Владимир Макарченко - Мираж. Рассказы и повести

– А что Вы можете предложить за эти стекляшки?

– Стекляшки? Сударыня, Вы специально насмехаетесь надо мной? Я профессиональный ювелир. Не в первом поколении. Вот за эту «стекляшку» на Вашем перстне раньше… Собственно, почему раньше? И теперь можно приобрести хорошую виллу на Средиземном Море. А вот за этот стилет работы великого итальянского мастера, не считая стоимости камней, которыми его попытались украсить, можно получить гораздо больше. Я дам Вам эти деньги. В любой валюте. Как?

– Нет. Это не продается!

– Тогда, милая Вы моя, хотя бы постарайтесь усилить охрану Вашего коттеджа.

– Я приму к сведению Ваши пожелания.

– Нин! Ну, хватит морочить мне голову! – Завозмущалась подруга, как только ювелир покинул коттедж. – Между нами же нет тайн. В тебя влюбился миллиардер? А яхту он тебе подарил? Они всегда яхты дарят.

– Я рассказала тебе все, как было, Танюша! Поверь!

Недоверчивая подруга снова хотела что-то возразить, но так и замерла с открытым ртом… За спиной Нины прозвучал знакомый ей голос виконта Осталя:

– Я извиняюсь, за мой неожиданный визит. Художник по моей просьбе изготовил копию Вашего портрета, и я решил, что Вы сможете принять от меня этот подарок в память о нашей случайной встрече. Я имею счастье видеть Ваш образ в своем замке.

– Это… это все на самом деле?! – Выдохнула пришедшая в себя Татьяна. Она протянула руку и потрогала камзол виконта. – Вы на самом деле здесь?

– Собственной персоной. – Кивнул головой виконт.

– А она, – Татьяна указала рукой на Нину. – она побывала в Вашем замке?

– Вне всякого сомнения! Вместе с сыном…

Помоги, мил человек!

– Слышь, мил человек! – Какой-то странный тип смотрел на Бориса сквозь патлы волос, охвативших лохматым обрамлением его лицо. В ярко-синих глазах играли отблески зажженной щепки, которую он держал над лицом Бориса вместо свечи. – Очнись! Утро скоро ужо, а я добудиться тебя не могу.

От неожиданности Борис рывком перешел в сидячее положение, отчего огонек на щепке погас, и только продолжали светиться в темноте крохотной комнатки с маленьким окном синие точки глаз. Рука Бориса невольно потянулась к стене, нащупала выключатель и нажала на рычажок. Комната сохранила темноту. Только со стороны светящихся точек донеслось:

– Нету лектричества. Давно уж нету. Годов двадцать, коли память не подводит. Отключили. Ничего тут нету. И никого. Одна бабка Зинаида тут, в этой хате, сохранилась. Да еще я…

– А вы кто? Муж ее?

– Не разглядел? Да, откель знать-то тебе про меня? Поди, в городах своих о нас и не слыхивали вовсе. Там нашему брату жисти нет. Темного уголочку для дел своих не сыщешь. Бывал разом в гостях у родича свово. Намаялся. Сбежал оттель. Боле – ни ногой!

Щепка в руке странного человечка, едва достававшего ростом до колен Бориса, вновь загорелась, и он обнаружил, что собеседник его одет я яркую красную рубаху и полосатые штаны, заправленные в видавшие виды лапти.

– Откуда Вы, уважаемый? Баба Зина о Вас ничего мне не говорила.

– Это я мог бы спрос учинить: кто таков да откуда. Мне это поболе с руки.

– Отчего же?

– Я-то тутошний. Бабка Зинаида ужо третья хозяйка в дому. Ее мамки мамка сюда первой за порог заступила. Ясно, после меня! А тут все торчу. К избе этой приставлен. Сколь она место занимать будет, столь и я тута задержусь.

– А-а-а! Домовой Вы, выходит. – Сообразил Борис.

– Самый, что ни есть!

– А звать-то как?

– Ранее все уважительно Митрофаном звали, когда изба людьми да пирогами полна была. Ныне бабка Зинаида только Митрошей и окликает. Лаской голодный желудок тешит. Стареют они потихоньку с избой вместях. Кто первый рассыплется… И не додумаешь. Не отличишь порой, что скрипит. Толи – двери и половицы дряхлые, толи – локти да колени старушкины.

– Как же она тут одна?

Митроша ярко блеснул глазами.

– С какой стати одна? Я, выходит, не в счет?

– Простите, уважаемый. Я людей подразумевал.

– Люд отсель давно весь сбежал. Поближе к городам вашим. Здеся только стариков да старух побросали. Вот они и сошли поочередно в мир иной. Одну бабку Зинаиду тут оставили. Еще козу ее, Машку. Случайные наезжают. Вроде тебя. Кто порыбалить, кто на зверя походить. Особливо часто в грибную пору. Ты, мил человек, вот зачем мне понадобился… Я каждого ее постояльца про то прошу. Дровишек на зиму подсобрать подсоби. Иным чем подмогу окажи. Деньги за постой ей мало надобны. Где тратиться-то? Продуктов, какие в долгое хранение пригодны, оставь. Может и до фершала в поселок подкинешь. Снадобий каких поможешь у него выкупить. Ежели еще кто до зимы у нас загостит, глядишь, до весны мы с ней и доскрипим вашей памятью. Мне-то много не надобно. Водицы с сухариком. Мне бы ее поддержать. Вместях у нас с ней этот постой закроется… Помоги, мил человек!

По стеклышку оконца скользнул робкий лучик.

– Покедова, мил человек! Мой срок вышел. Ночью свидимся. А ты ужо помоги. Добро всякому зачтется…

Спать Борису расхотелось. Он побренчал в сенях рукомойником, приятно растер тело полотенцем и выскользнул во двор, где стояла его машина.

Спустя пару минут густой шлейф дорожной пыли обозначил его путь в сторону ближайшего поселка, где он решил купить бабе Зине то, о чем так трогательно просил Митроша. Хотя не был уверен, явь то была, или сон.

…Хмурое утро лениво ползло в окно, пробиваясь в щели, сливаясь с тоном занавешенной комнаты. Нещадно заповторял «сотовый»: «Просил разбудить… Просил разбудить Просил…» Тут я его и приглушил.

В прорезь слабо раздвинувшихся век я увидел… Черт побери! (Даю слово, что вчера много не пил!) На кровати, в ногах у меня мирно устроился седобородый старец, вынырнувший, как видно, из сказок Андерсена. Его круглые, ярко-голубые глаза, отороченные по верху густыми кустиками белых бровей, изливали такое тепло, что я, вдруг, почувствовал себя совсем маленьким мальчиком.

– Удивляешься? – Мягким голосом вопросил нежданный посетитель.

– Собственно… Кто ты?

– Я – твой добрый ангел. Ты все время носишь меня на своем плече…

Я невольно похлопал себя по правому плечу.

– Я же сейчас не там.

– Странно… Судя по тем изображениям, которые мне довелось видеть, ты должен быть молод, высок и крылат…

– Вот так всегда… Все нас путают. То – ангелы небесные. Они возле… – Он указал пальцем на потолок. – А я к тебе сослан.

Посетитель грустно вздохнул.

– Что, так тяжело? – как можно более мягко спросил я.

– Да уж – не легко… Человек-то ты, скромно сказать…

– Обычный я человек!

– Это – смотря какие обычаи ты за основу взял.

– И в чем же тягота хранения меня?

– Ты сколько сигарет в день выкуриваешь?