Дмитрий Петрунин - Дух Огня

Атраван почти на цыпочках подошёл к голове и деликатно кашлянул. Седые вихры сразу задвигались, и под ними тут же обнаружилось и туловище и всё остальное, приличествующее любому человеку. Только одного не обнаружилось – ступни на правой ноге. Ректор Аиль Онто был хром.

– Ректор, вот, я привёл, – промямлил атраван и посмотрел на ректора почему-то виноватыми глазами. На всякий случай, должно быть – вдруг великий магистр знаний был занят какой-нибудь философской дилеммой.

Великий магистр взглянул на Кая старческими подслеповатыми глазами, молча кивнул. Слабым жестом узловатой кисти он велел ему сесть рядом, а кивком головы удалил из кабинета атравана. После этого голова склонилась вновь к полу, и Кай ощутил секундную неловкость. Затем эта неловкость переросла в страх, что что-то он сделал не так. Однако не успел этот страх перерасти в уверенность, как он услышал шаги на лестнице из обсерватории. Кай повернулся на звук и перед ним предстал некий человек в чёрном плаще с большим капюшоном, скрывающим лицо. Неизвестный человек быстро подошёл к нему. Внимательно посмотрел, пробормотал нечто невразумительное и затем подошёл к ректору. Тот, в свою очередь, вновь ожил, взглянул на новоиспечённого участника этой сцены. За мгновение они точно обменялись точками зрения и оба посмотрели на Кая как на некое загадочное животное, подлежащее немедленному изучению.

Кай многое бы отдал, чтобы сию секунду провалиться сквозь землю и чтобы эти двое о нём позабыли, но это было совершенно нереально, и он стойко выдержал направленные на него взгляды.

– Ты – Кай, ученик этой Академии, – произнёс неизвестный, пришедший сверху, и Кай кивнул.– Ты – попутчик, тоесть так же ученик Аташ Дастур.

Было видно, что он подбирает слова, старательно подбирает, как будто не знает как с ним, Каем, общаться.

– У нас есть к тебе одно дело.

Он медлил. Кай смотрел перед собой бессмысленным взглядом. Он знал, что о Рустаме Тимуровиче и вообще, обо всём, что с ним связанно, знает кое-кто в этой половинке мира. Тот, кому положено обо всём знать. Волшебник почему-то налаживал контакты с такими людьми, но он был шокирован. Во всяком случае, тема разговора, судя по всему, не будет касаться Валтасара – промелькнула мысль, и тут же показалась смешной. Да какой, на самом деле, Валтасар, если речь заходит о таких вещах…

Между тем двое смотрели на него какими-то странными взглядами, будто проводили вскрытие того самого неведомого животного и совещались в вопросе, за что отвечает данный орган, и каждый отстаивал свою позицию. Каю стало и вовсе уж не по себе. Это выходило за все рамки его представления о том, кто он в этом своём родном, но ставшем в одночасье чужим мире. Он видел себя эдаким резидентом Аташ Дастура – огненного дастура, одного из дастуров Совета, работающего в полном о том неведении со стороны окружающих. Но вдруг выяснилось, что окружающие-то о нём прекрасно осведомлены… Кай вновь возжелал провалиться сквозь землю, и вновь его желание осталось неисполненным.

– Кай, – обратился к нему ректор (впервые за всё время обучения), – Кай, мы знаем о тебе всё.

Фраза эта звучала одновременно как грозно, так и смешно. Грозность её, впрочем, и планировалась, а вот о смешном Аиль Онто и не помышлял. Не видел он кино и не читал книг того мира, который Кай однажды открыл для себя.

Кай кивнул, и во взгляде его проснулась некоторая заинтересованность. На самом деле, впрочем, заинтересованности не было и в помине. Кай уже начал понимать, что происходит. В любом случае, запланированная ректором многозначительная пауза пропала втуне.

– Кай, ты очень неглупый ученик и понимаешь, что это значит.

Кай уверенно кивнул, что вызвало озадаченность в глазах ректора и нового лица, которое вопреки вежливости до сих пор не соизволило представиться.

– Мы будем разговаривать с тобой, как с учеником Аташ Дастура, ты не против?

Кай не был против, но ответа от него не ждали. Ректор продолжал.

– Мы не видим в твоём лице вражеского агента, я очень хочу, что бы ты это понял. Мы относимся к тебе по-прежнему, как к великолепному пасынку зимы. И мне просто хотелось бы, что бы ты это знал.

Кай был циничен. Да, он был циничен, и исправить это уж ни как было нельзя. Он заметил, что ректор, с которым он разговаривает впервые в жизни, уже второй раз хвалит в его довольно, в общем-то, сомнительных успехах.

Он что, думает так меня купить? А почему бы и нет? Он верит, что я напуганный школяр, находящийся под впечатлением того, что вот он я, нахожусь в кабинете самого ректора, в святая святых. Он думает меня купить, потому что затеял какой-то таинственный разговор. Он что-то от меня хочет. Внимание, Кай, повышенное внимание!

– Я думаю, вам лучше меня известно, что Аташ Дастур препровождает людей из одного мира в другой?

О да, Каю прекрасно было об этом известно. В голове своей он не раз прокручивал тот разговор с Рустамом Тимуровичем, человеком, или не человеком, со множеством образов и имён.

Впервые к Рустаму привёл его, конечно же, Гай. Это была какая-то дача в Подмосковье – деревянный дом, классические шесть соток… Рустам Тимурович, правда, как выяснилось, ненавидел возиться в огороде, так что на заветных сотках тянулись вверх только старые кор волшебника им самим качели. Рустам любил посидеть на террасе, в окружении горшков с помидорами и цветами (которые выращивала Карина), потягивать густой, только очень густой чай за столом, накрытым клетчатой клеёночкой. В чай волшебник кидал по два кубика сахару, иногда белил его молоком. Молока в чистом виде он не признавал, утверждая, что оно по каким-то загадочным причинам вредит его здоровью. И вот как раз в тот момент, когда Рустам Тимурович намазывал на хлеб масло, чтобы потребить с очередной чашкой, на террасу поднялись Кай и Гена Иглов. Гена поздоровался, а Кай так и не сумел этого сделать (тот самый дастур, которому под тысячу лет, творящий чудеса, много чудес, глазам своим не верю!)

Рустам Тимурович кивнул в знак приветствия и отвернулся к самовару за своей спиной. Живя на даче, он всегда кипятил воду только в самоваре (правда, электрическом), по-видимому, наблюдая в этом некий загородный колорит. «Он бы поставил и обычный самовар, на шишках, но нельзя же его держать на застеклённой террасе!» – поделилась потом с Каем информацией Карина.

Рустам Тимурович налил себе воды, потом длинными цепкими пальцами ухватил чайничек с заваркой, и опрокинул себе в чашку, наверное, половину.

«Что ж, рад вас видеть, – сказал он, – вы вовремя. Хотите, я вам чайку налью? Вот с печеньем, с бутербродами, которые всегда маслом вниз, а?»

На вид Рустаму Тимуровичу Кай дал бы лет семьдесят. Это был высокий, даже когда он сидел, то казался высоким, старик с розовой лысиной на макушке, седыми волосами с боков и сзади, собранными в жиденький хвост. Рустам Тимурович был горбоносым и небритым, так что на щеках и подбородке серебрилась седая щетина.