Екатерина Дей - Я однажды приду… Часть II

Помнятся гости шумной толпою, личико милой с белой фатою.

Динь-динь-динь, динь-динь-динь – звон бокалов шумит,

С молодою женой мой соперник стоит.

В лунном сиянье снег серебрится, вдоль по дороге троечка мчится.

Динь-динь-динь, динь-динь-динь – колокольчик звенит,

Этот звон, этот звон о любви говорит.

Лея так головы и не подняла, закончив петь, только опустила руки. Я подошла к ней, обняла, поцеловала в щёчку.

– Молодец, девочка, удивительный голос, просто восхитительный и песню подобрали с Андреем в соответствии. Молодцы.

Гордо обернувшись к сидящим на диване, я замерла. Два каменных изваяния, статуи греческих богов. Олаф, понятно, он Лею ещё не слышал, но Глеб? Он-то почему в статую превратился? Осознал, кого погубить хотел? Но они смотрели не на Лею, они оба смотрели на меня, опять как на приведение. На всякий случай я решила Лею отправить из столовой.

– Лея, спасибо, можешь идти.

Лея исчезла мгновенно, всё-таки много сил у неё ушло на выступление перед Глебом, я это поняла по едва слышному облегченному вздоху. Хорошо держалась девочка, не гость её пугал – Глеб. Первым в себя пришёл Глеб, усмехнулся и одобрительно улыбнулся мне.

– Хорошо, Лея.

Я подошла к нему.

– Спасибо Глеб, девочке это важно, я не хочу, чтобы она тебя боялась.

Олаф округлил глаза и смотрел на меня уже как на медузу-горгону, по крайней мере, мне так показалось. Мне ничего не оставалось, как вздохнуть и спросить потухшим голосом:

– Олаф, тебе совсем не понравилось? Она очень старалась, мне её голос нравится, она ведь петь начала только недавно, а как поёт, и слух идеальный, один раз услышит и уже поёт. Она даже после моего исполнения, без слуха и очень без голоса, и то может правильно спеть.

Олаф смотрел на меня и даже морщил лоб, пытаясь понять что-то во мне или для себя, но процесс проходил очень сложно, даже болезненно. Я посмотрела на Глеба, а он почему-то гордо улыбался. Наконец, Олаф встряхнул головой и сказал:

– Катя, я поражен.

От неожиданности я даже отошла на пару шагов, такая мощная энергия волной коснулась меня. Глеб сразу встал и повёл меня к столу, практически прикрывая своим телом. Но он не боялся Олафа, просто тоже ощутил поток этой энергии.

– Катя прости, Глеб я не ожидал, ты рассказал о Кате, но я не ожидал, что это так…

Он даже не смог сформулировать, что – так и как это – так, замолчал и снова глубоко задумался. Глеб держал меня за руку и слегка поглаживал пальцы, потом обнял и прижал к себе, мягко, но я ощутила его руки очень плотно. Так делают, когда подтверждают собственность: это моё, эта ценность моя. Олаф вскочил, но подходить к нам не стал, энергия от него была слишком сильной для меня, и он это понял, Глеб встал передо мной и опять прикрыл собой.

– Олаф, осторожней, Кате это слишком сильно.

Олаф сделал какое-то движение руками, и энергия исчезла, но глаза светились ярким синим цветом.

– Катя, я читаю мысли, ты действительно переживаешь за эту девочку-мутанта, за их любовь и ты бы ушла в сейф из-за них, себя бы с Глебом погубила, но пошла.

Глеб сильнее прижал меня к себе – не позволил бы, это он мне показал, что не позволил бы.

– Всё действительно так, жертвенность, то, что ты сама отдала свою жизнь Глебу. Таких я ещё не встречал. В твоих мыслях нет ни капли лжи, ни капли притворства, всё искренне, всё настоящее. Мне надо всё посмотреть, как происходил обмен, что было потом, как ты смогла выжить физически, прости, но твой человеческий возраст не позволяет тебя даже обратить, как ты смогла выжить, совершенно непонятно.

Неожиданно послышался голос Олега – странная способность, он как бы умудряется исчезать, растворяться в пространстве. У меня было ощущение, что он уходил, я его совсем не замечала с того момента, как появилась Лея, даже не помню его реакции на песню.

– Олаф, ты не знаешь ещё, что Катя нам сильно сочувствует и защищает. Виктора от рабства у Аарона спасла. А защищая меня тому же Аарону пощечину дала, не задумываясь, подошла и влепила. Между прочим, в подругах у неё мутант четырехрукий и друг Али из внешнего круга охраны.

– Из внешней охраны? Глеб, она видела внешнюю охрану?

– Да он меня спас! Если бы не Али, то я уже давно умерла. Ну и что, внешняя охрана, он же мне и отключил весь поток, я всем отдавала энергию, чуть всех не погубила.

Глеб улыбался и кивал головой, ему доставляло истинное удовольствие выражение лица Олафа. Он только сильнее меня прижал к себе, когда я возмутилась на слова про внешнюю охрану.

– Олаф, тебе лучше посмотреть на записи, проще будет понять. А выступление перед главами посмотри отдельно.

– Глеб, я не понял тебя.

– А что ты удивляешься? Катя у нас подвиги через день совершает, Глеб угрожает в сейф посадить, а она сама туда просится. Говорит: отдохните, пока я там посижу.

Неожиданно для меня Олег выдал это почти как Виктор, с улыбкой и иронией. Может это его мечта, на пару недель меня туда отправить, чтобы успеть с Аароном разобраться?

Олаф кивнул, видимо понимая, что мои подвиги со слов не понять, надо самому посмотреть. Он подошёл к нам, улыбнулся, взял меня за руку.

– Катенька, я пойду смотреть твои подвиги, мне придется забрать с собой Глеба, чтобы он мне объяснил некоторые моменты. Утром мы встретимся и сможем поговорить. Но подарок я хочу вручить сейчас.

Он достал из кармана костюма сложенный документ.

– Глеб, ты дворцы восстанавливаешь, поэтому я надеюсь тебе понравится небольшая крепость на севере Норвегии. Правда, я её уже восстановил по своему вкусу. Я очень надеюсь, что вам с Катей понравится.

И вручил Глебу документ. Крепость. Как раз для меня, на севере Норвегии. И далеко и крепость, и море вокруг. Северный Ледовитый Океан.

5

Утром я проснулась как от толчка. В комнате никого не было, вечером я отпустила Лею, не нужно меня охранять круглосуточно, Глеб в доме, Олег с Андреем, да и гость норвежский. Но меня что-то разбудило, я проснулась не сама. В дверь постучали, и вошёл Глеб.

– Привет.

– Привет. Как спалось?

– Хорошо. Как ваши дела, всё теперь обо мне Олаф понял?

Глеб рассмеялся и сделал такие глаза, что я тоже засмеялась. Приятно поразить такого, даже пока не знаю какого.

– Вы давно с ним знакомы?

– Лет сто. Он мне очень помог, я тогда по миру бегал, однажды к нему попал. Он отказался от живой крови раньше меня.

– А как это, тогда же не было институтов крови?

– Животные, верные слуги, он научился останавливаться, и они сами отдавали ему кровь. Никто не предал.

– А жена, ты её знал?

Глеб помрачнел, взял меня за руку, и молчал так долго, что я поняла, что говорить о ней он не хочет.

– Знал.

Не хочет говорить и не надо, какое мне дело до чужой жены. Но потом какая-то мысль заставила его говорить: