Михаил Болле - Черный риелтор, или Квадратные метры жулья

На подходе к деннику друзья заметили голову красивого коня, появившуюся над перегородкой. Митя повесил седло на поручень и открыл ворота денника.

– Ну привет, мой хороший! Привет, мой красавец!

Митя зашел внутрь к коню и начал гладить его по голове и шее. Грациозное животное загарцевало от удовольствия и предвкушения лакомств.

– Ты погляди на этого немца… И правда красавец. А как же его зовут?

– Барон. Баро-о-о-он… – самодовольно ответил Митя.

– Весьма скромно, – заметил Аркадий.

Митя достал из кармана баранки и начал кормить Барона, потом передал пару штучек Аркадию со словами:

– Угости его.

Аркадий взял баранки и по одной стал скармливать коню, приговаривая:

– Ну что, немецкий Барон? Не хочешь познакомиться с русским кидалой?

Митя взял вальтрап, седло и начал готовить коня к выезду. Аркадий стоял и смотрел на своего друга, седлавшего свою «мечту». Лицо Мити просто сияло от счастья и трепетного наслаждения, словно новенькая медная кастрюля на солнце.

– Сейчас ты увидишь, какой он в работе, – говорил он радостно.

– А этот гордый Барон вытерпит твою плебейскую задницу? Не сбросит?

– Ты что! – даже обиделся Митя.

– Как что? Переживаю за тебя. Ты мне в гипсе совсем не нужен.

– Не переживай. Он уже объезжен. – Митя окинул коня взглядом, похлопал его по крупу и неожиданно спросил: – Слушай, Аркаш, я всегда хотел узнать, как тебе в голову пришла мысль заняться квартирными киданиями? А?

– Мысль… – задумался Аркадий и продолжил немного погодя: – Да очень все просто было. Попалась мне как-то на глаза статейка про известную фармазонщицу Соньку Золотую Ручку. Так вот, она сто лет назад киданула очень солидную и, как теперь принято говорить, крутую английскую фирму на огромные бабки. И было все просто и гениально. Сонька открыла лженотариальную контору в центре Москвы, подделала документы и печати и влегкую впарила доверчивым британцам дом столичного генерал-губернатора, который был впоследствии очень удивлен, что к нему приперлись «новые хозяева» его особняка. Кстати сказать, этот дом и поныне стоит в Москве и находится в нем как ты думаешь что?

– Не знаю. Что?

– Мэрия! – подняв указательный палец вверх, заявил Аркадий.

– Ну, Аркаш, с тобой не соскучишься. Я надеюсь, ты не собираешься повторить подвиг Соньки и продать кому-нибудь мэрию?

– Кто знает? Пути профессионального афериста неисповедимы. Ладно. Давай выезжай на своем Бароне, а я тебя пощелкаю.

Митя повел коня в сторону манежа, а Аркадий пошел следом за ними, напевая себе под нос одну из любимых битловских песен. Потом Митя верхом ездил по кругу, а Аркадий сидел на трибуне и попивал небольшими глотками дорогое импортное пиво. Когда в бутылке не осталось ни капли приятного напитка, Аркадий сделал несколько снимков и изобразил поднятой рукой римский жест одобрительного приветствия. Митя кивнул в ответ и пустился вскачь, не переставая улыбаться от состояния блаженства, переполнившего его в тот момент. Аркадий тоже улыбнулся и, глядя на манеж со множеством лошадей и наездников, подумал: «И все-таки жизнь прекрасна, и прекрасно жить, сознавая это!»

Во второй половине следующего дня Митя, прилично одетый и с портфелем в руке, подошел к первому подъезду пятиэтажки, у которого на лавке сидели три бабули. Он доброжелательно улыбнулся и достал из портфеля красивую коробку с шоколадными конфетами, сопровождая сие действо приветствием:

– Здравствуйте!

– Здрасте, здрасте… – наперебой загомонили местные «консьержки».

– Не холодно вам на таком ветродуе сидеть?

– Да нет, нет. Не холодно. Нет, – также дружно отвечали бабули.

– Ну вот, чтобы вам повеселее сиделось, угощайтесь!

– Ой, спасибо тебе, сынок, спасибо, – обрадовались старушки, разом потянувшись к коробке.

– А вы, случайно, не знаете, никто у вас здесь квартиру не сдает? – перешел к главному Митя.

– Да нет, сынок, вроде бы никто не сдает. Вроде нет, – затарахтели бабки.

– Жалко, а то вот я для брата своего квартиру ищу под съем. Он у меня художник и тихоня такой, что даже стесняется сам походить да поспрашивать. Вот. А к нему жена-иностранка должна скоро приехать из-за границы, ну и вы сами понимаете, жить вместе с родителями ни в какую не хочет.

Неожиданно одна из бабок обратилась к своей соседке по лавочке:

– Слушай-ка, а Маруся-то разве ж не сдает квартиру-то свою?

– А кто ж ее знает-то? Это надо у ее соседа спрашивать, она-то ж сама в деревне постоянно проживает.

– А как же мне ее соседа найти? – заинтересовался Митя.

– Так это ж проще некуда! Звать его Иван Димитрич, а живет он в последнем подъезде на третьем этаже, первая дверь налево как! – объяснила бабуля.

– Да чего ты человеку голову всю закрутила? Живет этот Иван в шестьдесят девятой квартире! – вступила в разговор самая моложавая старушенция и проворно засунула подаренную конфету в свой беззубый рот.

– Ой, ну спасибо вам большое! Пойду, узнаю у Ивана Дмитриевича про Марусину квартиру. Всего вам хорошего, – заторопился Митя и направился к последнему подъезду.

– До свиданья, до свиданья… – перекрикивая друг друга, прощались старушки, получившие тему для рассуждений на все ближайшие дни.

А спустя месяц о визите импозантного молодого человека, подыскивавшего квартиру для своего скромного брата, и содеянном им преступлении рассуждал с чувством глубокого порицания уже весь двор и даже некоторые граждане из прилегающих окрестностей…

Не прошло и четырех дней после Митиной разведки, как Аркадий поднимался по ступенькам к квартире Маруси. Узнать его было не так просто. Аркадий решил предстать перед ней в белокуром патлатом парике, в затемненных очках и с пышными усами пшеничного цвета. В одной руке он держал коробку с неизменными шоколадными конфетами, производившими неизгладимое впечатление на пожилых людей, в другой у него была трость с красивым набалдашником в виде глобуса. Аркадий изображал из себя хиппи, сильно хромающего на правую ногу.

А пожилая Маруся, муж которой помер от цирроза печени, одного из самых популярных заболеваний среди пролетариата, сидела тем временем в своей комнате на стуле и поглядывала на настенные часы, показывавшие в тот момент полдень. Она была скромно одета, и по ее корявым рукам с въевшейся в трещины землей легко угадывался род занятий. Маруся достала из рукава носовой платок, сняла старые очки с толстыми линзами и вытерла слезящиеся глаза. Когда в дверь постучали, Маруся надела очки и пошла открывать. Не глянув в глазок и не спрашивая, она повернула задвижку, потянула за ручку, и перед ней предстал Аркадий в своем маскарадном наряде: