Милена Есенская - Погрешности против хорошего вкуса

Ангелы знали все языки на свете и могли дать консультацию по любому сложному теологическому вопросу: откуда, например, дети Адама взяли себе жен или где находится земля Уц, родина многострадального Иова. Имея огромные познания и внушительную эрудицию, они в то же время чем-то походили на маленьких детей – любили играть, могли, например, после обеда целый час катать по столу апельсин, словно мяч, или строить домики из игральных карт. Они были очень просты в общении, безотказно выполняли любую просьбу, прекрасно ладили с детьми и домашними животными – кроме кошек, не отличавших их от воробьев и норовивших сцапать.

Несмотря на свои самые лучшие качества, им так и не удалось завоевать симпатию госпожи Патронессы. Она почему-то почувствовала к малюткам-серафимам неприязнь, поскольку считала, что этим микроскопическим созданиям не место в приличном учреждении, и не могла взять в толк, почему все остальные так к ним благорасположены. Марья Клементьевна не сразу разглядела, что среди них есть существа как мужского, так и женского пола, – поначалу они все показались ей одинаковыми: светлоголовые, в белых рубашонках, без растительности на лице. Потом она заметила, что некоторые из ангелов носят бусы и даже крохотные сережки, – бог знает, откуда они их взяли.

Говоря по правде, глазеть по сторонам особо времени не было. Совершенно внезапно на нее свалили целый ворох дел, а она-то думала, что первая неделя уйдет только на знакомства и на визиты!

После обеда госпожа Патронесса уже четко усвоила, что большое жалованье она будет получать не за формальное руководство городом, как легкомысленно представлялось ей в К., а за серьезный и утомительный труд. Оставалось единственное утешение: на службу можно было являться только четыре дня в неделю. Петр Гадалов работал и по шесть, однако, видя ее ошеломленное состояние, об этом милосердно умолчали.

Еще одна вещь неожиданно ее уязвила: она думала, что лицо, осуществляющее патронаж, должно влачить за собой шлейф всеобщего благоговения и почитания. Ничего этого не было и в помине. Градоправление представляло собой не иерархию, а некий слаженный механизм, вроде повозки, в которой нет второстепенных или главных деталей – все они взаимосвязаны и в равной мере отвечают за гладкую езду.

В то время как госпожа Патронесса осваивалась с новыми обстоятельствами своей жизни, в сквер Несокрушимого Счастья, занимавший восточную часть центральной площади, со стороны улицы Св. Маргариты Антиохийской вышли три молодые дамы, разряженные по последней моде – бирюзовый шелк, кофейный атлас, розовая кисея с расшивкой, – совершая свой первый променад в этом городе. Барышень сопровождал Реутов.

Центральная площадь не была площадью в полном смысле этого слова. Она представляла собой довольно обширное пространство, в середине которого расположились храм Огненных Серафимов, сад и гимназия со всеми пристройками. Четыре прямоугольника по периметру сада именовались скверами и были щедро украшены фонтанами и пышной растительностью.

В сквере, с трех сторон окруженном всевозможными лавками, магазинами, пассажами и чайными, стояла большая статуя ангела с изящно изогнутыми крыльями, достававшими почти до земли. В руках серафим держал мраморный рог изобилия, изливавший в круглый бассейн пенистые струи воды. Вокруг разместились деревянные скамьи, на маленьких клумбах цвел львиный зев в гармоничном братстве с мышиным горошком.

Реутов, показывая тростью на роскошную витрину под вывеской «Венский шик», уведомил Александру, что хозяин этого магазина, купец Снежнинский, желает посетить госпожу Гадалову по одному очень важному делу в удобное для нее время. Подробностей Тони не знал, но речь, кажется, шла о финансировании какого-то значительного проекта. Его, как старосту улицы, попросили быть посредником. Александра сказала, что Снежнинский может явиться к ним завтра на ужин в семь часов. Заодно они зашли в его торговое заведение, найдя там множество восхитительных предметов. Павлине особенно приглянулись дамские серебряные часы с цветным изображением пухлого херувима.

– В Ялуторовске у всех почти такие, – заметил Тони. – Тут он продемонстрировал дамам собственный золотой брегет, на крышке которого архангел деловито нес куда-то огромную рыбину. Девицы ахнули от восторга.

– Ангелы основали этот город – отсюда столько к ним почтения и интереса, – пояснил Реутов.

– Но это же просто легенда, – вмешалась в разговор Павлина. Она по-прежнему не желала верить в этот крылатый фольклор. Тони посмотрел на нее с неудовольствием: ему явно не понравился ее пренебрежительный тон.

– Нет, это чистая правда, – сухо ответил он, – такая же чистая, как бриллиант в кольце у Александры. Вы еще их увидите, – добавил он уже мягче, открывая перед дамами двери, чтобы выпустить их в солнечный простор июльского дня.

– Мы увидим ангелов? – растерянно пробормотала дочь Петра Васильевича.

– Ну да, – невозмутимо подтвердил Реутов. – Маменька Павлины уже с ними познакомилась. Они, так сказать, ее коллеги по управлению нашим городом. Впрочем, продолжим экскурсию, сиятельные леди, – сказал юноша, выдержав паузу. – Я считаю своим долгом показать вам все места, где вы можете развлечься и приятно провести время. Вот, например, наше общественное собрание. – Он махнул в сторону зеленого дома со множеством украшений в виде мраморных ваз на балюстраде и погруженных в печальные размышления маскаронов. – Членские взносы, признаться, довольно высоки, зато что вы получаете взамен! Кружок игры на арфах, например. Нотные тетради – наследство серафимов, да-да. Глядя на ваши элегантные пальцы, госпожа Магдалина, я убежден, что у вас есть все задатки превращения в прекрасную арфистку…

Обогнув здание с южной стороны, они очутились в просторном дворе, где располагались площадка для тенниса и велосипедный трек – новшество, которое во всех Восточных землях было только в Т., и, как выяснилось теперь, еще и в Ялуторовске. На дорожке катались четыре велосипедиста.

– А где тут можно искупаться? – вдруг спросила Павлина. – Я пока никакого водоема здесь не увидела.

– Есть река на самой окраине, – ответила вместо Реутова девушка на велосипеде, подъезжая поближе. Это была Анна – приемная дочь талантливой садовницы, взрастившей неугомонный голубой вьюн.

– Там есть общественные купальни. Озеро большое у нас тоже имеется, но до него час добираться на лошадях.

– Кстати, о лошадях, – оживился Реутов. – Александра Петровна, у вас, я слышал, отличный скаковой жеребец?

– Да, Изумруд. А почему вы спрашиваете?

– Потому что летом у нас в конце каждого месяца проводятся призовые скачки. Осталась неделя, и списки уже составлены, но я могу похлопотать, чтобы вашего красавца включили, – сказал Тони.