Андрей Смирнов - Берега Белокамня. Пираты Южных морей

Тех людей, кого не повалил тяжёлый смрад чудовищной отрыжки, всё равно попадали на палубу, когда корабль резко рванул вперёд, получив толику ускорения. Угрожающе затрещала пострадавшая мачта, раздался оглушительный треск, и огромный столб не выдержал, преломившись надвое. Надо отдать должное неведомым богам, которые обладали весьма своеобразным чувством юмора, ведь отлетевшая мачта плюхнулась за борт ровно в том месте, где продолжал кашлять спрутообразный монстр, огрев его точно промеж глаз. Возможно это несколько поумерило пыл морского чудища, а, может, он попросту потерял сознание, но факт остаётся фактом – взрыкнув, гротескная масса щупалец стала быстро погружаться под воду, оставив свою добычу в покое.

– Где он?! – кричал Оло, вглядываясь в бурлящую воду. – Кто-нибудь его видит?!

– Мачтой никого не убило?!

– Ставим паруса и линяем, пока кракен не очухался! – отдал команду Тодеус.

Естественно, что возражать никто не стал, и вскоре Пеликан уже устремился прочь от того места, которое стало не только общей могилой для павших при абордаже матросов, но также и последним пристанищем в пасти огромной твари ещё парочки-другой пиратов. Пока выправляли курс, ставили паруса на последней сохранившейся мачте, весь экипаж с тревогой всматривался в то место, где пропал из виду кракен, а также сиротливо качался на волнах разнообразный мусор и мачта.

Однако опасениям морских разбойников, к счастью, сбыться было не суждено, поскольку чудище отказалось от преследования, не показываясь больше никому на глаза…

Вечером того же дня, когда улеглись волнения двух битв, пираты, свободные от вахты, высыпали на палубу, чтобы заняться своим излюбленным делом – считать добычу и судачить о минувших сражениях. В центре круга почёта и всеобщего внимания оказался никто иной, как рыжий квартирмейстер Оло с бумагами в руках. Северянин оседлал пустую бочку из-под пресной воды, уставившись в свои списки, в то время как слушатели хранили почтеннейшее молчание. Лишь гарпия Марьяна временами расправляла свои крылья, сидя на самой нижней рее уцелевшей мачты, откуда она слушала начальство.

– Итак, – прокашлялся Оло, оглядывая поверх своих листов товарищей. – Ориентировочная стоимость добычи за одну долю составит порядка десятка золотых. Плюс-минус империал.

По толпе слушателей пробежал шепоток, однако разобрать, радость это была или печаль – было невозможно. Сам же юнга шумно вздохнул – ему такие богатства раньше и не снились! Подумать только – целый десяток золотом!

– А что за груз-то хоть? – спросил кто-то.

– В-основном, ткани, – ответил Оло. – Часть из них не кондиция – пострадали от влаги и крыс. Но большая часть в хорошем состоянии. К сожалению, это не шёлк или бархат, поэтому такая низкая стоимость добычи. Однако унывать рано! У капитана в каюте сейчас происходит допрос пленницы, которая оказалась важной шишкой.

– Не знаю, какая она там важная или нет, но шишка у меня на неё точно встала! – пробурчал кто-то, и по толпе прошёлся приступ хохота.

– Да, девица закачаешься!

– Задница у неё что надо!

Кто-то и вовсе матерно восхитился вслух и даже выдал на-гора непристойное предложение.

– Отставить разговорчики! – прикрикнул Оло на весельчаков. – Эта дама стоит больших денег, поэтому никаких плотских утех до возвращения на берег не будет! Её мы передадим Топорам – у них есть свои каналы для продажи важных персон. За неё заплатят несколько сотен золотом, это даже не обсуждается. А это империал-другой к каждой доле, между прочим.

– Маловато! – заметил кто-то. – Девки из «Озабоченной русалки» в доках и то по половине «солнца» порой требуют! Пол золотого, Оло!

– Глядя на тебя, Красавчик, я бы вообще меньше золотого не взял! – отбрил его квартирмейстер, и все поддержали его слова смехом. – Три чешуи – обычная цена у всех шлюх, а уж то, что они тебя так «любят» – то не наша вина.

Что и говорить, Красавчика так прозвали не зря – вместо лица у этого гороподобного громилы была такая неприглядная мешанина из шрамов, что даже пострадавшие от когтей гарпии Марьяны Квентус или Аксель по сравнению с ним были настоящими щёголями. В одном из боёв этот пират получил себе в лицо струю кислоты от какого-то мага, что навсегда сделало его страховидным уродом. Хорошо хоть, что его речевые способности и зрение не пострадали, иначе списали бы Красавчика на землю, отправив на преждевременную пенсию. Однако сам пират был живее всех живых, приобрёл себе шлем с лицевой маской, чтобы скрывать своё уродство, или прятал часть лица, обвязываясь платком. Кроме того, несмотря на своё увечье, гигант сохранил в полной мере свою большую силу и расторопность, а вот его новый облик только шёл на пользу делу, когда во время абордажа Красавчик снимал маску, пугая всех врагов не только своими габаритами, но и отсутствием лица.

– Никому трогать заложницу нельзя! – выступил в круг также и Кучерявый, во рту которого опять обнаружилась трубка.

Ощущение было таким, что боцман не расставался с ней даже во сне, потягивая её вместо соски. Также бедная трубка была вся потрескавшаяся от следов зубов, когда половинчик грыз её во время абордажа или недавней битвы с кракеном, чтобы унять свои нервы.

– Любому паразиту, который до неё хоть пальцем дотронется, я отрублю руку! – закончил свою гневную тираду Кучерявый. – И с этого момента всегда должны быть два человека на посту возле каюты капитана – охранять пленницу будем денно и нощно, посменно.

Послышалось недовольное ворчание, но возразить в открытую никто, естественно, не решился. Однако боцманом полурослик был назначен не зря, поскольку даже по ворчанию он понял, кто же его издал.

– Аксель, Квентус – вы первые на страже! – распорядился Кучерявый, потиравший свою блестящую лысину, на которой обнаружилась свежая гематома.

Это боцману «повезло» познакомиться с палубой поближе, когда Пеликан получил толику ускорения от кракена. Выглядел этот синяк довольно забавно, но смеяться над суровым пиратом никто в открытую не решался, дабы не отправиться на вахту или не получить под дых. Не один Кучерявый выглядел сейчас паршиво, поскольку лица многих морских разбойников были украшены подобными отметинами после двух боёв. Ещё больше удивляло то, что новичок по прозвищу «Салага» и с именем Виктор подобными «трофеями» отмечен не был, хотя отличился в обоих боях.

– Ладно, – отступил назад боцман. – Продолжай, Оло!

Квартирмейстер согласно кивнул, после чего начал распределять и отмечать доли всех членов экипажа. Что больше всего удивило Виктора, так это то, что не забыли и про павших моряков. Оказывается, у каждого из них были так называемые «наследники» или «партнёры». Первые обычно не входили в число экипажа и жили на суше, а вторые наоборот – были среди товарищей по судну. В случае смерти вся причитавшаяся доля ушедшего в рейд пирата переходила тому, кому он передавал такое право. Также у морских разбойников была и система страховых выплат, согласно которым любой пират, получивший увечье, получал за это компенсацию золотом. Единственное, кого это не касалось, были так называемые «Салаги» – люди, которые совершали свой первый вояж. В этом плавании среди них был только один Виктор, но это не значит, что он был совсем без прав.