Стейс Крамер - Мы с истекшим сроком годности

Теперь я сокращаю расстояние между мной и Карли, беру ее за руку и смотрю в ее грустные, поблекшие, голубые глаза.

– Я уверена, что после того, как ты расскажешь Мерелин всю правду, она полюбит тебя так же сильно, как и я. Как и все мы.

– Полюбить меня – все равно что питать теплые чувства к огромному серому камню.

– Карли, тебе уже столько лет, а ты до сих пор рассуждаешь порой, как четырнадцатилетняя девчонка.

– Я всегда знала, что мне нет равных в нытье.

При виде улыбки на лице Карли, мне вдруг становится светло и спокойно.

– Так, все, ужасная, сварливая старушка, ложись спать и не вздумай прореветь всю ночь, а то проснешься с гигантскими отеками.

Карли вновь смеется и послушно катит свое кресло к кровати.

– Знаешь, я еще с первого дня нашей встречи поняла, что мы будем дружить.

– В самом деле? Интересно почему? – спрашиваю я.

– Потому что я тоже подумала, что ты посланница Ада. Если двое людей сразу возненавидели друг друга – это начало великой дружбы, – хохочет Карли.

Я хохочу ей в ответ, оглядывая ее прищуренным взглядом. На этой ноте мы расстаемся с ней на ночь.

Завтрашний день будет нелегким.

Интересно, как в Данидине живут колясочники? Как я уже упоминала, дороги здесь холмистые, и порой очень тяжело тащить свое тело по тропе, что резко уходит вверх, а с неба еще и солнце палит, и ты становишься похожим на сваренную сосиску.

Этот день станет особенным и самым загадочным во всем нашем путешествии. На встречу с Анной отправились я, Эдриан и, разумеется, Карли. Эдриан использует свои навыки психотерапевта, разговаривая с Карли и настраивая ее на, наверное, самую тяжелую встречу в ее жизни. Мы не знаем, что будет, когда мы встретимся с Анной, какова будет ее реакция (хотя, конечно, нетрудно догадаться), и вообще живет ли она до сих пор в этом доме, ведь за то количество времени, что Карли находилась в центре, все могло измениться.

И вот мы достигли конечной цели. Мы нашли дом Анны. Эдриан звонит в дверь, я чувствую, как желудок нервно сжимается, переключая весь организм в напряженное состояние, а Карли спокойно сидит, не сводя глаз с двери, предвкушая долгожданную встречу.

Дверь открывается, и на пороге мы видим маленькую девчушку лет семи, с темными, коротко подстриженными волосами.

– Здравствуйте, – говорит она тоненьким голосочком.

– Здравствуй, – отвечает Карли, – а здесь живет Анна Хэльман?

– Да, это моя бабушка. А вы ее друзья?

Мы дружно киваем головой.

– Проходите.

Внутри дома пахнет лилиями. По пути мы успеваем заметить несколько фотографий, развешанных по стенам этого маленького, аккуратного дома. На снимках запечатлена Анна то в компании какого-то мужчины, то целой группы молодых людей, одетых в одинаковые синие футболки, то с маленьким ребенком. Я замечаю улыбку Карли, которая не может оторвать свой взгляд от этих фотографий, словно изучая каждую деталь и одновременно согревая себя мыслью, что Анна в ее отсутствие жила нормальной жизнью, у нее есть семья, друзья, любимый человек. Даже мне становится теплее от этих мыслей.

Девчушка останавливается и распахивает дверь, за которой прячется небольшой сад. В саду среди множества цветов и благоухающих кустарников стоит стол, за которым сидят Анна и темноволосая, кудрявая девушка.

– Мама, бабушка, у нас гости.

– Гости? Кто же к нам пожаловал?

Анна встает изо стола и подходит к нам, приветливо улыбаясь.

– Добрый день.

Взгляд Карли впился в глаза Анны. Как же она похожа на нее! Узкое лицо, приправленное аристократической бледностью, острый подбородок, аккуратный нос и очерченные скулы.

– Здравствуйте, Анна. Меня зовут Скарлетт Хилл. – Голос Карли дрожит вместе с моим сердцем.

– Мы с вами знакомы? – мельком рассмотрев нас, спрашивает Анна.

– Да… то есть нет. – Карли резко выдыхает, словно злясь на свою растерянность. – Я знакомая вашей матери.

Внезапный ответ Карли вызвал во мне шквал немых вопросов, которые я стараюсь всеми силами подавить. «Какая еще знакомая?! Зачем ты уходишь в какие-то дебри, Карли?!» – проносится у меня в голове.

– Моей матери? – Выражение лица Анны резко меняется. – Ну что ж, прошу за стол.

Ее улыбка гаснет, и, судя по серьезному взгляду, она уже не так рада нашему визиту.

– София, налей гостям чаю.

Девушка, что сидит рядом с ней, услужливо кивает, покидает сад и спустя мгновение возвращается с подносом в руках.

– Так вы говорите, что знали мою мать?

– Да. Она… прекрасная женщина.

– А вы, случайно, не знакомы с моим отцом?

– Нет, – преисполненная волнением, отвечает Карли.

– Очень жаль. Он тоже прекрасный человек. Наверное. Ведь я выросла в приюте и ни разу ни его, ни матери не видела. – Щеки Анны побагровели от нарастающего напряжения.

– В приюте? – виновато спрашивает Карли.

– Да. Меня подбросили к воротам приюта, когда мне еще и месяца не было. От меня избавились, как от мусора. Все детство я провела, скитаясь по приютам и не оставляя надежды на то, что когда-нибудь я найду своих родителей. Я так мечтала о материнской заботе, ласке. Так завидовала детям, которые шли мимо меня, крепко держа теплую ладонь матери… Но потом я выросла и поняла, наконец, всю истину своего существования – я в этом мире совсем одна и никому не нужна, кроме самой себя.

На несколько секунд я представляю себя на месте Анны. И мне стало так страшно и грустно, что с трудом удается сделать вдох. Ребенок, лишенный родителей, – невыносимое, горькое зрелище. Не каждому под силу справиться в одиночку со всем этим могущественным, черствым, холодным миром, но Анна смогла преодолеть все трудности, все страшные дни одиночества. Суровое детство наделило ее огромным запасом сил и воли, поэтому я не могу перестать восхищаться этим человеком.

– А вы бы сейчас хотели встретиться со своей матерью? – робко спрашивает Карли.

– Нет. Это желание давно во мне погасло. Этого человека больше нет в моей жизни. У меня нет матери, и эта женщина не имеет права называть меня своей дочерью, потому что она выкинула меня, как паршивого котенка. Так что если вам удастся с ней повидаться, передайте ей мои слова, Скарлетт.

Каждое слово Анны для Карли как очередной выстрел в сердце. Лицо Карли олицетворяет то, что творится у нее в данный момент внутри. Гигантская, растекающаяся боль, отравляющее чувство вины и глубокая печаль, что столько лет таилась в ее сердце и напоминала о себе покалыванием в груди.

– Боюсь, я не смогу это сделать. Она умерла.

Меня обдает жаром, услышав последние слова. Мы с Эдрианом с недоумением смотрим на Карли, мой язык так и рвется стукнуться о нёбо и зубы, чтобы внятно изложить настоящую правду. Но я с великим трудом сдерживаю себя. Таково решение Карли. Судя по всему, чувства вины и стыда перевешивают, и ей ничего не остается, как унести эту правду в могилу.