Василий Лягоскин - Банкир. Книга третья: Младший брат бога

– Я про криленыша, про Барсика, – напомнил ей Шеф, – представил вдруг себе, что он там несчастный, одинокий, дрожит где-нибудь под поваленным дубом, а вокруг летают камни и песок. А потом вспомнил, что у него дома нет ни одного такого поваленного дерева, или выкорчеванных кустов; а Ураганы ведь здесь – явление постоянное. Точнее, сезонное. Дальше продолжать не надо?

– «А в конце этой цепочки?».

– В конце? – он встал с кресла, и провел рукой вокруг, – смотрите!

Последний Ураган, что неосмотрительно вторгся в зону его внимания, Мастер поглотил, развеяв его мельчайшей пылью, но ману отдавать наружу не стал. Джесси внутри вскрикнула было, но тут же умолкла, пораженная. Потому что Ментального Мастера не разорвало в клочья от гигантской порции маны, которую он направил по каналам внутри себя.

– «Невероятно, – отступила помощница от сухого официального языка, – общий запас маны, которую ты, Шеф, способен удерживать в себе, возрос в четырнадцать раз. И ее в тебе сейчас… почти сто двадцать восемь Эталонных Камней!».

– Давай об этом попозже, Джесси, – Александр потянулся всем телом; в котором, впрочем, не чувствовал ни капли онемения, или какого другого неприятного чувства, несмотря на…, – ого! Больше шестидесяти часов просидели! Что у нас сейчас, утро?

Умник с Джесси тут же услужливо подсветили на интерфейсном экране строку:

– «06 часов 02 минуты мира Ваалдам; шестые сутки пребывания Основного Носителя в этом мире».

– Спасибо, – машинально поблагодарил Шеф, отправляясь в короткое путешествие по «зеленому ковру», сотканному самим в соавторстве с природой, – значит, говорите суббота. А еще…

Он резко повернулся к внешней границе этого зеленого растительного покрывала. Ураганов, или каменно-песчаных вихрей там оставалось не очень много; один из них как раз приблизился к запретной границе, за которой его – Ураган – ждали развеивание и полная трансформация. А стихия повела себя как пес, выпущенный на прогулку. Вихрь, не прекращая стремительного вращения вдоль оси, скрытой внутри гигантской воронки, словно принюхался к той незримой преграде, которую определил Мастер. И, так же как тот же пес, унюхал «своего», и отпрял от него, чтобы не запачкать грязными лапами и мокрым носом; унесся по кругу дальше, виляя хвостом. Только вот «хвостик» этот, представленный в виде осыпи все тех же камней и песка, которые этот Ураган не смог удержать в себе, был каким-то хилым.

– Как и сам вихрь, – отметил Александр, шагая по такой мягкой траве.

Тут не было однообразия строгого английского газона; взгляд останавливался на цветах, в основном мелких и неярких; попадались и крупные, спешащие поделиться своей дикой красотой. Саша не считал себя великим знатоком такой вот растительности. Деревья с кустарниками, особенно лесной зоны Российской Федерации – это да, пришлось в свое время даже гербарии собирать – и в летнем варианте, и в обезлиственном виде. Но даже он сейчас мог поклясться, что в здешнем «гербарии», цветущем и одуряюще пахнущим мириадами оттенков, и подсвеченном лучами восходящего солнца, не найдется ни одного растения, известного земным ботаникам.

– Вот еще работы Надьке прибавилось, – обратился он к… в-общем-то ни к кому.

Ответила же, как обычно, Джесси:

– «Да, Шеф. Особенно, когда сюда набегут дикие животные Равнин. Травоядные – чтобы пощипать травки, да потоптаться по ней, а хищники – чтобы залить кровью твой газон площадью 93600 квадратных метров. Извиняюсь, необходимо из этой площади вычесть площадь дорожек и искусственных водоемов».

– Да ладно, – великодушно махнул рукой Мастер; махнул, кстати, в сторону верхнего этажа трактира, в большом окне которого сейчас видел всех друзей, – а за подсказку про зверей спасибо. Вон – видите, вместе со всеми Малышка стоит?

– «Видим».

– А помните, как я говорил ей, что крестиком вышивать умею?

– « Помним, – за двоих ответила Джесси, – это был такой идиоматический оборот русского языка».

– «Вообще-то это была фраза из мультфильма про Простоквашино», – подсказал ей Умник.

– Так вот, продолжил Александр, – я действительно пробовал вышивать. Когда-то. Давно. Не очень-то классно получалось. А еще я пробовал вязать крючком. И сейчас продемонстрирую вам это свое мастерство. Джесси – оценивай Уровень.

Теперь Мастер стоял, вытянув вперед руки; лицом к зрителям, которых, если считать всех гоблинов, что нашли пристанище в трактире, набралось бы куда больше, чем мест в Большом театре. Вместо вязального крючка к Куполу, чуть сжавшемуся, словно от неясных предчувствий, потянулась длинная нить овеществленной маны. А по ней – новая, строго дозированная порция, несущая с собой Руну, какая уже присутствовала в Куполе; не одну тысячу лет. И эта мана сейчас сработала, как струйка воздуха, нагнетаемая в мыльный пузырь. Купол, который вряд ли кто когда-нибудь сравнивал с таким эфемерным созданием, готовым лопнуть в любое мгновение, начал расти – во все стороны. Но не рывками, не скачкообразно, а так незаметно даже для глаза, обладающего даром Видения, что сам Мастер понял, что его усилия не пропадают даром, когда защитный слой практически подступил к нему. Вот он скользнул сквозь человеческую плоть волной ласкового тепла; неудивительно – ведь в Куполе сейчас была и частичка его самого.

Наконец, Мастер зафиксировал точное попадание – границы двух окружностей диаметром в четыреста метров совпали; та, что образовывал при своем движении Купол, и черта, где буйство трав разбивалось о каменный поребрик, выросший за эти шестьдесят часов на полтора метра. Эта цифра, эти шестьдесят часов, которые для самого Шефа разбились на бесчисленные мгновения яростного противостояния стихии, прежде не вызывали никаких отрицательных эмоций. Теперь же что-то словно кольнуло в сердце. И он поспешил дальше, по незримой дуге, которую сам наметил ровно посреди широкой стометровой лужайки. На ходу он успел еще и заставить сползти, и стечь по каналу маны к нему зеркальный слой, наложенный на Купол; предварительно «отключил» то поле ужаса, что не пускало зверье в зону его экспериментов над всеми стихиями; потом…

Потом Александр остановился – прямо у картофельного поля, которое пару дней назад сам же с помощью Комбайна убрал до последней картофелины. Теперь эта плантация выглядела совершенно так же, как до того момента, когда на нее наползли широкие колеса Универсальной машины Ушедших. И Мастер Жизни сейчас почему-то был уверен, что урожайность этого гектара была никак не меньшей, чем когда-то запланировали его первые сеятели.

Буквально в полусотне метров, за новыми пределами Купола, картина выглядела совершенно иначе. Там словно порезвилось стадо диких свиней. А потом кто-то тщательно прошелся граблями – площадь там сейчас представляла собой ниву, готовую принять в себя новое семя.