Александра Нюренберг - Планета в клетке

Впрочем, может ему зябко. Он же у нас худенький.

Необыкновенно холодный и ветреный апрель в этом году. В тот же день, когда Джонатан и Лис побывали в школе, где был застрелен портрет, в комнате, облюбованной королём, той самой, где рассвет поджёг блик на каком-то предмете, король выслушивал вечерний доклад переодетого в потёртый полевой мундир начальника разведки.

– Взаймы у марта взял, что ли? – Проворчал Джонатан, успевший забыть, как мысленно язвил по поводу остролицего. Он даже поёжился.

Но на самом деле ему нравилась такая погода – он и раньше говаривал: хлад летом – соль бесплатно. Для зимы имелся дубликат этой сомнительной мудрости.

Маршрут, который обозначил остролицый, тоже был вывернут наизнанку. Сначала Джонатан вообще не хотел никуда идти, но остролицый проговорил несколько слов в самое ухо Джонатана, и тот, выслушав, с грохотом спустил ноги на пол.

Он даже не сострил по поводу такой излишней интимности, а кроха-брауни в углу комнаты изныл от любопытства.

Пока они выбирались наружу и шли краткой дорогой, которая, как водится, показалась королю нескончаемой, Джонатан болтал без умолку.

– Ты бы булочку купил. – Перебил его остролицый, останавливаясь и отводя ветку, подчеркнувшую его подбородок так, будто голова отделилась от шеи.

Джонатан сначала опешил.

– Ты кушать хочешь, что ли?

Остролицый усмехнулся и сделал рукою подсаливающие движения. Джонатан надулся – он понял, что друг намекает ему совсем не по-дружески на его особенность. Он, несомненно, имел в виду старую историю про ребёнка, нашедшего путь с помощью такой вот несложной ориентировки.

Сговорились они с Лис?

Месяц-улыбка держал призрачный шар луны.

Лес пятился от луга долгие века и всё не мог убедить свою малышню – тонкие побеги молодых деревьев, – что связываться с лугом нечего. Тщетно!

Почти правильный круг закрученной травы манил белых малолеток, и осинки, дрожа, подбирались к самому крыльцу – лежалому валежнику, в коем они с трепетом угадывали нечто жутко знакомое.

В стороне у речки кто-то из джуни жарил мясо. Далеко угадывалась первая городская постройка, от которой приятели отошли изрядно.

Ароматный дым – столь приятный ноздрям хищников, в которых превратились джентри – разрастался голубым деревом, пятная неясную белизну стены тенью, необыкновенно приятной.

Остролицый сказал, что им нужно идти на луг. Помедлив, он добавил: «Тот луг».

Джонатан понял его без уточнений, но собравшись спросить – зачем, собственно? – вопрошание отменил.

Зачем приходят на луг?

Не сразу переступив порог из страшного валежника, Джонатан оглядел едва приметно заволновавшийся при их появлении круг травы. Луна освещала каждую былинку от и до. Всякое средокрестие и обломок нарисовались, окружённые собственным эфирным тельцем. В целом, картина малоподходящая для некрепкого разума.

Между травинками кто-то шнырял. Джонатан проследил движение и содрогнулся. Отчётливо шебутнул тонкий и гибкий хвостик – совершенно чёрный и очень гибкий. Мелькнуло небольшое рыльце, и луна спокойно, как переодетый пират в учительской, показала маленький злобный оскал – целая игольница длинных белых игл.

Остролицый гаркнул, так что король подскочил:

– А ну.

Существо кинулось и заюлило, но остролицый зашипел. Оно тоже издало какой-то звук, от которого сразу поникло несколько былинок – они завяли, сломались и осыпались серым порошком праха.

Джонатан увидел только след убегающего создания: трава испуганно расступалась и тропинка пробором пролегла среди густых зелёных волос луга, портя правильный круг.

Наконец, где-то вдалеке угасло шуршание, и звук лёгкой побежки, неуловимо отвратительной, запутался в живом гуле реки и взрослого леса, который было не так-то просто напугать.

Остролицый сразу потерял интерес к побегу. В полной лунной тишине он сунул руку в карман.

Джонатан отошёл в сторону, стараясь сосредоточиться – он понял, зачем глава сыска приволок его сюда. Он вздрогнул. Ему показалось, что существо, враждебное луне, вернулось и смотрит на него с дерева.

Но тут лунное полукружие сдвинулось, заметно располнев – очевидно, остролицый торопил полнолуние. Скоро белый круг в небе и призрачный луга совпадут.

К дереву, единственному из солидных обитателей леса, решившемуся приблизиться к линии запрета, кто-то приколотил фигуру из раскрашенного картона. Это был огненно рыжий бородатый джентри, как их себе представляли джуни. В руке он сжимал золотую гитару.

– Не смотри. – Тихо сказал остролицый.

Джонатан медленно повернулся к нему.

– Гитара… не смотри на неё.

Джонатан вспомнил историю музыканта, отправившегося на состязание. Призом служила легендарная гитара, по преданию принадлежавшая самому Вестнику. Все хотели её выиграть, и выжимали из собственных все мыслимые созвучия.

Музыкант, тогда никому не известный, конечно, тоже не отказался бы от награды, хотя пришёл сюда не только ради неё. Когда пришёл его черёд выступить и спеть собственную песню, кто-то сказал ему:

– Не смотри на неё.

Музыкант быстро оглянулся, но выяснить, кому принадлежал голос, не смог. И вообще странно, как в таком гаме можно быть распознанным, но голос отличался необыкновенной звучностью. Никто, кроме музыканта, его не услышал. Амфитеатром располагались раскрытые вопящие рты – последнее выступление пришлось по вкусу.

Похоже, никому из них не пришло в голову давать советы. Тем не менее, он ему последовал, этому совету. Или что это было.

К слову, ему это не стоило труда. И всё же…

Он оказался единственным, кто во время своей игры ни разу не посмотрел на выставленную на стуле гитару. Говорили потом, что он даже и не подумал о ней – тоже ни разу. Но это-то, конечно, чистой воды теория – в чужие мысли проникнуть невозможно.

Гитара досталась ему, и он никогда на ней не сыграл ни одной ноты. Он не объяснял, почему… скорее всего, он любил собственную.

Но он взял награду.

Джонатан мигом всё это припомнил – эта история тоже напечатана в его книге сказок. Он взглянул на остролицего. Непонятно, шутил он или просто пытался навести тень на плетень.

Тени, кстати, все исчезли. Джонатан понял, не поднимая головы, что над ним светит гигантский круг луны. Полнолуние состоялось.

Всё вокруг было пронизано её жёстким, как звук первоклассной гитары, сиянием.

Луг трепетал и приподнимался к небу.

В воздухе, который был ни дневным, ни ночным, повисла морось. Это с травы поднималась пыльца. Она закручивалась столбиками и сгущалась, рассеиваясь там и сям. Явление не из разряда хаотичных. Джонатан видел, что цилиндр пространства, соединивший небо и землю, полон букв и цифр, написанных сверху вниз и снизу вверх, и сбоку набок. Строчки пересекались, создавая новые. Но был ли текст связным? Джонатан, как всегда, попробовал разобраться, хотя и знал, что проще удариться головой в стену.