Екатерина Дей - Я однажды приду… Часть IV

Хранитель опять посмотрел на меня, поднял руку, двинул пальцами, и я почувствовала сильную боль в сердце, такую, что едва сдержалась, чтобы не закричать, однако боль почти сразу прекратилась. На лице Хранителя появилось нечто похожее на улыбку, и он сказал:

– Катерина, человек, жена командора, мы оставляем твою энергию до завершения процесса изменения.

И кокон исчез, я сразу рухнула на землю, но не ударилась, Амир успел подхватить меня на руки и прошептал:

– Молчи.

А я и не могла ничего сказать, спазм сдавил горло, и лишь умоляюще посмотрела на него, Глеб. Он положил меня на что-то очень мягкое и исчез, а рядом оказался Олаф и тоже сказал:

– Молчи, он Глеба поднял.

Я замерла, а Олаф, чтобы я не сделала чего-нибудь, закрыл мне рот ладонью и очень ощутимо надавил, сказал молчать, значит – молчать, он лучше знает. Не было слышно ни одного звука, как будто вокруг меня опять образовался кокон, ну да, Олаф постарался, чтобы не волновалась и не мешала своим волнением Глебу, да и всем, Амиру, например. Зажмурив глаза, я только повторяла про себя: Хранитель его не тронет, у него тоже постоянно энергия меняется, Глеб уже стал совсем другим, он всегда рядом со мной, значит, каждый день меняется, одни скандалы чего стоят. Олаф медленно снял свою ладонь с моих губ и повторил:

– Молчи, не открывай глаза и молчи.

Так я и лежала, крепко зажмурив глаза и плотно сжав губы, пока не услышала голос Глеба:

– Любимая, посмотри на меня.

Сразу распахнув глаза, я увидела, что Глеб стоит рядом, поддерживаемый Олегом и Олафом. Андрей приподнял меня, и я заплакала, моя рука едва шевельнулась, и жеста не получилось, от этого слёзы полились ручьём. Олаф моих слёз выдержать уже не смог, поэтому заявил:

– Ну, всё, опять рыдать, пора домой, а то утонем все. Виктор подгоняй машину.

Успокоиться у меня никак не получалось, слёзы лились и лились, омывая щёки тёплыми ручейками. Андрюша взял меня на руки, смог только прошептать:

– Катя, уже всё закончилось, домой едем.

Какой он стал, я посмотрела на него и ужаснулась: маска с ввалившимися глазами, даже руки слегка подрагивают, сам едва держится, а несёт меня. Слёзы у меня сразу высохли, и я попыталась пошевелиться:

– Андрюша, я сама…

– Нет.

Больше я не успела ничего сказать, подъехала наша машина, та самая, с открытым верхом и надписью «молодожёны». За рулём сидел Виктор и ослепительно улыбался:

– Катя, я тоже такую машину хочу, я же молодожён.

– Дарю.

Глеб первым сел в машину, едва двигаясь и сощурив глаза от напряжения, было видно, что едва держится, но он сразу протянул ко мне руки и Андрюша положил меня на них. Олег с Олафом отошли от машины, и мне показалось, что они тоже едва стоят на ногах, но оба мне улыбнулись, а Олег сказал Виктору:

– Бери, пока командор дарит, я потом тоже с Арни покатаюсь.

Уже в машине, прижимаясь к груди Глеба, я заметила, что недалеко стоят Анжелина, Амир, Мари, Серёжа и ещё много кого – целая толпа, много разных лиц. Я попыталась помахать им рукой, показать, что всё хорошо, и я им благодарна, но сразу потеряла сознание.

Самуил лечил меня за всех сразу, за себя тоже. Его не взяли на операцию спасения нас с Глебом, хотя Олаф его подключил энергетически, но приказал оставаться дома и готовиться к нашему возвращению. Вот он и подготовился. Когда я пришла в себя, то даже не поняла, где нахожусь, так как вся была обвешана различными проводками и в обе руки поставлены капельницы. Как только я открыла глаза, он радостно наклонился надо мной и заявил:

– Катенька, девочка моя дорогая, всё хорошо, тебе только полежать надо, просто полежать.

Я попыталась спросить его, где Глеб и почему я так лежу, но он только замахал на меня руками:

– Пока молчи, у тебя всё хорошо, но пока помолчи. Глеб скоро приедет, у него всё хорошо, он только день и пролежал, потом совсем восстановился.

Мой вопрос в глазах был таких размеров, что Самуил его сразу понял и погладил меня по руке, успокаивая:

– Катенька, Виктор вас обоих без сознания привёз. Амир помогал, Олаф тоже сам едва держался, они даже толком восстановиться не успевали, всех боевиков собрали, они со всеми энергией делились. Глебу даже…

Самуил махнул рукой, и я поняла, что даже кровь не могла восстановить силы Глеба. Я крепко зажмурила глаза, тяжело вздохнула и опять вопросительно посмотрела на Самуила. Он догадался, о чём я хочу его спросить, тоже вздохнул и ответил:

– Девочка, у всех так проходило восстановление, кто к вам энергетически был подсоединен, Хранители эти как-то очень сильно на всех повлияли. Я Лею не знал уже… не понимал, что делать, а она только улыбается, говорит: Самуил, не волнуйся, я справлюсь сама.

Самуил осознал, что нельзя же мне такие страсти рассказывать, натянуто улыбнулся, весёлым голосом произнёс:

– Но сейчас уже всё хорошо, все уже себя хорошо чувствуют, только тебе ещё надо пару дней помолчать и полежать.

Я уже грозно посмотрела на Самуила, об этом подробнее: почему это мне надо опять молчать и лежать? Он вздыхал, гладил меня по руке, трогал проводки, отворачивался к окну, опять вздыхал, и я уже собралась спросить не глазами, а голосом, когда он решился ответить:

– Катенька, Хранитель что-то с твоим сердцем сделал, оно работает странно, очень непонятно. А иногда оно останавливается, поэтому тебе пока надо помолчать и полежать.

Тяжело сел на стул рядом с конструкцией, на которой я лежала: постелью это назвать нельзя, кресло космонавта, напичканное техникой, такой же космической. Теперь наступила очередь вздыхать мне: да, боль была ужасной, когда Хранитель двигал пальцами, он что-то сделал с моим сердцем, осталось только выяснить – что. Самуил погладил мою руку, встал, подошёл к столу, накапал какой-то жидкости в маленький стаканчик и выпил, криво сморщившись. Я испуганно подняла глаза, впервые увидела, чтобы Самуил пил какое-то лекарство, значит, совсем плохо. Он обернулся ко мне и слабо улыбнулся:

– Катенька, не переживай, всё хорошо, девочка, люди медленнее восстанавливаются. А я оказывается ещё человек… может уже и не совсем, конечно, но дольше чем они восстанавливаюсь.

И сразу я подумала о девочках, Анжелине, Вердо, людях, которые тоже нас спасали. Самуил догадался о моих мыслях, замахал руками:

– Катенька, у них всё хорошо, к ним сразу боевиков приставили, на всякий случай, они и помогли энергии восстановиться. Только Анжелине не потребовалось – она будто и не почувствовала ничего, все слабели, а она нет, только песни пела тихонечко про себя. Да, Катенька, она про какую-то курицу рассказывала, смеялась очень.

Значит, это ей Олег про курицу рассказал, и она как женщина из деревни очень ярко это представила. Я улыбнулась, и Самуил тоже обрадовался, вот и хорошо, девочка улыбается, она повеселела, и жизнь как-то наладится. Он, наконец, убрал капельницы, опять тяжело вздохнул, но ничего сказать не успел, в лабораторию стремительно вошли Глеб, Амир и Аарон. Глеб подошёл ко мне, нежно поцеловал и спросил: