Денис Степаненко - Чужая игра. Книга первая. Начало

Спустя время, года три назад, клуб отчима прикрыли, как раз из-за разоблачения жульничества, но к тому времени отчим уже совсем отошел от дел, став примерным пожилым семьянином, целыми днями ковырявшимся с женой в саду у дома. Конечно, клубом отчима Джерри не ограничился. Повзрослев и переехав от родителей на другой конец города, Джерри удосужился побывать несколько раз на тайных сеансах в закрытом клубе Паттисона, один сеанс из которых проводил сам Ричард Блюм. Медиум-легенда, на его сеансы выстраивались очереди, люди выкладывали целые состояния, чтобы Блюм вызвал нужного им духа. Джерри конечно же был в восторге от его сеанса. Он не шел в сравнение ни с каким другим сеансом, на котором ему приходилось быть ранее. Мистер Блюм впадал в транс, представая перед держащимися за руку шести людьми то усопшим мальчиком, до убитой женщиной назвавшей имя убийцы. На том сеансе в воздухе Джерри действительно ощущал чье-то неприятное присутствие. Но как повторить подобное сегодня вечером?

Еще вчера присутствующий внутри Джерри оптимизм, сегодня куда-то улетучился. Кто он такой, чтобы быть уверенным в том, что он сможет вызвать духа, а если и вызовет, то где уверенность, что это будет Лари. Конечно, случалось, что пришедшие на сеанс незваные духи знали об усопшем и его здравствующих родственниках всю подноготную, но уверенности, что так оно и будет в этот раз, не было.

Да, он выпросил на несколько дней у одного из знакомых по клубу отца медиумов, старинную спиритическую доску. Выменял у него же на две бутылки виски некое заклинание будто бы увеличивающее шанс вызова нужного духа. Купил на базаре курицу для приношения ее в жертву перед сеансом, но все это сегодня почему-то казалось не достаточным для полной уверенности в том, что у него все получится.

Даже взяв в руку пластину мысли яснее не стали. Наоборот, в голове одни мысли стали наступать на другие, не возможно было сосредоточиться абсолютно ни на чем конкретном. Зачем-то вспомнилась школьная драка с толстяком Реем, который тогда надавал Джерри очень хороших тумаков. В сознание ворвался один из братьев Бейкер, ручной пес мистера Брауна, у которого Лари и украл деньги. Натирая свой любимый револьвер сорок четвертого калибра, он злобно подмигнул Джерри, и, наведя на него пистолет, нажал на курок, растворившись в туже секунду в дымке воспламенившегося пороха. В след за колыхнувшейся дуновением ветра дымкой, поплыло и сознание. Джерри поддался этому странному ощущению, убрав свои руки со штурвала, управляющего разумом. Затем возникла сцена чьих-то похорон, быстро пролетев по знакомым лицам, сознание вспыхнуло яркой картинкой изувеченного лица Джерри лежащего на белоснежной подстилке гроба. Карусель беспорядочных мыслей закрутилась вновь, не давая разуму зацепиться ни за одну из них. Внутри Джерри возникла чуждая ему ненависть и злоба, захотелось разбежаться, и выпрыгнуть в окно, крича в короткие секунды падения ругательства в адрес братьев Бейкер, мистера Брауна, Лари и всех кто причастен к этой злополучной истории. Неожиданно возникшую в голове, натянутую в пространстве белую простыню, разорвали длинные как у вампира когти. В получившуюся брешь просунулась, окровавленная голова Лари. Он ехидно прищурился, оголяя острые как у акулы зубы, и прохрипел знакомым Джерри голосом:

– Ты виновен в моей смерти дружок, ты дорого заплатишь за мои страдания. Ведь Браун уже в курсе, что ты с остальными тоже причастен к краже его денег. А ты знаешь правила Брауна, украл у него доллар, лишился пальца, а украл три тысячи, лишился головы. – Договорив, Лари злобно рассмеялся, проведя острым ногтем, поперек своей шеи разорвав плоть. Кровь тут же заструилась по его шеи, через широкую рану начали вылезать противные желтые черви.

Словно кидая банку с порохом в пылающий дом, в голове Джерри всплыла снежинка Мери. Та, прекрасная блондинка, которая разбила юное, влюбленное сердце Джерри, предательски встречаясь за его спиной с заклятым врагом по школе Робертом Стоуном. Ее прекрасное обнаженное тело грациозно покачивалось сидя на теле огромного, смуглого мужчины, голова которого почему-то была облачена в бычью маску. Повернувшись на секунду к Джерри, вырываясь из захлестнувших ее тело судорог счастья, Мери омерзительно скривила лицо и прошипела:

– Потому, что ты неудачник!

Джерри издал протяжный ор, вскочил с кровати, и с размаху кинул в противоположную стену кусок древнего артефакта. Каменный кусок глухо ударился о кирпичную стену, упал на пол, и разломился пополам, представив взору Джерри, ярко-алый камень скрытый внутри древнего артефакта.

– Что это было? – как по щелчку пришел в себя Джерри. Глубоко дыша, словно проснувшись от ночного кошмара, он ощупал свое тело и осмотрел бегло комнату. На душе стало неимоверно легко. Словно того ужасного истерического состояния внутри ни когда и не было. Все будто было одновременно с ним и не с ним. Безысходность сменилась внутренним подъемом и позитивом. Воспоминания о произошедшем наваждении мгновение назад, словно кто-то быстро стирал из памяти.

Джерри на секунду задумался, над чем, так и не понял, еще раз осмотрел комнату и осторожно подошел к разломленному куску пластины, склонился и аккуратно подобрал камень. Он сгреб остатки пластины ногой под комод, и поплелся, заворожено сжимая в пальцах, величиной с небольшой финик, удивительной красоты камень.

– Вот почему эта пластина стала быть, была такой ценной, – восторженно впиваясь взглядом в переливающийся на солнце в красной палитре красок, камень, сделал вывод парень. – Ну, теперь даже если сегодняшний сеанс не принесет желанного результата, думаю, продав тебя, мы можем вернуть деньги мистеру Брауну, конечно же, если он все-таки их потребует с нас, – Джерри радостно взбодрил себя вслух.

В соседней комнате раздались глухие удары напольных часов.

– Шесть, – посчитав удары, неожиданно для себя констатировал Джерри, и, сунув драгоценную находку в нагрудный карман сюртука, принялся готовить вещи к предстоящему спиритическому сеансу, который должен был пройти в арендованном его другом Робертом номере, в полупустой гостинице на окраине Хаддонфилда.

Осенний холодный ветер врывался в приоткрытое окно, заставляя находящихся в комнате людей, съеживаться, и растирать плечи ладонями. За круглым столом посредине комнаты, на обитом мягкой тканью, резном стуле, поджав под себя ноги, сидела хрупкая девушка. Сжавшись в комок, теребя пальцами правой руки кончик накинутого на плечи шерстяного платка, она ёжилась от холода. В лучах свечного светильника стоявшего посредине стола, миловидные черты лица изламывались и переливались в светло-серых тонах. У окна стоял долговязый симпатичный парень, одетый в статный коричневый сюртук. Молодой человек почему-то постоянно всматривался в горизонт, в ломаной линии которого медленно тонуло алое солнце. Напротив молодой особы, раскачиваясь на стареньком стуле, сидел, засунув руки подмышки, немного полноватый паренек. Его маленькие карие зрачки неугомонно бегали по желтоватым глазницам, словно выслеживая в комнате невидимого комара или муху. За ним, облокотившись на старинный резной комод, стоял еще один симпатичный, русоволосый молодой человек, в вязаном свитере. Медленно поднося кружку с горячим чаем к губам, он уже который раз дул на ароматную жидкость, но так и не решался сделать первый глоток. По комнате были развешены различные картины, натюрморты, пейзажи, портреты и несколько странных рисунков зверей, обрамленных в дешевые деревянные рамки. В медленно угасающих лучах заходящего солнца, царившая в комнате тишина и практически не двигающиеся люди, были словно композицией невидимого художника, расположившегося с холстом в каком-то из углов комнаты.