Екатерина Дей - Амир. Часть III

Фиса ждала реакции на свои слова, но её не последовало, я молчала. Она во всём права, но ответить, значит признаться, а Амир не должен знать, не должен, поэтому надо молчать.

– Рина, всё, что ты перенесла, человек не может вытерпеть… то, что… из-за меня…

– Фиса, мы договорились.

– Хорошо. Я свою любовь превратила в ненависть, потратила столетия на месть… и кровь на мне тоже… есть. А ты муки… нечеловеческие в любовь… вот и рухнул мой панцирь, не выдержал твоей любви.

Она вздохнула и едва коснулась моих волос, очень робко, как ребёнок.

– И Мари с тобой ожила, душой своей больной… не ребёнок и не женщина, шестьсот лет даром не проходят.

– Её Вито своей любовью…

– Вито мужчина и ирод. Он её просто любит, душой светлеет рядом с ней, только её душа тоже на кого-то опереться должна. А ты её своей любовью окружила, настоящей, не обманкой мачехи, видит она всё и чувствует… глаза твои, слова да песни.

– Песням ты меня научила.

И опять Фиса тихонько засмеялась:

– Я им выйти помогла, в звуки облачила, они жили в тебе, а ты их не выпускала, страхами заложила.

Она помолчала, ожидая реакции на свои слова, но я ничего не сказала, какой-то идеал получился, осталось нимб нарисовать.

– Рина, Амир тебя ждал…

– Он никого не ждал.

Мой тон был таким жёстким, что я почувствовала, как Фиса вздрогнула.

– Он никого не мог ждать… не умел ждать. И я… ты ошиблась, Фиса, я не люблю Амира.

Мир рухнул в омут бушующего моря. Я ничего не видела перед собой, только серость, всепоглощающую серость. Слёз не было, я дышала ровно, и сердце билось в обычном ритме. За счастье любимого мужчины можно заплатить жизнью. Как Амир заплатил своей жизнью за жизнь Мари.

Я лежала в темноте и смотрела перед собой. Блики от лунного света отражались на потолке, волны гоняли лучи где-то внизу и потолок невероятным образом светился множеством огоньков. Теперь я даже с Бабой-Ягой поговорить не смогу, Ася изгнала её из моей головы. И бежать некуда, может Амир и поверил моим словам, но вряд ли отпустит от себя. Хорошо, что сам не появляется, играть перед ним сложнее, чем обманывать Фису: даже если она и понимает меня, но спорить не может из-за собственного чувства вины.

– Рина.

Вздрогнув всем телом, я попыталась хоть как-то привести в спокойное состояние организм, но он так ликовал от звука любимого голоса, что смогла только спрятаться под одеяло.

– Рина, посмотри на меня.

Мотание головой под одеялом ни к чему хорошему не привело, Амир одним движением скинул его с меня, и я закрыла лицо руками.

– Рина… не будет никакого гарема. Ты моя единственная жена.

Я только сильнее прижала руки к лицу и свернулась в комочек отчаяния, нельзя ничего говорить, голос выдаст моё волнение. Амир взял меня на руки и куда-то пошёл. Он именно шёл, не передвигался мгновенно в пространстве, а медленно шёл, прижимая меня к себе. Я немного успокоилась от тепла его тела, вернее, жара, который не могла удержать ткань костюма. Казалось, он горит всем своим гигантским телом, полыхает внутренним огнём.

Наконец он остановился и прошептал:

– Рина, ты единственная женщина в моей жизни. Ты моя судьба.

Его руки прижимали меня всё сильнее, но он вдруг расслабился и опустился на колени.

– Перед священными записями народа хасов я клянусь исполнить супружеский долг мужчины и вождя.

Не успев осознать слова, я вздрогнула от потока ледяной воды, обрушившегося на меня, и почти сразу вспыхнул огонь, который виднелся яркими всполохами даже сквозь ладони. Несколько голосов сказали странное слово, и я развела дрожащие пальцы, вокруг стояли тёмные фигуры.

– Свидетельство.

Озираясь вокруг и пытаясь понять, какое свидетельство, о чём говорит Амир, что происходит, я увидела Вито. Мягкая улыбка и яркий взгляд, он чуть кивнул мне, и вместе со всеми неожиданно встал на колено, громким хором прозвучало:

– Свидетельство.

Подрагивая всем телом, я прижалась к Амиру, опять ритуал, он что-то придумал, он поклялся мне в супружеской верности… не в верности, в исполнении супружеского долга! Мозг лихорадочно что-то думал, но организм отказывался его слышать, прижимался к горячему мужскому телу и радовался.

Амир встал, несколько раз произнёс мелодичную фразу, как куплет песни, хор мужских голосов вторил ему, один голос выделялся повторением самого высокого звука, и в этот момент пламя высоко поднималось, озаряя ковровый коридор. Когда прозвучало последнее слово, огонь вспыхнул так, что надписи на коврах одновременно проявились багровым цветом, пронеслись движением по всему пространству стен, казалось, что ковры таким образом приняли клятву вождя хасов. Прижатая руками Амира я неожиданно стала задыхаться, воздух загустел, стал плотным и не двигался, вздох не получался. В попытке вздохнуть я откинулась, и Амир заметил моё состояние.

– Рина, что с тобой?

– Не …могу …дышать…

Невероятный свет пронзил глаза, и я ослепла, в абсолютной тишине зазвучал странный голос, даже не голос, а волна звука, но удивительным образом я её понимала – состояние недовольства и гнева. Этот гнев сдавил меня болью и страхом, тело перестало существовать, только сердце упорно продолжало биться, не поддаваясь давлению. Неведомая сила окружила сердце пламенем, и оно загорелось, боль была настолько сильной, что исчезло всё, ничего кроме боли и Пустоты. И в этой Пустоте проявился голубой лучик, прохладный и чистый, он пробил пламя и заискрился ярким светом по сердцу, остудил его, заставил биться. И неведомая сила отступила, исчезла боль, а с нею страх.

Нет сил на борьбу, нет сил на любовь, нет сил, их просто нет. Баба-Яга добилась своего – силы закончились, а с ними и жизнь. Моя оболочка лежала на траве, рядом ласково шептало море, солнце старалось согреть мою ледяную кожу, а чьи-то руки пытались поделиться своей жизнью. Сквозь тяжёлый туман я услышала голос:

– Вито, Ася приехала.

Руки на мгновение отпустили мои пальцы, но их сразу схватили маленькие жёсткие проволоки, обернулись до локтя вязью и огонь пронёсся по венам.

Только на третий день, когда я уже совсем пришла в себя, могла самостоятельно вставать и подходить к окну, Вито рассказал мне, что произошло во время ритуала. Я стала задыхаться и потеряла сознание, а ковры светились багровым светом до тех пор, пока нас с Амиром не вынесли за пределы дома.

– Нас… с Амиром?

– Он тоже потерял сознание.

– А почему он, Вито, почему он? Сила не приняла меня, почему… она его наказала…

Я стала падать, и Вито подхватив меня, уложил на постель.

– Что с ним?

– Тебя спасла Ася, она сумела передать тебе нашу энергию.

– Вито! Что с Амиром?!

– Он всё ещё без сознания.

Страшная боль мгновением пронеслась по всему телу, и я закричала.