Николай Ярославцев - Вождь из сумерек

– Нос к носу столкнулись. Как полыхнуло, мы сразу и рванули навстречу. Думаем – беда…

– Беда, да не с нами. Вывод?

– Нельзя было вступать в открытый бой. Но тогда бы мы к вам не успели.

Хруст честно признавал свою ошибку, и не стоило присыпать солью свежую рану.

– У нас с тобой, Хруст, война особая. Появился неизвестно откуда, ударил, и сразу исчез неизвестно где. Не удалось исчезнуть, оторвись и снова бей.

– В следующий раз не поймают врасплох.

– Вот и славно. Гони сюда лошадей.

– Уже, командир.

Стас кивнул головой.

– Рэд, посмотри ребят. Наверняка, раненые есть, только разве сами сознаются?

Детинец и детинцем назвать уже было трудно.

Обложился посадом. Почти закрылся тыном. Город. Град Волчок. Его город. Его дом.

Скот пасется стадами. Табуны лошадей ходят.

Нетронутые забытые места. Сколько же народа они прокормить могут!

Далеко слышно перестук топоров. И это несмотря на раннюю пору.

Надо что-то придумать. Все свалил на Хмурого.

Из Пивня опора плохая. Ему бы не в волхвы. Ему бы меч в руки да коня буланого, да чтобы ветер в ушах…

Издалека виден посад. Белеет свежим тыном. Сажень за саженью прибавляется. Уже и ворота ставить собираются.

Навстречу галопом вынесся воевода Хмурый. С ним с десяток воев. Выпрыгнул из седла, подбежал к Стасу.

– Вождь…

Стас не дал ему договорить, остановил движением руки.

– Не надо, воевода. Все видел. Только зачем же везде самому? Все равно всюду не успеешь. У тебя есть десятники. Определи их к месту. Пусть и у них голова поболит. А то на тебя смотреть жутко. Почернел, похудел, кожа да кости. Краше в гроб кладут. А ты мне живой нужен, воевода.

Хмурый виновато опустил голову.

– Так ведь дело-то какое, командир. Город строим.

– И я о том же. Где я другого такого же найду? У меня других нет, друг мой, – и ободряюще улыбнулся: – А вот хмуриться не надо, Хмурый. Я доволен тобой.

Воевода повеселел и бодро поднял голову.

– Вернулись Алексей и Груздень. И еще новость, командир. Гость в Волчке нежданный негаданный.

Стас не выказал удивления.

– И кто же? – равнодушно спросил.

– Конязь Соколяньский.

Стас поморщился.

– Хоть и зван, и нужен, но совсем не ко времени. Даже принять негде.

– Поставил шатер на посаде. Дружина малая с ним. Ходит. Смотрит.

– А Пивень где? Как раз по нему дело, гостя принимать. Сам погостил. Пора и отращивать… Женщин соберите. Нельзя перед конязем в грязь лицом ударить. Уж лучше мордой в салат.

Хмурый наклонил голову, чтобы скрыть улыбку.

– Так и сделано, вождь, – и, не переборов в себе любопытства, спросил: – А ты как, командир?

– Нормально, горит.

– Это мы уже видели.

– Остальное после, воевода. Всех ко мне. И вот что, Хмурый. Найди что-нибудь для этих ребят, – Стас кивнул головой в сторону эльфов, которых давно уже разглядывала изрядная толпа воев и посадских, вышедшая навстречу вождю. – Поближе ко мне. Купава, не крутись в седле. Штаны протрешь. Скачи к своим.

Купава стрельнула в него свирепым взглядом и вскачь унеслась в ближайший проулок.

В воротах его встретили Леха и Груздень.

Леха без слов облапил. Стиснул в своих ручищах.

– Ну, ну, – охладил его пыл Стас. – Раз только иголку в руках подержал, а гляди-ка, расчувствовался, как белошвейка.

Груздень был сдержанней, но тоже полез обниматься.

– Да что с вами, ребятки? – засмеялся Стас. – Я ведь так запросто могу и слезу от умиления уронить. А к лицу ли это вождю грозного рода-племени?

Повернулся к Хмурому.

– Вот же память дырявая! Воевода, там у Свиста за спиной орк болтается, так ты вели ребятам его в железа и в яму. Побеседуем на досуге. Если досуг будет. И люди посмотрят…

– И все-то у тебя, Стас, не как у порядочных людей, – с явным смущением проговорил Леха. – Можно сказать, со смертного одра и сломя голову в седло. Другой бы нежился полгода в больничном халате, в коридорах медсестричек за попку тискал, путевку бы выпросил в санаторий. А ты пожары устраиваешь, рельеф меняешь…

– Пивня что ли за попку? Так это у него иначе называется, – расхохотался Стас. – И к тому же я, брат, нормально ориентированный мужик. Придет нужда, найду – кого ущипнуть…

Но Леха уже избавился от своей недавней сентиментальности и не думал сдаваться.

– А Купава? Видел я, как она ночной порой проливала на твою командирскую героическую грудь свои горючие девичьи слезы. Аж брызги во все стороны. Ручьи через порог хлестали.

Леху не переслушать. Сел на любимого конька, до ночи не спрыгнет.

Повернулся к эльфам и поманил их поближе взглядом.

– Познакомитесь, ребятки. Наши друзья эльфы. До последнего сдерживали нечисть у нашего порога. Могли домой вернуться, но не захотели ворота открытыми оставлять.

– Выходит, что они такие же эмигранты поневоле, как и мы, грешные? – без всякого удивления и иронии сказал Леха.

– Выходит, что так. Ребята что надо. Тот пожар над сумерками – их рук дело. Подружитесь.

Но Леха и здесь не утерпел:

– Эльфы? Так это мелюзга с крылышками не больше мизинца. Порхают от цветка к цветку.

– Эльфы, как и люди, разными бывают. Мы лесные. Нас еще и светлыми называют. Есть горные. О темных я уже говорил. А это, должно быть, цветочные, – Рэд принял Лехин треп за чистую монету и пустился в пространные объяснения. – Говорят, что и орки когда-то эльфами были. Проклятие на них висит.

– Это Рэд, ребятки. Рэдэльф. Катаклизмы за спиной – его рук дело. Кстати, Леха, горку нашу с тобой мимоходом в пыль разметал. Можно сказать, в прах развеял родимый порог.

– Да ну? – удивился Леха. – Но без тебя-то дело не обошлось? Или ты в сторонке стоял, картинкой любовался?

– Я только события поторопил, – скромно ответил Стас. – А где Пивень? Не в его правилах в сторонке стоять.

– С конязем он, – нахмурился Груздень.

– Груздень, гость в дом – радость в дом. Подбородок приподнять, пузо вперед. Или конязь все еще в обиде? У нас, Груздень, говорят: «стерпится-слюбится». Показать товар лицом. Все без утайки. Пусть узнает, что с нами лучше дружить. И делать это двумя руками.

Груздень промолчал, но по его лицу было видно, что до сих пор он искренне не понимает, почему Веселин упустил такую возможность перерезать горло этому самому конязю.

Вот жизнь! С людьми некогда остановится поболтать. По душам поговорить. На завалинке семечками поплевать.

Наконец-то дом. Милый дом.

Повалился на лавку и с наслаждением вытянул ноги. Повернулся к застывшим на пороге эльфам.

– Бедновато живем? Что делать? Обустраиваемся. Да вы проходите. Выбирайте местечко, присаживайтесь. Будьте, как дома. Леша, там под лавкой где-то мои кроссовки. Никак шлепанцами не обзаведусь. Не сочти за труд. Груздень, поесть бы… Мы последнее время больше святым духом обходились. А такие продукты на любителя.