Николай Ярославцев - Вождь из сумерек

Счастливо щурясь, обернулся и нетерпеливо крикнул.

– Где ты там, возишься? Ждать не буду, один уйду!

Следующим утром, задолго до рассвета, он уже выводил из ворот детинца своего Серого. Рядом, ворча и не скрывая своего недовольства, плелся Пивень.

Чуть приотстав от них, шел Хмурый. Был он чернее грозовой июльской тучи. Увидев вчера во дворе крепости живого и бодрого Стаса, он было возликовал. Но радость его была недолгой, поскольку Стас тут же поспешил его порадовать новостью о предстоящем отъезде.

За Хмурым, уже в седлах, с трудом сдерживая застоявшихся коней, шел десяток Хруста.

– Да, не печалься ты, Хмурый! – весело успокоил его Стас. – Командир должен быть всегда важен лицом и бодр телом. Тебе же легче. Начальство далеко, сам себе голова. Что еще надо бойцу для спокойной жизни? А я быстренько. Одна нога здесь, другая… тоже уже здесь. Не успеет Пивень два раза чихнуть. Правда, волхв?

Стас явно ждал его поддержки. Но Пивень что-то проворчал в ответ, отвернулся и сердито сплюнул.

– Все, ребятки. Долгие проводы, лишние слезы, – не касаясь ногой стремени, он взлетел в седло и по-разбойничьи, как это делал Войтик, свистнул.

Серый сорвался с места в хлесткий галоп.

Стрелой пронеслись тесной улочкой посада, не боясь разбудить народ. О его отъезде каким-то чудом уже прознали, и родичи вышли проводить вождя. Правда, Стас подозревал, и не без оснований, что это чудо носило вполне конкретное имя. И имя это было – Пивень.

Как-никак, вождь отбывает. А не хухры-мухры.

Политес обязывает.

Стас улыбнулся.

Скачка веселила сердце. Свежий утренний ветерок приятно холодил лицо, щекотал ноздри, забирался под волчовку.

Только одно мешало ему сполна насладиться первозданными радостями жизни: Войтик и его ребята.

Улыбка сама собой сползла с его лица. Он нахмурился и начал перебирать в памяти все, что услышал от нечаянного гостя.

Как ни крути, а получалось гадко.

И втрое гаже оттого, что нагадил сам.

С кувалдой и ломом попер на компьютер.

Конечно, все это могло случиться и без него, но, может быть, вышло бы как-нибудь само собой и не так быстро. А запас времени – великая вещь! Особенно, когда его и так не хватает. Так нет же, потянуло на подвиги! Покрасоваться захотелось.

Запрокинул голову, солнце в зените. Но в волчовке, вопреки ожиданиям, не жарко. Мудра мать-природа! Только человек не хочет у нее учиться.

– Хруст, вот в том перелеске, помнится, был ручей, там и отдохнем.

Хруст понятливо кивнул головой.

Взмахнул рукой с растопыренными пальцами, и двое воев, вынесясь из-за его спины, понеслись вперед, пригнув головы к конским гривам, обгоняя их слева и справа.

Стас неприметно улыбнулся.

Нехитрая воинская наука накрепко застряла в голове десятника. Раньше, не раздумывая, ломились бы через чисто поле, очертя голову.

И дернулся, словно обожгло что-то.

Натянул повод, бросив жеребца на дыбы, и развернул его на задних ногах.

– Хруст!

Под Хрустом заплясал, закусывая удила и мотая сухой головой, конь.

– Хруст, сколько воев вышло с тобой из крепости?

– Я десятый… – не понимая, к чему клонит командир, растерянно ответил десятник.

– Сколько ты послал вперед?

– Двух. Квашню и…

– Без подробностей! – резко оборвал его Стас. – Сколько должно быть за спиной? Быстро!

– Так…

Хруст зашевелил губами, загибая пальцы и закрыв глаза, чтобы не сбиться со счета.

– Семеро должно быть, командир.

– Считай, раззява! И заодно припомни имя того бойца с хитрой мордашкой, который прячется за спиной Свиста!

– Хруст привстал на стременах и ахнул.

– Купава! Твою…

– Вот именно! Только попытайся обойтись без ласковых слов. Ты их потом ей на милое девичье ушко скажешь. И от меня добавишь.

– Командир, но…

Не слушая его, Стас свел брови к переносице и грозно рявкнул:

– Ко мне!

Купава помедлила и постаралась основательней скрыться за спиной Свиста. Но суровый властный взгляд сковал ее волю и заставил толкнуть коня вперед. Щеки побледнели, на кончике носа выступили капельки пота.

– И как это прикажете понимать, сударыня?

– Я… – она опомнилась от страха, строптиво зыркнула на него карими глазами и гордо вздернула вспотевший носик.

И злость прошла.

Смотрел на очаровательную мордашку, в широко распахнутые карие глаза. Осталось только скомандовать: «Комсомольцы, вперед!».

Где теперь эти ясноглазые комсомолочки, с такими же широко распахнутыми глазами?

На Тверской! Где же еще?

Опустил голову, задумался.

– Хруст! Как только вернемся домой, сдашь свой десяток Свисту. Командир должен знать все, что творится за его спиной. Барышню накормить и отправить восвояси.

Десятник принял наказание, как должное. Смотрел честно и открыто.

– Я понял, командир!

– Вот и хорошо.

И, не оглядываясь, неторопливой рысью направил коня к перелеску.

Вои притихли, бросая в сторону Купавы сердитые взгляды, и пытались угадать, на кого выпадет злой жребий.

И так державшаяся не заметно, девушка сжалась и не смела смотреть по сторонам, понимая, что стала причиной беды, свалившейся на голову бедного Хруста.

Глядя на ее несчастное лицо, Стас начал чувствовать, что перегнул палку.

Но поступок своенравной девицы чуть было не сорвал его планы. А поэтому своевольство должно быть наказано, не родившись.

После обеда, решив, что командир подобрел и оттаял, Хруст осторожно подсел к нему и чуть заметно вздохнул.

Стас лежал на спине, покусывая по давней привычке травинку.

Из-под полуприкрытых век посмотрел на озабоченного парня и поторопил.

– Рожай… Что вздыхаешь? Ты же боевой командир, а не девка, которую совершенно случайно лишили невинности.

– Вождь, Купава и одна уедет. Нас и так мало. Кто ее тронет? Как бы со злости сама не кинулась с мечом.

– Десять или восемь – невелика разница.

– В четыре меча, командир. И каждый пятерых стоит. Сам Хмурого учил.

Стас тихо засмеялся.

– Хитришь, Хруст. На голой заднице командира объехать хочешь. Думаешь, прощу?

– Девку жалко. Купаву… Ребята невзлюбят, если возвращаться придется в Волчок.

– И опять хитришь. На жалость давишь, – Стас сел и скрестил руки на коленях. – Не брать же ее с собой?

– Свист с нее глаза не спустит. Зуб даю! – И Хруст в точности повторил жест Толяна. – Во!

Стас от души расхохотался и повалился на спину.

– Ну, уморил, Хруст. Ты командир над своим десятком, тебе и решать. Во имя благополучного существования сей девицы считай, что уговорил. Но наказание не отменяется. Два месяца, Хруст. И не днем меньше.

– Я понял, командир, – повеселевший Хруст прыгнул на ноги и громко крикнул: – Свист! Глаз с нее не спускай, иначе полгода лошадей чистить будешь. Задача ясная?