Николай Ярославцев - Вождь из сумерек

– Но тогда я и те, кто со мной, навсегда останемся в твоем мире.

– Считай, что вид на жительство уже у тебя в кармане! – тоном, не терпящим возражений, решительно успокоил его Стас. – Но, если ты боишься, я могу прийти и сам. Не люблю незавершенки.

– Это у тебя уже вряд ли получится.

– Это как?

– Темные закрыли лес для людей. Ты уже знаешь, как это делается, – виновато пояснил эльф. – Каждый, кто войдет в черный лес, потеряет себя. Это не просто деревья. Они как люди… Живут, думают, страдают и ненавидят… Первое творение темных эльфов.

– Значит, есть и второе, и третье… и дальше по порядку.

– Есть, Слав. Есть и другие.

Стас вспомнил о Войтике и его людях.

– Но там же мои ребята?

– Там и другие… люди. Скорее, их оболочка. Ты уже встречал их. А за своих людей не волнуйся. Их выведет.

– Спасибо. И все-таки, я приду. Посидим, поболтаем за кружечкой хорошего винца, – Стас уже принял решение и не собирался его менять. – Ты же не завтра собираешься крушить все налево и направо? Торопливость не принадлежит к числу ваших многочисленных добродетелей. Ну вот… а я страсть, как люблю тарелки бить. С детства. Считай, что хобби! Да и вообще, если стол перевернуть или лавки опрокинуть, так это как раз для меня.

– Все, Слав. Ухожу.

Еле заметное серебристое облачко повисло напротив волокового оконца.

– Погоди, Рэд, – удержал его Стас, – сколько у нас времени? Когда ждать удара?

– Не знаю, человек-волк. Может, год. А может…

В углу по-медвежьи завозился Пивень.

Кряхтя и стеная, разогнул затекшую спину. Заворочал головой из стороны в сторону, хрустя шейными позвонками.

– Сморило-таки, – стараясь не разбудить Стаса, сокрушенно проворчал он. – И как только морду не спалил в светце. Будто кто-то глаза залепил. Даже до лавки не добрел.

Слушая его стариковское ворчание, Стас раскрыл глаза. Стараясь понять ночное событие, подумал: «Что это было? Сон? Наваждение?»

Как и ночью, коснулся раны.

И ничего. Бодро вскочил на ноги. Задрал подол рубахи, принялся разматывать полосы холстины, которой обмотал его Леха поперек живота.

Пивень опомнился от сна, с непостижимой быстротой подскочил к нему и попытался удержать его за руки.

– Все в порядке, дружище. Заросло, как на собаке, – пошутил Стас, разглядывая рану.

И в самом деле – его бок сиял первозданной чистотой. От раны и следа не осталось. Даже Лехино шитье исчезло, словно и не касалась его изуродованного тела толстенная хомутная игла.

Пивень вытаращил глаза и, шепча что-то толстыми губами, попятился от него.

– Ты еще скажи «Чур меня, чур…». И крест животворящий в воздухе поперек живота начерти, – поеживаясь, усмехнулся Стас, успокаивая волхва. – Или не ты меня снадобьями чародейскими поил, а прежде полдня их наговаривал? И, как видишь, помогло. Сейчас бы еще ломоть хлеба и чарку вина для полного счастья, и хоть под венец! Да и ты, мой друг и лекарь, чарку заработал.

Пивень все еще не пришел в себя от изумления.

Открыл было рот. Засопел своим мясистым носом…

– Да тащи ты свой наркоз, эскулап недоделанный, – Стас весело расхохотался и хлопнул ладонью по широченному плечу волхва, как по лавке. – Уставился на меня так, словно я с того света перед тобой нарисовался. Э, брат волхв, да ты и бороду сбрил. То-то смотрю, помолодел и похорошел. Теперь от девок отбоя не будет. Первый парень на деревне, вся рубаха в петухах. Хотя, зачем тебе петухи, если ты сам – Пивень? Только по утрам не кричишь, самого не добудишься. Да что ты молчишь, словно воды в рот набрал?

Отодвинул волхва в сторону и пошарил рукой под лавкой.

– Не мог же я вчера весь кувшин вылакать? – размышлял он. – Наверняка, осталось. Если после меня Пивень к нему не приложился.

Пивень пропустил его прозрачный намек мимо ушей. Следил за ним остекленевшими глазами и зевал ртом, как выброшенная на берег рыба.

– Или Леха свое рукоделье обмывал?

Наконец-то волхв пришел в себя.

– Вождь, ты спал седьмицу. Мы уж думали – все. Конец пришел. А лезвие ножа к губам поднесли, отпотело. Значишь, дышишь – решили мы. И в глаза со свечой заглядывали. Вроде живой… и как бы не живой. И холодный, как вода в летнюю пору из Соколяньского колодца. А на ноже след от дыхания.

– Да ну?

Рука Стаса замерла на полпути к кувшину.

Кроме этого, совсем неуместного вопроса, Стас больше не нашел что спросить.

– А сегодня под утро задышал. Даже губами шевелить начал. И синь с лица схлынула, – продолжал Пивень. – А что лопочешь – не разобрать.

– Ну, значит, плакала тризна. Попойка отменяется, – глупо ухмыльнулся Стас. – Давай кружки, брат волхв. Я из горла не пью. Воспитанье не позволяет.

Стас налил из кувшина по полной кружке.

– С возвращеньицем меня, мой дорогой волхв, – бодрым голосом сказал он и залпом выхлестнул содержимое кружки себе в рот. – Нет у меня времени на всякие глупости вроде смерти. Сумерки над головой висят.

– Висят, проклятые! – неохотно согласился волхв и со вздохом поставил свою кружку на стол.

– Может, зря мы народ? – осторожно спросил Стас. – Может, еще не поздно назад повернуть до лучших времен?

– А когда они бывают, эти самые лучшие времена? Нет, Слав! Беду не ратью, беду народом встречают. И захотели бы назад повернуть, так не повернуть уже. Днем и ночью люди работают. С топором в руке спят. Бабы неподъемные бревна таскают, подгонять не надо. Одни лес валят, другие возят, третьи избы ставят, посад затынивают. В кузнях днем и ночью горны полыхают. Надоело роду по чужим углам скитаться. А здесь пусть и худое, но свое.

Стас подошел к дверям.

– Не такое уж и плохое. Земли необъятные. Края не видно, – негромко произнес он.

– Так и я о том же. У нас все не ко времени. А пройдет год-другой, и окажется, что самое время и было.

– И ладно. Утешил, – согласился Стас, шагнул на крыльцо и, спохватившись, добавил: – Я на несколько дней исчезну, так что вы с воеводой Хмурым не расслабляйтесь.

– Как это? Куда? – подхватился Пивень. – Только-только на ноги встал, и сразу бежать?

– Ай-ай-ай! – укоризненно покачал головой Стас. – Да я, можно сказать, для тебя открытая книга. Читай да читай. Только страницы переворачивай. Насквозь просвечиваю.

– Просвечиваешь. Да не в том месте.

Волхв не склонен был принимать его шутливый тон.

– Хорошо, Пивень, – Стас не стал спорить. – Скоренько смотаюсь в Сумерки и обратно. Войтик с ребятами в беду могут попасть. Выводить надо. А одним им из проклятого леса не выбраться.

– А ты?

– Я – нет! – решительно отрезал Стас. – Я вождь! Меня беда стороной обязана обходить. Положение обязывает!

Пивень понял, что спорить бесполезно, и обреченно махнул рукой.

– Поешь хоть прежде перед дорогой.

Но Стас был уже за порогом.