Валерий Рыжков - Белая обитель

– Рентгенологически у него выявлено образование, а вот какого характера опухоль, я не берусь судить без биопсии. Поэтому я посылаю его на исследование, чтобы взять «отщип» ткани на определение атипических клеток.

– Не может быть!? – хором произнесли Зимин и Вечерский.

– У Словина рак желудка?

– А если метастазы?

– Тут время или уже упущено, или все-таки есть шанс. Это будет известно после полного обследования, – подчеркнула врач рентгенолог.

Зимин и Вечерский переглянулись многозначительно и несколько растерянно. У Вечерского отпало желание говорить Нине Николаевне комплименты профессионального характера. Не тот случай.

Она оставила записку на столе для Словина и вышла из ординаторской.

Вечерский взял папку, на которой было написано «Журнал по техбезопасности», и вложил туда сценарий «капустника» – комедии положений и нравов «Счастье и безумие одного дня». Он отложил папку в сторону.

Тягостная тишина повисла в ординаторской. Зимин и Вечерский закурили по сигарете.

– Мудрец действительно в последнее время стал сдавать физически. Осунулся. Кожные покровы лица у него бледно-серые, анемичные. Постфактум, конечно, судить легче.

– Что опухоль – это плохо, но если она окажется злокачественной – это приговор.

– Не будем забегать далеко вперед, посмотрим, что биопсия покажет, – начал успокаивать Вечерский. – Вроде в клинике работает, а пройти нужное обследование и у него никогда не хватало времени. Он все спешил свое мастерство, свой опыт как дело всей его жизни передать нам, только жизнь не перегонишь. – Вечерский и сам не заметил, что о Словине он говорил в прошедшем времени, потом спохватился. – Нет, он нам нужен сейчас. – Он решил сменить несколько мрачную тему и обобщающими словами высказался. – Здоровье врачей в зоне высокого риска. Мы облучены всепроникающим радиационным действием болезней на нас. Быть заложником у болезни – это страшнее, чем быть в руках террористов, хотя во многом ситуации схожи – там и тут исход непредсказуем.

Они выкурили по сигарете и вышли из ординаторской.

В ординаторскую вошли главная и старшая медицинская сестра отделения и еще один из заместителей главного врача по технике безопасности.

– Как тут накурено, – поморщилась главная медсестра.

Заместитель главного врача Птицин, не церемонясь, с военной выправкой, прошелся по ординаторской и увидел папку по техбезопасности.

– Возьму-ка на проверку, почитаю на досуге, как выполняются инструкции врачами отделения, а то газетки читать наскучило, вы передайте ответственному Горячеву, что я сегодня верну, – попросил вежливо Птицин.

– Неужели у вас есть время читать эту белиберду? – главная медсестра нечаянно прижалась своим пышным бюстом к Птицину.

– Положение обязывает, а инструкция предписывает о контроле документов нашего учреждения, – отрапортовал Птицин.

Через полчаса Вечерский обнаружил пропажу папки. Потер потный лоб. Открыл ящик стола – там было пусто. Подошел Зимин, за ним следом Седов.

– У меня пропала папка с черновым сценарием нашего «капустника», – произнес глухо Вечерский.

– Не расстраивайся, вернут папку, да и так все помнят свои роли.

– Смотря в чьи руки попадется эта папка. Для некоторых это покажется компроматом.

– Так кто взять может без разрешения? – возмутился Зимин.

– У нас могу-у-т не взять, а изъять, – растягивая слова, произнес интерн.

– Теперь надо узнать, в чьих она руках, – проговорил тяжело Вечерский.

– Не иголка, отыщется.

– Или рванет как мина замедленного действия!

– Тогда не замедлит себя ждать, рванет, все равно капустник завтра, так что соперники опоздали, лавры наши, аплодисменты ваши, ну а девушки потом, – смеясь, произнес Седов.

– Шутник ты, Николай Третий, – процедил Вечерский. – Жизни не знаешь. Лаптем щи не хлебал. Я до этого места путь прошел от…

– Слышал, от сельского врача до… Как вы мне все тут надоели за год интернатуры, меня все учат от санитарки бабушки Зины до главного врача.

– Еще долго будут учить, так что не расстраивайся, ты только начинаешь входить в медицину и не знаешь, что у тебя должны быть руки и сердце чистые, как белый халат, – саркастически произнес Вечерский.

– Как белый халат? Что остается от доктора через двадцать лет – ничего, в лучшем случае – ветеран труда при выходе на пенсию.

– Разминка закончена, – произнес Горячев, стремительно вошедший в ординаторскую. – Всех вас, господа, во главе со мной вызывают в шестнадцать ноль-ноль в кабинет главного врача на местком.

– На ковер! За что? – вопросительно протянул Седов.

– Докапустничались! Пирожники. – Горячев развернулся и вышел.

– Мина сработала замечательнейшим образом, – тихо произнес Вечерский.

– Получается, что мы сами на ней подорвались, – грустно заметил Седов.

– Не бойся! У нас трансплантология на самом высоком уровне – любой поврежденный орган заменят безвозмездно в качестве научного эксперимента.

Вечерский хладнокровно посмотрел на часы.

– Осталось пятнадцать минут – можно и стакан чаю, как говорит Словин.

Кабинет главного врача состоял из четырех комнат: приемной с секретаршей, которая больше ведала подковерной канцелярией и знала все слухи по больнице, в большом кабинете стоял огромный дубовый стол с тринадцатью резными стульями и картинами северных пейзажей, дальше – комната отдыха и малый кабинет.

Секретарша Роза Карловна, отяжелевшая годами на аппаратной работе, с очками на переносице, на этот раз врачей отделения приветствовала настороженно и неприветливо.

– Что вы там ещё натворили? – она въедливо смотрела на Николая Седова. – Я вас всегда предупреждала, что вы добром не кончите своими шуточками.

Это больше относилось к врачу-интерну Седову, который имел обыкновение подшучивать над канцелярскими неточностями в приказах администрации. Она, как старшина роты, пристально оглядела внешний вид врачей и по селектору доложила главному, что все фигуранты происшествия прибыли. Он попросил её зайти в большой кабинет, она встала, выгнув подобострастно спину, взяла чистые листы бумаги и прошла вовнутрь, как нырнув в омут, плотно притворив за собой двойные двери, обитые кожей. В приемной потянуло сыростью.

Через три минуты она всех пригласила в зал.

За большим столом восседал местный комитет: заместитель главного врача Сергей Сергеевич, председатель местного комитета жена известного авторитетного чиновника Татьяна Юльевна, по вопросам соцкультбыта – уролог Игорь Петрович, и во главе стола, не поднимая головы, сидел главный врач Чернов, в прошлом несостоявшийся санитарный врач. Вести собрание захотела вездесущая Роза Карловна, но главный врач удалил ее из зала.