Николай Ярославцев - Вождь из сумерек

Следя усталым взглядом за резвым мальчиком, он через голову снял мечи и подал их Лехе. Потом так же не торопливо скинул через голову бронник.

– Двое! Ты и ты… – указал он пальцем, – луки к бою и вон к той башне.

Подождал, пока парни займут указанное место.

– Целься! Куда прицел уводишь! С метлой подружиться хочешь? Целься в лицо или грудь!

Не спеша, вытянул меч из ножен и встал, слегка согнув ноги в коленях и подавшись вперед.

– Бей!

– Сдурел? – успел крикнуть Леха.

Свистнули в воздухе стрелы. Строй замер, ожидая неизбежного конца. Но меч в руке Стаса описал короткую дугу, и стрелы упали к его ногам.

– Бей!

И снова кончик меча неведомым образом поймал стрелы в воздухе и мягко опустил их на землю.

– Как вас еще убедить, что оружие – не главное в руке воина, и не оно убивает? И не всякая защита закроет. Груздень, отойди к столбу, – Стас глазами указал на столб, в дюжине шагов за спиной строя. – Расступись. Нож на изготовку. Бей!

Груздень медлил, покачивая нож за кончик. Стас потерял самообладание и гаркнул так, как на него самого не кричали в учебном центре.

– Бей, твою мать!

Над плацем повисла зыбкая сторожкая тишина. Казалось, что слышно, как колотится сердце в просторной груди десятника. За спиной послышались осторожные шаги. Стас скосил глаза. За его спиной стоял воевода.

– Стас, опомнись.

Это, кажется, прошептал Леха. А вон округлившиеся глаза Толяна.

– Бей, твою мать! – повторил он.

На лбу Груздня выступили бисеринки пота, и нож сорвался с его ладони.

Никто ничего не понял, но перед самым лицом рука Стаса перехватила нож в воздухе, и мгновение спустя он вонзился с глухим стуком в столб, на палец выше головы десятника.

– Демон!

Стас оглянулся.

Воевода, иссиня-бледный, кусал побелевшие губы.

– Хочешь попробовать? – усмехнулся Стас.

– Демон! Точно демон.

– Да брось ты каркать, воевода. Тебя погонять, как следует, так еще не такие коленца откалывать начнешь, – недовольно поморщился Стас. – Молодец, Веселин. Вот что значит – молодость.

Принял из рук парня щит и властно указал глазами.

– Вы трое, атакуй!

Перехватил щит двумя руками, как копье, положив его горизонтально.

Блок снизу. Удар другим краем. Тяжелый щит сбил одного противника с ног. Атака, блок и снова атака… он и не думал защищаться. Неуклюжий громоздкий щит, годный разве только для обороны против копий тяжелой конницы, в его руках превратился в страшное оружие убийства.

И снова над плацем повисла тишина.

Блок. Атака. И снова атака. Щит порхает в руках, как крылья бабочки. Удар. И еще один, оглушенный концом щита летит в сторону.

Стас не стал доводить дело до победного конца.

Он опустил щит и оперся на него локтями, как университетский профессор на кафедру.

– Если на плечах голова, а не котел из хозяйства нашего друга Войтика, убивать может даже половник. Ну, а если нет головы, не спасет и кольчуга. Веселин, Серд, растяните ее пошире.

Воевода, все еще ошеломленный всем увиденным, даже не сообразил, что им командуют, как сопляком Веселином, послушно шагнул к Веселину и поднял кольчугу за короткий рукав.

В руке Стаса снова оказался трофейный меч. Короткий колющий удар и острый конец меча, продрав кольца кольчуги, на локоть вышел из нее.

– Вопросы есть?

В глазах, устремленных на него, он увидел что-то новое, еще неясное ему. Нет, это был не страх, не восхищение. Он не знал, как это назвать, но на минуту ему показалось, что между ним и его подчиненными выросла стенка. Тонкая, прозрачная, но стенка. А может, и не стенка.

«Перегнул палку, – раздраженно подумал он и выругался. – Решил одним махом на пять веков вперед махнуть! А может, и не на пять. Кто его знает, сколько их отделяет, этих ребят, от того, нашего времени. То, что для нас стало давным-давно привычными реалиями, для них кошмар и ужас».

Тряхнул головой, отгоняя сомнения. И вдруг поймал себя на мысли, что чьи то осторожные чуткие пальцы пробираются через бандану, через короткие волосы в его мозг. Осторожно скосил глаза. Рядом с воеводой появился невысокий, но просторный в плечах старик. Седые волосы, перехваченные сыромятным ремешком, спускались почти до плеч. Из-под густых кустистых бровей смотрели пронзительные умные глаза. Борода лопатой разметалась по груди. Из волос торчит нос лошадиным копытцем.

«Волхв, – догадался Стас. – Такому не волхвовать, а с кистенем на дороге промышлять. Ну что ж, пусть пошарится, мешать не будем. Нам скрывать нечего. Все, как на ладони».

– Разойдись! Леха, помоги им подогнать амуницию.

– Понял, Стас. Сделаем. Ну, и нагнал ты на нас страху! – не то с восхищением, не то с осуждением негромко сказал Леха. – Ребята все еще в себя прийти не могут. Груздень ни жив, ни мертв до сих пор. Воеводу чуть «кондратий» не хватил. Ты в следующий раз предупреждай – мы хоть глаза закроем, чтобы не видеть твоих фокусов.

– Отцепись, Леха. Не до тебя. Кажется мне, что кончилась для нас мирная жизнь, – отмахнулся Стас.

– Из-за этого дремучего дедка что ли?

– Не такой он уж и дремучий. В мозгах роется, как лопатой. Вот уж не ожидал такого.

– Экстрасенс что ли?

– Хуже. Волхв здешний. Вот обнаружит у нас чертячьи рога, и пожалте на костер. Или еще что похуже придумает. И попробуй отмазаться.

– Зачем отмазываться, когда размазать можно, – забубенная Лехина голова не признавала неразрешимых трудностей рядом с напарником. – Зовет тебя воевода. Ручищей машет, аж ветер в ушах свистит. Ему бы мельницей работать. Тогда бы муку есть, не переесть.

– Ох, Леха не сносить тебе головы. Там не открутили за многие прегрешения, так здесь открутят.

– Ну, это вряд ли, – легко отозвался Леха. – И ходит, все высматривает да вынюхивает. Нет, чтобы встать в строй, да поучиться чему-нибудь полезному. А то ни украсть, ни покараулить. Ни мечом махнуть, ни стрелой подбить.

– Это ты зря, – вступился за воеводу Стас. – Для своего времени он боец изрядный. Насмотрелся боевиков, вот и привередничаешь.

– Какие там боевики! Да я пока на тебя не посмотрел, знать не знал, что такое в самом деле вытворять можно. Ты когда-нибудь расскажешь, где такому научился? Я же слюной исхожу.

– Некогда. Видишь, сами к нам идут. Строго по субординации. Командир, как и положено, впереди. Комиссар отстал чуток. Иди, не мельтеши перед глазами, – прогнал он Леху коротким кивком головы и повернулся к приближающемуся воеводе: – Что стряслось, воевода?

– Диковинно одел воев, Волк. И не бронь как бы… а одна насмешка.

– Отчего же. Грудь закрыта, а остальное меч убережет.

– Как бы вои твои в такой броне срамные уды не растеряли, – вступил в разговор волхв густым простуженным голосом.

– А ты попытай, крепко ли держаться эти уды… не знаю, как тебя звать-величать, мил человек.