Дмитрий Глуховский - Рассказы о Родине (сборник)

– Но ведь это… Они же… – вякнул Штейн. – Они же готовят…

– Думайте о хорошем, – улыбнулся человек.

Машина остановилась перед красивым загородным домом, утопающем во фруктовых деревьях. Вдоль дорожки, ведущей к крыльцу, толпились телеоператоры с камерами наизготовку. Тут же томилась и напомаженная стилистами профессорская жена.

– Где мы? Кто эти люди? – тревожно привстал профессор.

– Деревня Барвиха. Это – ваш будущий дом. А репортеры ждут вас, потому что вам только что присуждена Государственная премия.

– За какие такие заслуги? – удивился Штейн. – Ведь, если я верно все понимаю, о моем открытии мне говорить теперь нельзя?

– Нельзя. У нас в стране каждый день делаются открытия, о которых нельзя говорить, так что ничего страшного. А вот вам на выбор, – он раскрыл папку, – три научных прорыва, которые только что рассекречены. Выбирайте, становитесь автором. Вчера, кстати, в новостях видели про гагаринскую центрифугу? Только-только гриф секретности сняли – и пожалуйста! А завтра и вас по телевизору покажут.

– Ура! – обрадовалась Алиса. – Мы попадем в Зазеркалье!

– Ну и на финансирование ваших новых геологических исследований, разумеется, Газпром выделит грант. – Человек взялся за ручку дверцы.

Журналисты метнулись к машине, как таежные комары к вышедшему опростаться геологу.

– Скажите, – промолвил Штейн, – а Газпром не финансирует исследований в области астрономии?

– Нет, этим мы не занимаемся, – вежливо засмеялся человек. – В небе ловить нечего.

– Очень хорошо, – удовлетворенно кивнул Михаил Семенович и открыл дверь.

Схватив внучку, он решительно потащил ее за собой сквозь кольцо репортеров – прочь от особняка, а по дороге сгреб и жену.

– А Зазеркалье? – всхлипнула Алиса. – А щеночек?

– Кошку купим, – буркнул профессор.

– Профессор Штейн! – пробился к нему корреспондент Главного канала. – Расскажите о ваших планах на будущее! Мы, конечно, понимаем, что вам уже семьдесят шестой, но вдруг?

– Ухожу из геологии. Планирую заняться астрономией, – сообщил Штейн. – Мне кажется, в небесах еще тоже предстоят открытия. Не подскажете, где тут ближайшее метро?

Плов получился жидковатым, но за три месяца Абдурахим к такому успел привыкнуть. Расскажи он кому в родном Понгозе, что плов можно готовить из небритых куриных ляжек, жира в которых было не больше, чем в расчерченном на квадраты Абдурахимовом животе, его бы точно засмеяли.

Нет, настоящий плов должен быть густым и слипшимся от желтого бараньего жира, и есть его положено, конечно, не ломкими пластмассовыми вилками, а пальцами, уминая рис и отправляя себе в рот комки размером с детский кулак.

Но откуда ему было взять хорошего барашка в слякотной задымленной Москве? Для Абдурахима столица России оказалась совсем небольшой: с квадратный километр, и то вряд ли. Нет, за трехметровым бетонным забором Москва продолжалась, продолжалась сколько хватало глаз, но туда Абдурахиму и его соплеменникам путь был заказан.

Пробраться через КПП в ближайший табачный киоск еще можно. На далекой солнечной родине он по недоразумению и молодости сиживал, так что опыт общения с вертухаями у него остался: ты мне, я тебе.

Но за забором маленький Таджикистан заканчивался, и скупого Абдурахимова языка не хватало, чтобы отбрехаться от свирепых, вечно голодных милиционеров, барражирующих вокруг строек века в поисках легкой добычи.

Пытался как-то сварщик Фарух из третьей бригады пронести через КПП кусок баранины, но охрана отобрала, и влетело всей бригаде за нее покрепче, чем за перехваченный неделей раньше гашиш. Правил тут было много, и не обо всех строителям рассказывали.

Но ничего, курица так курица. Обедать часто приходилось и вялой лапшой из стаканчиков, и ускользающими сосисками, так что Абдурахим не капризничал. Плов варили не просто так: всю бригаду переводили на новый объект.

Возведенная в самом центре комплекса «Москва-Сити» башня «Памир», высокая, как сама гора, подпирала обваливающееся и прохудившееся московское небо. Ее верхние этажи почти никогда не были видны, облака плотно обкладывали бесконечное здание не выше его середины. Несмотря на родное имя, скучающий по дому Абдурахим о новом месте работы думал с опаской.

«На небеса – самый короткий путь», – мрачно шутили рабочие. Шептались, что на «Памире», окруженном предгорьем трехэтажных теплушек, несчастные случаи происходили чуть ли не каждый день. Подтверждений не было: отработавших на «Памире» строителей отправляли обратно в Среднюю Азию для соблюдения условностей визового режима, а оттуда везли уже на другие объекты. Правило странное, но были и постраннее, зато платили на «Памире» вдвое больше обычного.

Куриный плов, вроде бы и легкий, в кишках у Абдурахима вел себя тревожно, никак не хотел успокоиться. Сны ему в ту ночь виделись нехорошие: будто он надеялся добраться до самого верха башни «Памир» и все карабкался по лестнице, но конца ей не было видно. А потом кто-то сказал ему, что затея его пустая, потому что башня эта живая и все время растет…

Секретарь резво обежал вокруг машины, взялся за ручку и потянул тяжелую, словно у банковского хранилища, дверь на себя. Кротов, прикорнувший на расползшемся диване двухцветного «Майбаха», глянул на него мутно, зевнул и потянулся. Чертова обложка Vogue так ухайдокала его прошлой ночью, что он уже готов был пересмотреть свое пренебрежительное отношение к моделям. Девочка старалась, ей явно кто-то нашептал про его повышение в списке Forbes.

Завтра на стройку делового центра должны были заехать кураторы и инспекция, и чтобы рутинное распитие шотландских резервов не превратилось в неприятный разговор об изменении расценок на благожелательность властей, Кротов должен был навести на территории марафет. Заодно и кинуть взгляд на новую технику.

Прорабы и начальники объектов, шлейфом тянувшиеся за ядром секьюрити, в центре которого шагал мрачный Кротов, на подступах к «Памиру» рассеялись. Хозяин всегда уделял центральному небоскребу особое внимание, и режим там был тоже особый. Стройплощадка в стройплощадке, «Памир» управлялся собственным начальством, и попасть за забор за забором могли лишь избранные.

В кармане Кротова запиликал забрызганный сапфирами мобильный с особой кнопкой. В стандартных телефонах одним ее нажатием можно было соединиться с консьержем, который мог ответить на любые вопросы обладателя телефона в любой точке мира. Однако Кротову волшебную кнопку перенастроили на номер его начальника службы безопасности, который все эти вопросы мог еще и решить в течение получаса.