Людмила Павловская - Тайны Гроама. История Германа

Я встретился взглядом с отцом, думаю, он понял мои чувства.

– В девятнадцать лет я познал Силу, – начал он.– До сих пор помню, как испугался, впервые ощутив приливы света, а Кель уже после сорока начал видеть свои вещие сны. Ибрагимиус, ты с рождения понимаешь язык животных. Все посвящённые получили Силу. Но открывается она для каждого в свое время. Или я не прав? То, что Герман рождён в союзе проводника и извещающего, еще не говорит о том, что он должен с рождения уметь проходить сквозь стены, ведь Надя, его мать, смогла это сделать только после рождения Рены. Вы все помните историю, как дверь в комнату девочки захлопнулась и та осталась там кричать и плакать, а Надя даже не поняла в первый раз, как прошла сквозь камень, – так переживала за малышку. Настанет время, и к Герману придёт то, что должно прийти, я в этом уверен! Мы не ошиблись в выборе Стража. Не скажу, что рад этому. Ведь я прежде всего отец и понимаю, какая трудная и опасная задача будет стоять перед моим сыном.

Отец поднялся и подошёл ко мне, взял мою ладонь в свои большие тёплые руки, тихонько потряс, улыбнулся и сказал: « А то, что Герман не открыл в себе Силу, это, пожалуй, хорошо, потому что лишний раз мы убеждаемся: Аделаида немного сгущает краски. Да, мы имеем дело с единичным нарушением, но, думаю, нам удастся найти хулигана, прорвавшегося в Портал, и обезвредить его. О массовом сумасшествии посвящённых» говорить пока не стоит».

Я облегчённо вздохнул и посмотрел на сестру. Рена, как и прежде, глядела немного насмешливо прямо перед собой, в мою сторону она даже не взглянула. От этого почему-то стало грустно.

Тема об отступниках была в это вечер закрыта. Но уже через полгода, когда на всегдашние сборы не явились Ибрагимиус, Грю и ещё четыре человека, посвящённые вновь заволновались, а ещё через полгода среди гостей моих родителей не было факира Раха и… Аделаиды. Это было настоящим ударом. Оставшиеся члены сообщества уже серьёзно говорили о свершении пророчества Кельна.

Воспоминания… Пожалуй, хватит перебирать эпизоды из детства. Хотя я люблю ворошить прошлое, вспоминать время, когда я жил легко и беззаботно, окружённый дорогими мне людьми, и когда меня не трогали обиды, а о предательстве и коварстве я знал только из прочтённых рассказов…

После исчезновения Аделаиды сообщество посвящённых начало распадаться. Его члены стали один за другим покидать ряды наших гостей. Люди, именовавшие себя избранниками Гроама, начали меняться на глазах. Недоверие, сомнение и подозрительность овладели сознанием членов сообщества. Мои родители очень переживали; их единомышленники, которые продолжали переступать порог нашего дома, пытались поддержать отца и маму, но таких становилось всё меньше. А потом в нашу семью пришла беда: умерла одна из маминых сестёр. Тётя Изольда была добрейшим человеком. Непонятно, что с ней произошло, но мои родители, спасшие не один десяток жизней, оказались бессильными против хвори, завладевшей родным для них человеком. Отец дни и ночи проводил в домике для гостей, куда поместили Изольду. Он даже привёз из соседнего города профессора – светилу медицины, который, как правило, сам часто просил родителей помочь в особо тяжёлых и затруднительных для традиционных врачей случаях. Но все попытки моих родителей спасти женщину оказались напрасными. После смерти тёти Изольды у мамы осталась ещё одна сестра, тётя Эмма, которая словно постарела на десять лет после похорон своего двойника (тётя Эмма и тётя Изольда были близнецами, отличить их друг от друга было просто невозможно!).

Постепенно гостей в нашем доме становилось всё меньше и меньше… Редкие беседы стали менее оживлёнными… Разговоров об отступниках старательно избегали… Визиты одиноких посвящённых носили дружеский, приятельский характер, но никак не единомышленников… За чашкой чая уже ни слова не говорилось о моих способностях… Сообщество распалось. Мои детские воспоминания о видении в глазах дядюшки Якова начали стираться. Я с удовольствием принимал это забвение, а слово «Страж», когда-то наводившее на меня трепет, постарался выбросить из своего лексикона. Несмотря на изменения в нашей жизни, родители старались ничем не выдавать своих переживаний и тревог, только морщины, пролёгшие в уголках маминых глаз, и поседевшие виски отца говорили о том, что творится в их сердцах. Они продолжали заниматься своим обычным делом. Лекари и волшебники, как их именовали в народе, мои родители имели медицинское образование. Мама защитила кандидатскую, а папа преподавал в медицинском университете, где уже много лет читал студентам лекции по химии. Они консультировали врачей различных клиник. Хотя, если быть до конца честным, лечили своих пациентов нетрадиционными методами.

Тогда, три года назад, всё было как обычно. Родители уехали на три дня, и, когда они не вернулись на четвёртые сутки, тётя Эмма даже не думала бить тревогу. Это был не первый случай их задержки. Но через неделю в нашем доме было полно полиции. Оказалось, что родители так и не добрались до госпиталя в Сорне, городе в 18 часах пути от нас. И когда их представитель прислал на наш адрес письмо, в котором выражал тревогу и просил уточнить сроки прибытия ожидаемых специалистов, тогда-то мы с тётей Эммой поняли, что произошла беда. Очень странно, но ни у неё, ни у меня не было никаких недобрых предчувствий. Хотя, что касается меня, то о предчувствиях можно и не говорить!

Моих родителей так и не нашли, впрочем, следов того, что произошло самое страшное, тоже не было обнаружено. В полицейском участке их имена пополнили списки пропавших без вести.. Мы с тётей Эммой остались одни. Да, одни, потому что Рена сбежала из дома ещё за год до исчезновения родителей. Похититель сердца моей сестры – Вонг. Так звали щуплого невысокого юношу. До сих пор не могу поверить, что неприступная красавица Рена могла влюбиться так, что тайно покинула родное гнездо. В школе парни ей проходу не давали, она же оставалась холодной, как лёд, в то время как только один взгляд ее чёрных глаз мог лишить чувств самого бесшабашного и избалованного женским вниманием красавца. Даже Тим, по прозвищу Нарцисс знал, что в мире живет ещё один человек, кроме него, – Рена, и мог, наплевав на свой маникюр, броситься искать колечко, которое сестрёнка якобы только что обронила в траву. А Вонг? Он не обладал, казалось, ни каплей достоинств, которые могли бы увлечь сестру. Но ему удалось очаровать начинающую колдунью Рену. Этот статус она назначила себе сама. сказав, что если в Гроаме не предусмотрено таковое понятие, то после её посвящения оно непременно появится. Парень с раскосым разрезом глаз появился у ворот нашего дома, когда сообщество уже перестало существовать. Он заявил, что долго добирался из Страны Серых Камней, и поэтому Председатель сообщества посвящённых не должен его отвергать, к тому же Вонг владеет магией Гроама, подвластной лишь ему. Последнее заявление звучало очень самоуверенно. Но отец не разозлился, а пригласил юношу в дом. Он поведал путнику о том, что сообщество больше не существует, но предложил погостить, отдохнуть с дороги несколько дней, прежде чем юноша отправится в долгий и длительный путь назад. Едва попав в наш дом и поняв, что собой представляют мои родители, Вонг сменил высокомерную маску «великого волшебника» на образ покорного ученика. Он начал умолять отца разрешить пожить у нас, уверял, что заплатит преданностью за возможность познать суть магии Гроама. Я очень удивился, когда отец позволил ему остаться. Хоть он и изменился после распада сообщества, но взгляд его карих глаз всё равно оставался строгим и властным. Вонг прожил у нас месяц, он всеми силами старался оправдать свой хлеб, помогал тёте Эмме по хозяйству, и родители даже брали его с собой в дом для больных. У парня действительно оказались недюжинные способности. Стоило Рене промолвить, что она хочет сливочное пирожное, как Вонг тут же превращал кусочек обычного хлеба в лакомство. А когда моя сестра заявила, что обожает лилии, тут же с восторгом обнаружила огромный букет у себя в комнате. Нетрудно было догадаться, откуда появились ароматные цветы. Конечно, постарался узкоглазый парень, загостившийся у нас. Я почему-то недолюбливал Вонга.