Александр Покровский - Люди, лодки, море

***

Три вопроса, три ответа.

Вопрос:

«Говорят, они к новому месту службы следовали, так что использовали «К-159» просто как транспортное средство, набив его доверху своим домашним скарбом?»

Ответ:

Я тоже как-то в составе своего экипажа следовал к новому месту службы. Мы перегоняли свою лодку в Северодвинск на распил.

У меня в личном деле до сих пор есть запись об этом событии: «Передан вместе с материальной частью».

Мы уходили из своей базы навсегда, как, по-видимому, и эти десять человек.

Мы тоже тащили с собой на борт вещи: чемоданы, форму, гражданские вещи – надо же чтото на себя надевать.

В таких случаях барахла получается много.

Не вижу в этом ничего особенного.

Гремиха – это такое место, откуда под осень не очень-то вырвешься.

Дойти туда можно только теплоходом, а когда удастся контейнер послать?

Я понимаю тех, кто говорит, что они «использовали «К-159» просто как транспортное средство, набив его доверху своим домашним скарбом».

Потом они скажут, что люди на борту «К-159» просто спали, а не несли никакой вахты, что они просто воспользовались подвернувшейся оказией. То есть были «пассажирами».

Тех, кто на лодке не несет вахту и ни за что не отвечает, у нас так и называют «пассажирами», и никаким уважением они не пользуются.

Утонули «пассажиры» – ну и черт с ними.

Ребят с «К-159» просто шельмуют.

Если лодка идет в завод, то к ней все равно кто-то приписан. Прежде всего это команда, сдающая лодку в завод.

Эти десять человек, по всей видимости, и были «сдающей командой», иначе их присутствие на борту по своей воле должно было бы говорить об их не совсем вменяемости.

Как и почему они оказались на борту – это вопрос не к ним, а к начальству, организующему переход, а также к документам, регламентирующим саму организацию такого перехода.

Теперь о вещах, «доверху набивших корабль».

Люк этой лодки (если мне не изменяет память) равен в диаметре 650 мм. Туда можно только аккуратно спуститься. Ничего крупнее маленького чемодана в него не засунуть. Внутрь лодки можно внести только мягкие вещи. Шкаф туда не влезет. Даже детскую коляску впихнуть – большая проблема.

Однажды, после дальнего похода, нас на пирсе встречали жены. Они приготовили большой торт для матросов (только матросам, потому что офицеры и мичманы попадут домой и там наедятся).

Так вот, этот торт, размером 60x60 сантиметров, был спущен внутрь прочного корпуса только сложенным вчетверо.

А ведь наша лодка почти в два раза была больше «К-159».

Вот и судите о наших возможностях по перевозке личных вещей.

Допускаю, что после того, как из лодки все вырвали, там стало просторно, но не настолько, чтобы перевозить холодильники.

Вопрос:«Как вода могла просочиться внутрь лодки? И почему она это не сделала у пирса?»

Ответ:Трудно сказать, как там все обстояло.

Давайте я вам расскажу следующее: корабли отстоя никто не любит. Это страшная головная боль для дежурных по живучести. Ночью несколько таких кораблей может охранять только один вахтенный.

Так вот, часто было так: ночью вдруг какой-нибудь из них начинает тонуть.

Причина? На корабль пробрались два орла и открутили там один очень понравившийся им клапан и… в лодку начала поступать вода.

Я не хочу сказать, что перед отправкой в последний путь с «К-159» что-то отвинтили на память, но глупость человеческую со счетов сбрасывать нельзя.

Вопрос:«А нельзя как-то избежать того, чтоб такие корабли тонули на переходе?»

Ответ:Можно. Надо их к такому переходу готовить. Прежде всего, заварить все дыры в легком и прочном корпусе. Это очевидно.

Другое дело, что не всегда можно это сделать, но тогда в ход идет пенопласт.

Шариками из пенопласта заполняется пространство между легким и прочным корпусом.

Мало того, им можно заполнить и отсеки внутри пл.

Так лодки уже перегонялись.

Хорошо, нет пенопласта. Тогда заполните деревом, дровами.

Во время войны немцы замучались торпедировать один сухогруз. Они пускали в него торпеды, происходил взрыв, но он не тонул. Оказалось: он перевозил лес, и этот лес не дал утонуть сухогрузу.

Хорошо, нет у вас ни леса, ни дров.

Сейчас у строителей в ходу огромное количество пенообразующих смесей (те же стеклопакеты ими герметизируют).

Наделайте из этой пены шары и заполните внутренние объемы.

Господи, ну, напрягите мозги! (Самое время узнать, есть ли они вообще).

Друзья спросили: не боюсь ли я Иванова. Я ответил, что у нас разные канцелярии. В моей – я министр.

***

НТВ «Намедни» захотело, чтоб я что-то сказал о «К-159».

Оказывается, на этой лодке снимали историю о гибели «К-8».

Историю сняли, теперь утонула «К-159».

Я два дня готовил материал по шесть часов в день. Я просмотрел штук двенадцать кассет, отобрал для «Намедни» то, что мне показалось интересным, я снялся в двух сюжетах, я написал текст, я его озвучил, а материал в эфир не пошел.

«Намедни» позвонили, принесли свои извинения («вышли за рамки времени, событие устарело, но мы надеемся…»).

Сюжеты были по пятнадцать секунд.

На одном я верчу в руках пластмассовую модель и говорю о том, что детские модели тонут так же, как и настоящие, на другом – у памятника «Курску» я говорю, что ребятам с «К-159» такой памятник не поставят.

Потом должен был идти сюжет о самой «К-159». Камера следует по отсекам лодки, и я сопровождаю ее текстом на две минуты.

Вот он: «К-159» тонула сорок минут. Из десяти в живых остался только один.

Эта лодка в длину чуть больше ста метров.

Они могли бы выскочить из нее за тридцать секунд.

Но они не бежали. Почему?

Для подводника нет ничего хуже отстоя. Там специалист превращается в сторожа.»

***

«Технический проект не выдержал насилия над собой», – так главком Куроедов прокомментировал гибель «К-159». И еще он сказал: «Причина затопления АПЛ в элементарном неисполнении требований нормативных документов».

Кстати, о документах. Когда случился «Курск», на флоте все еще действовал Корабельный Устав СССР от 1978 года.

А ведь это основной документ.

Адмирал Кузнецов в свое время отдал приказ: «Исполнять Корабельный Устав!» – и тем сохранил флот при нападении фашистской Германии.

А сегодняшний флот, похоже, живет все еще «руководимый Коммунистической партией Советского Союза».

Так что «безопасность кораблей и в море и в базе» до сих пор обеспечивается, прежде всего, гимном «Союз нерушимый…» с третьей странице этого незабываемого манускрипта, а обязанности в нем расписаны только до «командира соединения кораблей».

Таким образом, обязанности комфлота Сучкова, ныне «временно отстраненного от должности», в нем не прописаны, если только, конечно, Северный флот не усох теперь до размеров «соединения».