Лариса Миронова - Поединок со смертью

– Тётка, я сказал, помалкивай и не ругайся.

– А то чё? – с наглецой спросила «тётка».

– Помалкивай, а то милиция заберет, – опять буркнул вконец смущенный столь бурным натиском мужик.

– А чёй-та я должна помалкивать? – уже во всё горло орала на него «тётка» с пирожками.

– Клиентов отпугиваешь, вот чево.

Однако женщину это предостережение только раззадорило.

– А ты чё мне… что рыба это фрукт? Какой те рыба фрукт, а? Рыба рази фрукт?

– А ты вон у тех спроси, в комке, вон туды глянь, туды… Вот почему у них написано на вывеске «Овощи-фрукты», а на витрине, глянь, голая лососятина лежит.

Женщина с пирожками тупо уставилась на витрину и долго молча на неё смотрела – вытянув шею и слегка приоткрыв плоский маленький рот.

Мужчины, успешно отбив атаку, весело перемигнулись и снова, деловито, с полным взаимопониманием, заговорили между собой.

– Да, такие у нас порядки…

– Совсем народ оконтрапупел.

– Ага, было бы с чего… Тут один мужик с нашей улицы сбрендил, может слыхал, Васька Кривой.

– Не слыхал, а что?

– А вот какое дело вышло… Правда, не слыхал?

– Говорю те, про Ваську Кривого знаю, ну есть такой, а что сбрендил – не слыхивал.

– Вон чево… Я думал, все уже знают, – раздумчиво проговорил его приятель.

– Выкладывай уже, раз начал, – нетерпеливо сказал мужчина с неопознанным товаром в корзинке.

– А что говорить?

– Сбрендил, говоришь?

– Кто сбрендил?

– Да этот… Кривой Васька что ли, или как его. Мужчина почесал в затылке.

– А у нас вроде кривых и нету.

Его заведённый собесдник даже взвизгнул от возмущения.

– Йииё… Сам сказал, Васька Кривой сбрендил.

– Я сказал?

– Ты сказал.

– Так и сказал?

– Так и сказал.

– А что сказал?

– Что Васька Кривой сбрендил.

– А, этот!

– Так что он?

– Точно того… сбрендил.

– Тогда рассказывай уже, что к чему и отчего он… этот… Васька Кривой… того… сбрендил. Может, и не сбрендил вовсе, зря болтают. Ну, говори уже, чёрт драный!

Однако пытка любопытством продолжалась. Мужчина, который знал или делал вид, что наверняка знает, отчего Васька Кривой сбрендил, неторопливо раскурил притухший окурок и спросил так, будто очень сильно удивлён:

– А ты что, и, правда, не знаешь про Ваську?

– Про Ваську не знаю.

– Ну так если ты про Ваську не слыхивал, так на кой тебе про него говорить?

– Про Ваську знаю. Что он Кривой. А что ссбрендил, не знаю!!! – уже кричал на весь перрон разъярённый мужчина с корзинкой.

– Тогда ладно. Нет, ты честно скажи, ты, правда, не знаешь.

– Вот такой ты всегда – два пишем, пять в уме, весь в скрытностях. Говори уже! – весьма угрожающе сказал мужик с корзиной, похоже, намереваясь, в случае чего, даже расстаться с лотком и, если понадобится, силой выбить признание про сумасбодство некоего Васьки Кривого. – Так с чего это Васька… того… – спросил он громко, весь дрожа и бледнея.

– Чего того?

– Сбрендил, ты ж сам сказал… Да говори ты уже, достал! Тьфу ты… моё-твоё…

Он с отвращением сплюнул в сторону.

– Вот именно, твоё-моё…

Добившись, таким образом, полного внимания всех близ стоящих граждан, рассказчик, тоже весьма недвусмысленно, пару раз жирно сплюнув, начал, наконец, в полной тишине долгожданное повествование про сумасбродство Васьки Кривого.

– Ну вот, значицца так… Когда рыбзавод откупил бывший директор да всех прежних, наполовину, повыгнал, он, этот Васька без работы и остался. Всё жалобы писал, что ему за три месяца не заплочено.

– И что? Получил?

– Получил.

– По башке да по почкам, надо понимать?

– Вот именно. По башке да по почкам. С тех пор как напьётся, так всё бегает по улицам да орёт.

– Чего орёт?

– Да просто так орёт.

– А спрашивали его, чего орёт?

– Ага.

– И что?

– Что, что?

– Чего орёт, вот что, сказал он или как?

– А, это.

– Ну да.

– Так он и говорит: «Я просто так ору, без всякого смысла».

– А смысл какой орать без всякого смысла?

– Вот именно, как раз это и спрашивают у него. Я ж говорю.

– А он?

– Молчит.

– Ты ж говорил, орёт.

– Опять говорю, молчит теперь. Када уже проорался.

– Так что, мать моя женщина, орёт или молчит?

– Я ж говорю. Так орёт, а как спросят, молчит.

– Вломить бы ему… – в сердцах сказал совсем измученный неопределённостью дотошный мужчина.

– И вломили.

– А он чё? – оживился приунывший, было, от полного отсутствия понимания ситуации собеседник.

– Тогда вот и признался.

– И что сказал?

– Ну, говорит, ору, потому что бегу за своим голосом.

– На кой? – взревел уже доведённый до отчаяния мужчина.

– А чтобы узнать, докуда он доходит.

– Ну, наконец-то, – с облегчением вздохнул дотошный и вытер пот со лба.

– Тяжёлый случай в сельской практике, – сказал громко случайный слушатель, который тоже приостановился послушать конкретно про Ваську-крикуна – зевак собралось немало.

– Да уж не лёгкий, твоя правда, – ещё раз вздохнув с глубоким облегчением и поправляя ремень на плече, сказал любопытствующий, вполне, однако, удовлетворившись рассказом про Ваську Кривого.

– Такое вот дело, – с чувством выполненного долга закончил вполне удовлетворённый произведённым эффектом, рассказчик.

– А у тебя чево фингал под глазом?

– Из-за бабы подрался.

– Из-за какой? – снова навострил уши его собеседник.

– А которая с девкой на околице живёт.

Оглядевшись по сторонам, его собеседник тихо спросил:

– Это которая Мясного Барона отшила?

– Ага, она самая.

– Да ты что? Из-за энтой? Эвона! Мужчина хлопнул себя на ляжкам.

– Из-за энтой, – не без гордости ответил лотошник.

– Уважаю эту бабу непреклонного возраста. Дуэль, значицца, полюбовная у вас из-за её состоялась.

– Вроде да, – уклончиво ответил лотошник.

– Лучшая дуэль – это када на гранатах дерутся. Дед рассказывал… – вставил реплику вольнослушатель, всё ещё стоявший неподалёку – все засмеялись.

– Ну, деду можно хоть на гаубицах. Вон за Дивеевом договорися с мужиками, пара свинок да бычок – тут тебе и гаубица с доставкой на дом. – Снова посмеялись. – Ага-ага…

– А с кем дрался-то? – оглянувшись по сторонам, тихо спросил любопытный.

– Да с женой.

– Чьей женой?!

– Да со своей.

– Ну ты и оторвался… Она ж и убить могла.

– Да уж… – уклончиво ответил довольный собой лотошник. Его собеседник задумчиво почесал в затылке.

– А было хоть за что?

– Не-а.

– Так чево ж ты, дурья башка, за энтой бабой бегаешь тады? Лотошник повернул голову в сторону дороги и кивнул на проезжавшую по привокзальной площади, неспешно виляя справа налево между большими лужами, будто пьяную легковушку. За тёмно-вишнёвой «девяткой», заливисто лая, вприпрыжку скакала трёхногая дворняга.