Дмитрий Донской - Кровь и песок. Спасение королевы

Минуту царило полное молчание, затем со стен замка, раздался одинокий смешок, его тут же подхватили другие, и вот уже все рыцари, находящиеся на стенах, смеялись во весь голос. Парламентёр, ещё раз недобро глянул на защитников крепости, развернул коня и помчался обратно в свой лагерь, под смех и улюлюканье Рыцарей Церкви.

Час тянулся медленно, однако воины-братья не теряли это время даром, они готовили стрелы, поднимали на стены бочонки с горючим маслом. В бастионах баллистарии* подготавливали баллисты и другие метательные машины. Во дворе послушники спешно укрепляли ворота, и сооружали баррикады из мешков с песком. Так прошёл час, напряжение в воздухе сгустилось до такой степени, что казалось достаточно искры и все пространство полыхнёт огнём.

Вновь появился парламентёр, на этот раз, не доехав до края защитного рва, он осадил коня и вновь зычно прокричал: – Время вышло, каким будет ваш ответ?! Теперь на стены поднялся сам великий Магистр. Он, тяжёлым взглядом посмотрел на глашатая, так, что тот невольно отвел взгляд, затем громким, но спокойным голосом произнёс: – Слушай меня, глашатай, и передай мои слова, этому узурпатору Эениасу, чьё нутро уже давно сгнило. Мы всегда отвергали всяческие условия и ультиматумы, исходящие из лживых уст тех, кто подло предал Корону, Церковь и самого Всевышнего. Скажи мне, глашатай, отчего твой господин лично не явился ко мне? А не явился он потому, что знает цену своим лживым обвинениям. Знает, что руки его, по локоть утонули в крови тех, кто с мечом в руках защищал Алезию и Королеву. Знает подлый изменник, что это его проклятые чары, чуть не извели нашу Великую Королеву. Знает и боится, чувствует уже, как у него дымятся пятки, осознает, тот праведный гнев, который обрушат на него Архимандрит и другие магистры. Вот и пытается подкупить нас своими лживыми посулами. Запомни одно, никогда Рыцари Церкви не сдавались жалким разбойникам, а теперь вы все без сомнения таковыми стали. Однако возмездие придёт. Смерть нас не страшит, мы принимаем ваш вызов, и будем сражаться за каждую пядь нашего древнего дома. У каждого своя судьба, наша – пасть в бою, как и подобает воинам Творца, ваша – болтаться на виселице. А теперь убирайся, более ты не парламентёр, ещё слово и я прикажу нашпиговать тебя стрелами, точно дикобраза.

Глашатай плюнул себе под ноги, развернул коня, потрусил в свой лагерь. Не прошло и пяти минут, как войско осаждающих пришло в движение. Затрубили рожки, застучали барабаны, и тут же со свистом рассекая воздух, по замковым стенам ударили требушеты. Их огромные, каменные снаряды, ударяли с такой силой, что выбивали огромные глыбы, из каменной кладки зубчатых стен, покрывая их паутинкой трещин. Следом заговорили и другие метательные машины, отправляя свой смертоносный груз в сторону осаженного замка. Во дворе уже начался пожар, огонь с жадной яростью пожирал всё, что только могло гореть. Послушники тут же кинулись сбивать пламя, передавали по цепочке вёдра с водой, засыпали огонь песком, однако все новые и новые горящие шары, падали с небес на защитников замка, сея смерть и разрушения. Наконец, алезийская армия пришла в наступление, на позицию выступили лучники, они буквально поливали Рыцарей Церкви тысячами черноперых стрел, сбивая воинов с замковых стен, врезаясь в древнюю кладку и вышибая из неё мелкое каменное крошево. Магистр отдал приказ, из замка на встречу осаждающим хлынули ответные потоки стрел, пилумов и арбалетных болтов. На бастионах заговорили баллисты, их огромные стрелы, буквально сметали всех со своего пути, оставляя огромные бреши, в плотных шеренгах гвардейцев Первосвященника. Однако бреши эти, тут же заполняли новые воины и враг неумолимо приближался ко рву с водой. Солдаты тащили штурмовые лестницы, и перекидные мосты, умирая под градом стрел, пилумов и камней, летящих со стен замка. Но на место одного погибшего нападающего приходило десять. Вновь несколько огромных глыб практически разом нанесли свои сокрушительные удары, по надвратной башне и от чего древние стены покрылись громадными трещинами. Башня затрещала, слегка накреняясь, ворота перекосило, стальные цепи лопнули и подъёмный мост, с грохотом рухнул на своё привычное место, накрывая собой ров с водой и давая нападающим шанс, подтащить тараны непосредственно к массивным воротам. Окрылённые таким успехом, гвардейцы и королевские солдаты гурьбой бросились к опустившемуся мосту. И были буквально истыканы сотнями стрел и арбалетными болтами. Вода во рву окрасилось красным, солдаты падали, от напиравших сзади своих товарищей, тяжёлые латы тут же утягивали их на дно.

Тем временем рыцари, находящиеся в угловых бастионах, продолжали вести прицельную стрельбу, по наступающим солдатам, не давая им возможности приблизиться к стенам. В предвратном дворике, воины-братья пытались укрепить поверженные ворота. Послушники несли деревянные брусья, тяжёлые обломки каменных стен и мешки с песком. Арбалетчики, выстроившись строем, посылали свои, незнающие промаха, стальные болты, в зазоры меж дубовыми створками. Из донжона, четыре рыцаря при помощи верёвок вытянули два скорпиона* и, установив их прямо перед вратами, приготовились к стрельбе. Тем временем, атакующие, перекидывали через ров небольшие мостки, и тут же втаскивали на них штурмовые лестницы. Многие солдаты, так и не добирались до противоположного берега. Они падали в грязную кровавую воду, пронзённые пилумами, либо придавленные тяжёлыми камнями, которые сбрасывали со стен немногочисленные защитники крепости. Раздался жуткий грохот, сотрясший казалось, все основание замка. Надвратная башня, не выдержала постоянных попаданий тяжёлых каменных шаров, и с оглушающим треском, вздымая огромные облака пыли, буквально сложилась, погребая под собой, как защитников, так и атакующих. В открывшийся проход тут же хлынула лавина церковных гвардейцев Эениаса, вперемешку с солдатами армии Алезии. И как только первая группа ворвалась в малый замковый двор, баллистарии* привели в действия скорпионы, десятки нападающих, были прошиты насквозь стальными убийственными иглами. Лучники, ровными рядами выстроившиеся за скорпионами, послали залпы стрел, и новые враги падали, даже не успевая переступить внешнюю границу замка. Тем временем, на частично обрушенных стенах древнего строения, кипел бой, как ни старались рыцари Церкви отталкивать штурмовые лестницы, многим нападающим все же удалось взобраться наверх. Теперь они, яростно размахивая секирами, алебардами и мечами, вновь и вновь обрушиваясь на рыцарей, расчищали место, для идущих следом. Как бы мужественно не сражались рыцари ордена Солнца и Креста, силы были неравны. Братья-воины медленно отступали, оставляя за собой трупы поверженных врагов и своих товарищей. Большая часть стен уже была захвачена, и нападающие сбегали вниз по каменным лестницам прямо в замковый двор. Заполыхали конюшни и хозяйственные постройки, послушники-воины, прикрываясь тяжёлыми рыцарскими щитами, невзирая на бесконечный обстрел, принялись выводить храпящих в ужасе лошадей. Когда обрушилась левая стена, вызвав очередной оглушающий грохот, нападающие хлынули в крепость с двух сторон. В считаные секунды, весь замковый двор был буквально наводнён гвардейцами первосвященника и королевскими солдатами. Скорпионы и лучники были уже смяты. А разрозненные горстки рыцарей укрылись за баррикадами, яростно отбиваясь мечами и пиками, от наседавших на них солдат. По всему двору образовывались небольшие защитные рыцарские круги, словно крошечные островки, в потоках вражеских солдат. Образовывались и распадались, сметённые ударами бесчисленных полчищ. Наконец запели огромные трубы донжона, давая приказ уцелевшим, отступать в цитадель. Рыцари бросились к главной башне, мечами расчищая себе путь. Тяжёлые двери цитадели раскрылись, и из глубины в нападающих полетели новые стальные дротики, выпущенные замковыми скорпионами, тем самым прикрывая уцелевших и давая им возможность укрыться за мощными стенами донжона. Послушники заводили внутрь боевых коней. Увидев, что враг пытается укрыться в цитадели, алезийцы будто обезумели. Они с неистовой силой вновь бросились в атаку, рубя мечами, коля копьями, нанося сокрушительные удары, при этом, не разбирая ни своих, ни чужих. Наконец, тяжёлые двери донжона закрылись, отрезая все пути для атакующих. В цитадели царствовал полумрак, немногочисленные выжавшие рыцари и послушники, уселись вдоль стен, стараясь перевести дух, многие были серьёзно ранены.