Дмитрий Петрунин - Дух Огня

И вдруг впервые президент подумал (открытие это как молния озарила его сознание), что прекрасно он всё знает. И кто, и за что… И пьет, потому что не может себе простить, что не остановился тогда, решил, что всё ему можно, решил, что справится… И потому, что чувствует собственное бессилие против Совета.

И вот он надирается до чёртиков и декламирует утробным голосом стихи, которые сам же и ненавидит.

Зато это отличная маскировка, – подумал президент, – его считают здесь почти оракулом, ходят за предсказанием, за советом.

Балу Ион вгляделся в президента тусклым взглядом, и даже при неверном свете президент решил, что глаза его красные и на выкате.

– Добр день, – сказал Балу, – снег падает.

– Не такой уж этот день добрый, – отозвался президент. Про снег он смолчал.

– Два – это число воды… ы… ы… ик!.. Ты знаешь?

Президент стал аккуратно пробираться мимо свечей.

– С чего ты взял?

– Я так думаю… ик! Говорят же – как две капли воды… А почему говорят?

– Врут, наверное, – предположил президент.

Балу грустно вздохнул.

– Может и врут… А пять – это число огня. Спросишь, почему?

– Нет, не спрошу.

– Ну и правильно – я и сам не знаю почему, просто так считают. Тоже врут… ик… Семь – это дракон.

Президент, который почти что уже добрался до алтаря, вдруг резко остановился. Носком сандалии он задел одну из свечей и та упала, разбрызгав по полу быстро остывающий жир. Президент не обратил на неё внимания.

– Что ты сказал?

– Семь – это дракон. Два крыла, две лапы, хвост и два рога на голове. Семь. Я так думаю.

Балу вынул вдруг откуда-то из глубины своих лохмотьев бутылку и приложился к горлышку.

– Ну ладно, ладно.

Президент подошёл к алтарю, от которого в колодец в потолке поднимался едкий дым, нажал потайной рычаг, и стенка его отодвинулась. Оказалось, что изнутри алтарь пуст и оттуда под пол ведёт крутая каменная лестница.

Сзади его догнали грозные, словно печатающие шаг солдаты, строчки:

Допрыгается когда-нибудь, – подумал президент и покачал головой.

Придерживаясь за стенки алтаря руками, он спустился несколькими ступенями и, погрузившись в холодный мрак подвала, нащупал другой рычаг, закрывающий алтарь. С лёгким скрипом стенка встала на место и президента окутала тьма. Он оказался в узком каменном проходе, ведущим прямо на несколько метров, а затем расширяющимся и превращающимся в огромные катакомбы под городом.

Чёрная Империя, – подумал он, – всё это создала Чёрная Империя и, глядя на это, не знаешь даже, проклинать её, или благословлять… Нет, не благословлять, это тут совершенно не при чём… Трепетать… нет… уважать – вот что…

Президент прошёл до конца каменного коридора и оказался в освещённой факелами пещере. Огни их раскачивались, а дым сплетался в единую нить и уходил через вытяжку… Потому-то в жилище поклонников тысячи богов всегда горит жертвенник, и дым поднимается в чистое небо Аши… От пещеры вглубь земли вели ещё три коридора, казавшиеся пустыми и чёрными глазницами черепа. Странного черепа странного существа с тремя глазами, в которых до сих пор, казалось, застыло выражение боли и страха смерти. Все они были перекрыты решётками.

И откуда-то из-под земли слышались тихие стоны.

На полу пещеры на циновках сидели люди во всё тех же балахонах и увлечённо играли в кости.

– Эй! – окрикнул их президент.

Игроки тут же повскакивали с мест и из-под ряс у них возникли заряженные самострелы.

Президент поднял руки вверх, показывая, что не вооружён.

– Мертвецы – дети холода, – негромко произнёс он, и самострелы тут же опустились.

Президент скинул капюшон, и оказалось, что лицо его грубое, с резкими чертами, с пересекающим лоб уродливым шрамом, но в то же время, обладающее каким-то жутковатым магнетизмом. Его легко было представить главарём шайки разбойников, несущихся с обнажёнными мечами по сухой равнине за караваном, а из-под копыт их лошадей вылетает пыль, и крик «Ол-ла! Ол-ла!» рассекает простор.

– Где он? – спросил президент.

– Следуйте за мной, – сказал один из пехлеван и, сняв со стены факел, направился к зарешёченному проходу. Президента они знали в лицо, хотя не подозревали о том, кто он такой. Ещё они знали, что слушаться его нужно беспрекословно.

Звякнул железный засов на дверях, повернулся в ржавом замке ключ, и с противным скрипом решётка отодвинулась. Тут же стоны из-под земли усилились, как будто тот, кто издавал их, услышал шаги.

Президент не сомневался, что так оно и есть.

Охранник шёл впереди, освещая дорогу факелом, хотя, пожалуй, президент Ордена Вазишт сумел бы найти дорогу и сам, в кромешной тьме. Он уже далеко не в первый раз посещал пыточные камеры Ордена.

На пути их возникла очередная решетка, и стражник отпер её. Отсюда коридор расходился в две стороны, где были оборудованы специальные помещения – направо располагались те, где держали узников, а налево… А налево те, ради которых их, собственно, сюда и приводили.

Стоны, становившиеся всё сильней и с появляющимся оттенком истерии, доносились справа.

Президент вновь накинул на голову капюшон, так что при неярком свете он полностью скрыл его лицо. Стражник подвёл его к очередной железной решётке, за которой на куче соломы, сжавшись в комочек, лежал человек. Человека этого было не очень хорошо видно, но и того, что президент увидел, оказалось достаточно. Всё лицо узника превратилось в сплошной кровоподтёк, двигался он неловко, рывками и казался весь угловатым, точно состоял из одних локтей и коленок.

Увидев президента, он вновь застонал, но стон его быстро перешёл в слабое завывание.

Должно быть, он решил, что видит перед собой свою смерть, подумал президент. Что ж, не так он и далёк от истины, если судить строго.

– Я слышал, что ты не слишком разговорчивый человек, это так? – спросил президент почти вежливо, но при звуке его голоса узник вздрогнул, как от удара.

Маниш, его зовут Маниш, – подумал президент.– Он писарь верховного советника камней. Каменного владыки, как его называют в народе. Руководит половиной рудников и каменоломен Аши. Про таких говорят – птица высокого полёта… Впрочем, его маленькая птичка сломалась быстро – плачевное состояние Маниша следствие не столько физических истязаний, сколько психологического давления. Иногда достаточно только грамотно надавить… А калечить не надо, калечить ни к чему, он может ещё пригодиться и сослужить неплохую службу.