Рина Кумихо - Надежда после жизни

— Отлично! Мне нравится, когда все всё понимают. Их отвезут.

— Нет! — встреваю я сразу.

— Что-то не так?

— Они улетят сами. Я видела у вас вертолеты. Отец сам сядет за штурвал. И я должна это видеть! — ставлю я условие.

Ксандер не скрывает своей улыбки. Он раздражен, но его умиляет тот факт, что «букашка» может диктовать условия «тигру». Но ему придется согласиться с ними.

— И ты не отступишь от своей просьбы?

— Это не просьба!

— Я понял. А если я откажусь?

— Тогда, я лучше умру, чем помогу тебе! — слышу я свой ответ. Мне становится страшно, но я заставляю заткнуться свое внутреннее «я» и прищуриваю глаза, чтобы не выдать своих эмоций. Я уже чувствую, что жар начинает разливаться во мне. Сила накатывает волнами.

— Выдохни! Рано! — слышу я шепот Робина. Он не уловим для обычных людей, но слух как зрение у меня от отца — хладного. Я слышу его. И подчиняюсь ему.

Я смотрю на парня. Мне нужно выбрать одно из двух: враг он или друг? Кто он для меня?! Робин же вновь смотрит перед собой, никак не выдавая свой интерес ко мне. Мне кажется, что я схожу с ума. Неужели, мне это все мерещится?!

— Кажется, мне придется согласиться, — хлопает в ладоши Ксандер. — Тогда, идем!

Меня поднимают сильные мужские руки. Охрана вновь держит меня под локти и тащит вниз, ловко лавируя повороты. Ксандер идет за нами. Он предпочитает видеть и контролировать меня. Роб идет впереди.

Мы оказываемся на площадке. Палящее солнце уже начинает клониться к линии горизонта.

— Вывести их!

Через пару минут на поверхность выводят двух людей. Один из них несет другого на руках. Слышно легкое постанывание.

Линь!

Отец несет его на руках. Хотя его руки все изранены и из них, пульсируя, течет кровь. Раны серьезны, но если он смогут улететь, то он выживет. А вот Линь…

Он избит, изранен. Над ним долго издевались. Его срочно нужно вытаскивать отсюда.

Их окружает плотная «стена» из охраны.

— Спрячь ее, чтобы он не видел свою обожаемую дочь! — командует Ксандер и Робин заводит меня себе за спину.

Вертолет разгоняет свои винты. Потоки воздуха едва не сносят меня с ног. Я оказываюсь в хватке Робина. Он держит меня, заставляя ощущать дрожь его тела. Он дрожит! Осознание этого становится для меня открытием.

— Сын, ты слишком ринулся выполнять свои обязанности, — слышу я голос Ксандера.

Робин сжимает руки на моей талии и я кривлюсь. Его пальцы впиваются в кожу.

— Ее сдует, если я отпущу.

— Ну раз так… — в его голосе слышен смех. — то тогда, конечно, держи наше «сокровище».

Отец тем временем ищет меня взглядом. Он кожей чувствует, что я рядом с ним. Мне лишь остается молить его о том, чтобы он сел в вертолет и уехал, увезя Линя.

— Где Надежда?! — останавливает он свой шаг. — Где моя дочь?!

Его голос грозен, словно и не было всех тех истязательств. Отец не сломлен. Он зол.

— Улетай, хладный! — выходит на передний план Ксандер.

— Ты!!! — яростно кричит отец. Он увидел его. Того, кто является для него врагом. Самым смертельным врагом. — Сволочь!!!

— Рад видеть, что чувства наши с тобой взаимны. Я же говорил, что мы свидимся еще много раз. Говорил еще тогда, когда была жива… — Ксандер замолкает.

— Не смей даже думать о ней! — рвется свернуть шею мерзавцу мой отец. Это и заставляет меня выйти из тени, освободившись от объятий Робина.

— Отец, стой! — кричу я ему. Он уже на грани. Но он должен думать о тех, кто остался без нашей защиты. Семья моей матери. И еще есть Линь.

— Надежда! — смягчается он на секунду. Но тут же его взор устремляется на тех, кто окружает меня. — Они… Что они сделали с тобой?! Он заставил тебя?! Чем он заставил тебя, дочь?!

— Отец, улетай. Прошу тебя. Спаси себя и его. Спаси всех.

Он не верит мне. Не хочет идти по коридору, что выстроила для него охрана прямо к вертолету.

— Надежда, я не могу бросить тебя! — в его голосе отчаяние и боль. Я — то, что может сломить моего отца. Но он должен остаться сильным. — Мне плевать на себя!

— Но мне не плевать на тебя. Прости меня, отец. Спаси их всех! Прошу тебя! Линь… ему не выжить, если он останется здесь. Уходи! Уходи сейчас же!!! — кричу я изо всех сил.

Отцу трудно принять это решение. Мне придется ему помочь.

— Все это моя вина! Я втянула всех во все это. Помоги мне искупить свою вину. Хоть частично!

— Надежда, это не так… ты не виновата…

— Прошу! Спаси Линя! — мое нутро стягивает в жгут и заставляет задыхаться. Я вновь чувствую жар и волны силы.

Мне помогает тот, от кого я не ожидаю помощи. Робин произносит лишь одну фразу.

— Живым вы можете помочь, а мертвым — нет.

Отец смотрит теперь на него, а не на меня. Они словно переговариваются, не произнося ни слова. Затем он делает шаг, потом еще один… и так доходит до вертолета. Тот готов к взлету.

Пилот выпрыгивает и отходит на расстояние от машины. Отец кивает нам и заносит Линя на борт.

— Я вернусь за тобой, Надежда!

— Да, — улыбаюсь я, заставляя себе не плакать.

— Не сильно надейся на это, — ровняется со мной Ксандер. — Теперь, его «Надежда» стала моей. И я не собираюсь ее прятать. Я собираюсь стать сильнее с ее помощью. Твой отец лишь слаб, когда ты рядом.

— Я тебя…

— Думай о том, что собираешься произнести. Они еще даже не уехали, — издевается он надо мной и машет рукой, провожая отца, как добрым друзьям в дорогу.

Я прикусываю свой язык. Железный солоноватый вкус заставляет меня остудить свой пыл. Он прав.

Отец поднимает вертолет над землей. Его немного ведет, но отец справляется с управлением.

— Идем! — берет мою руку Ксандер.

— Нет! — проявляю я чудеса настойчивости. — Пока они не исчезнут за горами, я и с места не двинусь!

— Оставляю ее на тебя, сынок! — хмыкает он. — Теперь, она твоя забота. Ты должен заставить ее стать тем, кем она была рождена.

— И кто же я?

Ксандер молчит.

— Солдатом, — отвечает за него Робин.

Злость поднимается во мне и я едва не захлебываюсь в ней.

Я больше не нахожусь в заключении. Но та казарма, куда меня определяют, мало чем отличается от предыдущей камеры. Разница в том, что в этой камере есть небольшие окна и я нахожусь на земле, а не под ней.

Она находится на отдалении от всего форт-поста. Ее словно выделили, боясь тех, кто окажется здесь.

В огромном ангаре, что отдан под эту казарму, расположены восемь кроватей в ряд. И лишь две из них заняты. Мной и Робином. Он приставлен ко мне как нянька.

— Я буду здесь жить?

— Верно, — обживается он на новом месте. Он садится на кровать и пару раз подпрыгивает на ней и удовлетворенно хмыкает. — ты и я, да мы с тобой.

— Смешно. И зачем мы здесь?

— Чтобы учиться.

— Учиться? — удивляюсь я.

— Верно. И ты, и я будем проходить курс подготовки.