Дмитрий Петрунин - Дух Огня

В Аше не было колесниц, не было телег. Всю поклажу люди носили либо на себе, либо же на вьючных животных. И только самые состоятельные жители города плыли вальяжно в уютных палантинах.

На улице Рыбы преимущественно селились именно таковые.

Потому Каю пришлось проявить немало ловкости и юркости, ускользая от несущих на своих спинах палантины мускулистых рабов. Впереди каждого палантина следовал либо один, либо, при особой знатности несомой персоны, трое рабов, расталкивающих перед палантином зазевавшуюся публику.

Свернув в узкие грязные переулки, Кай срезал, и, преодолев замысловатый этот путь, вышел к большому особняку. Приняв решение, не потребовавшее особых раздумий, Кай нырнул в узкий проход между домами и затем, через стену кустарников, проник в сад одного из них. Сады тут были маленькие и вялые, потому что земли на всех желающих иметь здесь особняки не хватало, и землевладельцы обычно разбивали сады в пригородах, или вообще не разбивали, а сдавали арендаторам под пастбища.

Прокравшись по саду, Кай проскользнул в каменный проход, из которого пахло всякими разностями и вкусностями. Рядом с проходом, правда, валялись огрызки и объедки, в которых рылась тощая собака с обвислыми ушами, а на стене темнело пятно от в незапамятные времена вылитых на неё помоев, но настроения это сильно не портило. Когда-то собака считалась в Аше священным животным, приравнивавшимся к человеку, но со временем обычай этот подзатёрся и распространялся теперь только на некоторых священных собак-хаурва, живущих на Эмпирее.

– Эй, – окликнула его худая кухарка (в представлении Кая все кухарки неизменно должны были быть толстыми, и потому при виде этой он несколько терялся).

– А, да?

Кай как очень послушный и вышколенный академский ученик застыл по стойке, чем-то напоминающую стойку «смирно» в армиях другой половины мира и уставился на кухарку уж вовсе покорным взглядом.

– Шо опять припёрся? Дома тебя не кормят? Чё стоишь, как жердь? Я к тебе обращаюсь!

Кай изобразил на лице вдохновенно-тупую улыбку и бочком-бочком, двинулся к проходу вглубь особняка. Не дослушивая кухарку до конца, которая считала его кем-то вроде мальчика на побегушках, он растворился в прохладной тени дома.

Та окликнула его в последний раз, а затем смирилась с неизбежным. Кай же походкой своего в доску человека прошёлся в другое крыло дома. Ему навстречу попалось несколько слуг – кто-то на него не отреагировал, поскольку за последние три года он стал здесь уже привычным человеком, кто-то даже приветливо кивнул, улыбнулся. Кай на это улыбался в ответ, и тоже приветливо, но в меру сухо. В конце концов, в этом доме он боялся только двоих человек – его хозяина и кухарки на грязной кухне, хотя последняя так и манит привлекательными запахами, где на горячих углях печётся мясо с овощами, а на песке поспевает кофейный напиток.

Кай задумался над тем, почему его так и тянет на кулинарные фантазии, и пришёл к выводу, что не мешало бы и поесть. Короче – дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде.

Кай замер перед каменным порталом в большую светлую угловую комнату, отделённую от всего дома белым тюлем, покрытым узорами золотых ниток. Узоры были похожи иной на антилоп и газелей, иной на птиц, взмывающих вверх, но точно сказать было сложно. Кай постучал по стене, дождался мелодично-напевного «войдите» и проник в комнату.

Азира, дочь хозяина особняка сидела в центре комнаты и водила металлическим пером по красному песку в квадратной песочнице, создавая ей одной понятные рисунки.

Поскольку Азира не удостоила его взглядом, Кай кашлянул, прибегая к излюбленному приёму в разного рода романах. В жизни он, во всяком случае, такого не наблюдал.

Азира оторвалась от творческого процесса и посмотрела на него затуманенным взглядом.

– А, Кай, – сказала она звонким голосом, – проходи, я знала, что ты придёшь.

Кай улыбнулся провидице и сел у стены на жёлто-зелёную циновку. По опыту он знал, что отрывать её от этого дела абсолютно бессмысленно – в крайнем случае, она отделается парой-тройкой односложных откликов. Впрочем, на этот раз ему повезло больше чем обычно, Азира почти сразу прервала ритуал вождения пером по крашенному песку, осмотрела свой труд критическим взглядом и смешала всё резким движением руки. За этим последовал следующий ритуал – выравнивание песка, который она ласково гладила худыми руками, словно гончар, создающий на своём круге диск для Летних Игр.

– Эльза в тени, – сказала провидица отстранённо, – Панна в третьем доме. Тьма с гор – луна нарождается. Что тебе Кай?

Кай заворожено смотрел в глаза Азиры. На всей равнине, и в Аше и в других городах, жили люди с карими глазами. И только у првидицы Азиры Ирбе глаза были голубого цвета. Многие говорили, что глаза эти похожи на озёра, но Кай видел, что голубизна эта живёт своей собсвтенной жизнью, колыхается в её глазах, переливается всеми оттенками ультрамарина. Словно в глазах её жило синее пламя.

Только вот никто больше отчего-то этого больше не видел. Однажды Кай рассказал об этом Лою, ещё пару лет назад, но Лой только покрутил пальцем у виска.

– Ой, прости, я себя так жутко веду, – вдруг сообщила провидица.

Азира мгновенно, как это и всегда бывало, ожила, вскочила на ноги, отодвинула сандалией песочницу, воткнув в песок перо, тут же подошла к Каю и повисла на шее. Для Азиры это было естественным. Она не сдерживала эмоций и чувств. Кай не помнил, откуда это всё пошло, но он ещё давно, с довольно равннего детства знал, что Азира его сестра. Просто он знал это всегда. Возможно, во всём была вина фраваши.

Кай помнил себя с того момента, когда очнулся в Академии Аши. Вернее, все обрывки его детских воспоминаний начинались с Академии. Он не помнил первых лет своей жизни. Только иногда ему снилась снежная колесница. И всё.

Азира всегда жила на равнине в Аше.

Но она без сомнения была его родной сестрой. И кто видел их вместе не смог бы оспорить этого. Это было одно и то же лицо, в его мужской и женской ипостаси. Они были слишком похожи, только у Азиры были голыбые, а у Кая карие глаза.

– Чего тебя так долго не было? Я скучала.

Кай кривовато улыбнулся. В этом была вся Азира – она уверяла, что соскучилась, даже если Кай отсутствовал минут пять. Самого Кая такая детская наивность иногда просто бесила, и он руку готов был дать на отсечение, что она просто играет, потому что ну не может такого быть. Ей семнадцать, кажется, лет (точнее никто не знает, даже её отец), и не могут нормальные семнадцатилетние девушки так себя вести, даже если они тупые как пальма или упёртые кокетки.

Впрочем, Азира и не была обычной девушкой – она была провидицей.