Людмила Павловская - Тайны Гроама. История Германа

Моя сестра к этому времени очень расцвела, она училась в выпускном классе, и «корона первой красавицы» давно стала её собственностью. А еще Рена обзавелась статусом очень загадочной личности. Девушка сильно изменилась после беседы с отцом, после неудачной попытки родителей приобщить её к врачеванию. Моя любимая сестрёнка стала спокойной и степенной, и лишь насмешливая полуулыбка, скользящая по её лицу при разговоре, да презрительный взгляд, которым та частенько одаривала собеседника, выдавали далеко не простую натуру Рены.

Когда Аделаида начала говорить об отступниках, я пребывал в своих мыслях, не имеющих особого отношения к теме собрания посвящённых. Но вдруг заметил, как напряглась прямая спина Рены, и понял, что той очень интересно. Быстренько откинув посторонние мысли, взявшие было в плен моё сознание, я попытался сосредоточиться на словах Аделаиды. Высокая извещающая рассказывала, как недавно, переходя в параллельное измерение, она очутилась в разломе. Раньше такого никогда не бывало. Ей всегда легко удавалась телепортация, ведь это была её главная способность. Но в этот раз, по словам Аделаиды, в один из моментов перехода она почувствовала пустоту, брешь и поняла, что может навсегда зависнуть между мирами. Впервые в жизни посвящённая испугалась. Она сразу поняла, что происходит нечто страшное, и выбрала единственный, как ей тогда показалось, правильный ход: трансформироваться в месте разлома. То, что увидела Аделаида, не было похоже ни на одно из измерений Гроама. Это место пугало своей темнотой и пустотой, у извещающей создалось впечатление, что тёмный провал создан кем-то искусственно, словно кто-то хочет создать свой мир, попытаться заставить его существовать, вопреки законам Гармонии. Аделаида не могла долго находиться в абсолютной пустоте, она начала задыхаться. В какое-то мгновение извещающая даже решила, что у неё не хватит сил выбраться из плена царящей вокруг черноты. Последним усилием воли она создала предполагаемое место цели своего перемещения и протянула в него остатки разума и воли. Неожиданно тьма вытолкнула из себя путницу по мирам, и женщина оказалось в том месте, которое секунду назад спроецировала. А через мгновение она вдруг осознала, что находится там, откуда начала путь. Извещающая была напугана. Она понимала, что должна повторить попытку телепортации. Но от мысли, что может вновь оказаться в чёрном провале, все её существо содрогнулось. Больше часа женщина собиралась с силами. Наконец, Аделаиде удалось прийти в себя и выстроить новый Портал. В этот раз всё прошло как обычно, через минуту извещающая была в спроецированном месте.

– Не думаю, что случилось что-то ужасное, – спокойно сказал отец, когда Аделаида закончила свой рассказ, – отступники уже не первый раз появляются в наших рядах и пытаются нарушить единство Гармоний.

– А может, уже происходит то, о чем нам рассказывал Кель, помните его сны- реальности? – перебила его Аделаида.

– То, что произошло с тобой, Адочка, еще не означает, что время пророчества пришло, – ласково сказала мама.

Все присутствующие понимали, о каком пророчестве идёт речь. Среди извещающих был Кель, очень пожилой человек, можно сказать, старик. Он славился тем, что видел сны-реальности. Кель мог уснуть в любое время и в любом месте. Он утверждал, что сны зовут его. Благодаря им были предотвращены многие беды: стихийные бедствия, пожары и другие катастрофы. Через эти сны Гроам направлял извещающих туда, где могла случиться беда. В какое-то время к Келю начали приходить сны об отступниках – посвящённых, которые во имя власти изберут путь разрушения Гармонии. Как-то Кель обмолвился, что знает имена этих людей, они есть среди собравшихся в нашем доме гостей. Члены сообщества стали возмущаться, многие требовали, чтобы Кель назвал их. Но старик лишь отрицательно покачал головой, сказав, что не вправе этого делать. «Это всего лишь сны», – произнёс он, кутаясь в старую шаль, без которой его уже никто и не помнил. Кель всегда говорил эту фразу, рассказывая об очередном пророчестве. Мне постоянно казалось, что старик совершенно не уверен в том, что говорит. Его глаза были спрятаны под густыми бровями, я даже не могу утверждать, видел ли кто-нибудь их цвет. Будучи мальчиком, я не понимал, почему наши гости так прислушиваются к его рассказам. «Как можно верить человеку, который порой сам не знает, что говорит», – думал я. Однако все его пророчества обязательно сбывались. Старик даже называл день и час, когда нужно быть готовым к беде. Единственное, что он не мог предсказать точно, – это время появления отступников. А может, он просто не хотел этого делать? Вот уже несколько лет старик не появлялся у нас дома, но извещающие продолжали вспоминать его и его пророчества. Однажды я спросил у отца, куда пропал старик, и тот ответил мне, что Кель ушел в мир, где нас ждут, куда мы все уйдём, только каждый в своё время. Отец не произнёс слова «умер», но я понял это, и сердце моё сжалось. Хоть Кель никогда не уделял нам сестрой особого внимания, как это делали другие, но, когда он исчез, мне стало не хватать его сгорбленной фигуры, закутанной в старую шаль.

– Кель говорил, – начал один из извещающих, мужчина по имени Франц (за глаза родители называли его сказочник, а я так и не узнал, в чем была его сила), – что скоро извещающие начнут сходить с ума, словно подхватят болезнь, а когда будет это «скоро»? Кто знает дату? Я, конечно, понимаю, Аделаида, что ты столкнулась с чем-то нехорошим, но ведь подобное происходит не в первый раз. Вы забыли, о чём ещё говорил Кель? Он говорил о человеке, который остановит разрушения, ведь мы узнали, что им будет Герман. И Кель это подтвердил. А пока этот человек (кивок в мою сторону) даже Силу свою не познал, его даже извещающим назвать нельзя, проводником тем более, а ведь остановить разрушителей должен будет проводник. Или вы забыли?

– Да, Франц говорит дело, – сказал Ибрагимиус, седовласый мужчина, понимающий язык животных.– Герман – мальчишка, который еще ничем себя не проявил.

Как только я услышал своё имя, мои уши тотчас полыхнули огнем. Почему-то стало очень стыдно. Стыдно и страшно! Моя миссия! Я вспомнил картинку, увиденную в глазах дядюшки Якова. Мне стало очень стыдно от мысли, что я ничего из себя не представляю, в то время как окружающие видят во мне чуть ли не спасителя и мессию. Рена за время всего разговора даже не посмотрела в мою сторону, а ведь обычно мы постоянно переглядывались во время собраний посвящённых. Сейчас она смотрела прямо перед собой своим всегдашним полунасмешливым взглядом. В то время, когда лица всех собравшихся были обращены в мою сторону, сестрёнка ничем не выдала интереса к моей персоне.