет так.

Апрель с горечью посмотрел на Сашку и я почему-то четко поняла, что мы совершаем большую ошибку…

***

День прошел оживленно – местные планировали грандиозную охоту, чтобы запастись вяленой дичью перед зимой. А перед этой охотой они традиционно устраивали различные состязания и испытания для молодых парней. Я заметила, что мужчин в деревне маловато и спросила об этом у Зары. Она печально ответила:

– Ну конечно, ведь мужчины охраняют наш берег. Ценой своих жизней, оружие-то в пузыре более разрушительное, чем наше! Тем более пузырь для наших стрел неприступен, а винтовками мы только сейчас, благодаря вам, толком научились пользоваться. Надеюсь, с вашей помощью что-то изменится – я верю, что вы посланы к нам не случайно.

– А можно, мы тоже поучаствуем в состязаниях? Олег, Турка и Женя – очень меткие стрелки, а Сашка и опять же Женя и из огнестрельного оружия посоревноваться могут!

Зара улыбнулась:

– Да, конечно!

Вечером я известила об этом Сашку, он обрадовался, но все равно оставался чем-то озабоченным. Я спросила:

– Саш, что-то случилось?

– Да вот, с… Апрелем как-то нехорошо получилось…

– Да, мне тоже так показалось. Ты так явно сказал, да еще и при синих, что он нужен только для конфиденциальных разговоров…

– И это тоже…

– А что еще?

– Ну а ты прикинь, каково ему сейчас – в одном доме с ним его собратья, причем он свободен и не под стражей, а они связанные и под стражей. Наверняка ведь будут просить помочь им сбежать, или хотя бы развязать…

– А он и отказать не сможет. Да, а потом и избить могут, а то и еще похуже…

– Вот и я о том же… Пойду я, наверное, прогуляюсь перед сном. Скоро буду.

Я осталась в домике одна. Настроение было отвратительным и я почему-то все думала об Апреле – как ему чувствовать себя предателем и смотреть им в глаза? Сон совсем не шел и я решила прогуляться, а лучше – найти Сашку. Я потеплее оделась – унты и плащ, накинула капюшон и вышла на улицу.

Снаружи оказалось темно и студено, приближалась зима. Причем довольно холодная, видно – из-за передвижений полюса и климат изменился. В деревне стояла мертвая тишина, в такую погоду все попрятались по домикам и не вылезали оттуда. Я задумалась – а куда бы мог пойти Сашка? Костров не было видно – значит, там пусто. Может быть, он пошел к Апрелю объясниться? Я знала, где находится этот полуразрушенный домик и пошла к нему. Вот и он – с прохудившейся крышей в окружении лысых корявых деревьев.

Вдруг вдалеке, за углом дома мелькнул Сашкин плащ с капюшоном. Я тихонько окликнула его: «Саш!» и прибавила шаг. Сашка удалялся очень плавно и бесшумно, не цепляясь за сучья деревьев и даже не хрустя веточками на земле. Интересно, когда это он так научился? Я наконец догнала его и тихо сказала:

– Да подожди ты, куда ты так бежишь?

Мы как раз вышли на полянку и в тусклом лунном свете я вдруг увидела, что из-под плаща торчат голые ноги и странного вида сандалии. Невнятная догадка мелькнула в голове, но было поздно – он обернулся и я поняла, что это совсем не Сашка и даже не Апрель, а чужой синий из прибывших сегодня. Я стояла в ужасе, не зная, что и делать – бежать или кричать? Он не стал ждать, когда я определюсь, а просто треснул меня ребром ладони по шее. В глазах потемнело и я провалилась в никуда…

Сначала из темноты сквозь гулкую пелену прорезались звуки… Чьи-то голоса. Еще не разбирая слов, я вслушалась в интонации… Один голос властный, а другой – бездушный, как у робота. Потом гул стал оформляться в отдельные слова:

– Ты уверен, что это та самая дикарка?

– Да… Я прощупал тогда всех четверых.

– Очень хорошо… Ты можешь идти.

– Развязать ее или оставить так?

– Да иди уже! С женщиной я и сам как-нибудь справлюсь…

Еле слышный шорох шагов, потом звук закрываемой двери. И тишина. Тепло. Очень тепло, даже жарко, ведь я была в плаще еще и в капюшоне. Сквозь веки пробивался приглушенный свет, явно электрический. Ну неужели я опять в куполе?!

– Хватит притворяться – я вижу, как ты двигаешь глазными яблоками. Очнулась? Или ты намерена провести так весь остаток жизни?

Я открыла глаза – передо мной стоял человек неопределенного возраста. Пергаментная странно натянутая кожа, длинные седые волосы и бритое лицо, пронзительные карие глаза… Кожа, хоть и неприятного желто-коричневого цвета, но совсем без морщин. Разве что мимические, особенно вокруг глаз – но в таком объеме, как у сорокалетнего человека. Выглядел он из-за этого неестественно. Мужчина с интересом рассматривал меня, потом подошел ближе, снял мне капюшон и расправил плащ. Я попробовала пошевелить руками, но они оказались связанными. Не так, как было у Алана в манипуляционной, а просто веревкой. Я стремительно села на кровати – настоящей кровати с деревянным резным изголовьем и покрывалом в сине-белых тонах. Такого я еще в этом мире не видела. Условный старик все так же наблюдал за мной. От волнения я совсем упарилась и связанными руками распустила шнурок на плаще – теперь воздух проходил внутрь и стало немного легче. Я поднялась на ноги – они оказались тоже связанными в щиколотках. Мои унты валялись недалеко на полу. Я осмотрелась – мы находились в просторной и светлой комнате, кроме кровати в ней было еще много такой же резной мебели, немного устаревшей, раритетной, но все же почти как в нашем с Сашкой мире. Вместо одной из стен красовался сектор закругляющегося витража с теми же ненавистными надоевшими мне переплетами, но судя по наклону дуги к горизонтали – мы находились не на верхнем ярусе, а ниже. За окном темнел ночной лес. Мне надоело так стоять и я, вызывающе глядя в глаза человеку, спросила: