Михаил Андросов - Вольные упражнения (сборник)

Периодически перед глазами проплывали лица врачей. Они склонялись над Таней, прислоняли к её лицу, груди, ногам какие-то непонятные аппараты, делали уколы, ставили капельницы, растирали и массировали её тело, что-то, по всей видимости, делали с её ногами.

– Чувствуешь, я сейчас твою ногу поворачиваю? – доносился до слуха Тани вопрос.

Лишь едва заметный отрицательный поворот головы свидетельствовал о том, что Таня ничего не чувствует.

– А сейчас? Разве ты не ощущаешь, как я тебя уколол?

Вновь отрицательный ответ.

Таня даже не поворачивала головы в сторону врача, который совершал это действие. Взгляд её по-прежнему был устремлён в потолок. Зачем ей говорить что-то? Если бы она смогла почувствовать, что происходило сейчас с её ногами – она дала бы понять. А так… она не ощущала ровным счётом ничего.

– Ладно, – вновь звучал голос врача. – Завтра продолжим массаж. Нельзя допустить, чтобы началась атрофия.

Иногда Тане казалось, что она видит лицо своей мамы Натальи Евгеньевны с покрасневшими от слёз глазами. До неё долетали отрывки фраз, всхлипывания, стоны. Сон это был или всё происходило на самом деле, она не могла сказать. Да она даже не пыталась говорить что-либо. Губы её высохли, и начинало казаться, что сомкнулись они навсегда.

Она не реагировала и тогда, когда дрожащий голос мамы вопрошал её: «Танечка, доченька моя родная, ну как ты? Как ты себя чувствуешь? Что у тебя болит? Танечка, может, тебе принести что-нибудь завтра?»

Зачем эти вопросы и зачем отвечать на них, когда и так всё видно. И приносить тоже ничего не надо. Да и приходить тоже, в общем-то, не нужно. Зачем приходить? Чтобы смотреть на её переломанное тело? Что станет оттого, что кто-то будет приходить? Облегчение от этого явно не наступит. Пусть лучше все перестанут приставать со своими дурацкими вопросами о том, где у неё болит и что она чувствует в ногах. Болит у неё везде, а ног она не чувствует. Неужели непонятно? Однако каждый день повторялось одно и то же: всё те же вопросы, те же процедуры, те же лица перед глазами.

Когда изредка, подобно солнечным вспышкам, наступала ясность в сознании, в памяти Тани тотчас вставал тот злополучный день, те последние часы, после которых она оказалась здесь, в больничной палате. И тогда её бледное исхудавшее личико искажалось гримасой боли, но не физической, а более страшной боли – идущей из самой глубины души. И от этой боли лекарства уже не существовало. Заглушить её нельзя было никакими медикаментами, никакими уколами.

Всё получилось до невозможности нелепо и банально. Картинки того апрельского дня перелистывались в голове Тани подобно кадрам из знакомого с детства кинофильма.

В тот злополучный день началось всё ещё ранним утром, когда перед уроками несколько ребят из девятого «б» прямо перед окнами класса повесили на ветку дерева две разбитые куклы. На одну из них была наклеена фотография молодой классной руководительницы Елены Михайловны, а на другой кукле красовался портрет одноклассника Алексея Панова. За ним к тому времени уже устойчиво закрепилась репутация любимчика и даже любовника учительницы. Хотя точно никто в классе этого утверждать не мог.

Началась история отношений классной руководительницы и ученика давно, ещё до того момента, когда Таня появилась в школе. Судя по слухам, Елена Михайловна по собственной инициативе взяла Алексея Панова на поруки. За серьёзную хулиганскую выходку Панов чуть не попал тогда под уголовную ответственность. Многие тогда отвернулись от него, а классная руководительница, наоборот, помогла. Своим поручительством она сумела отмазать Алексея от милиции. Всему классу она объяснила, что мальчишка просто оступился, попал под воздействие дурной компании и больше ничего подобного не совершит. С тех пор и пошло заметное каждому ученику девятого «б» сближение молодой учительницы и Панова. Одновременно с этим Алексей как-то начал отдаляться от коллектива класса, взирая на других ребят свысока. Ещё бы, ему теперь явно сходили с рук опоздания и прочие оплошности, за которые любому другому ученику грозило бы как минимум дисциплинарное взыскание.

Так продолжалось уже несколько месяцев. Алексей Панов был молчалив и замкнут. В своём классе он больше походил на чужака, которого мало интересовала жизнь товарищей. Но Алексей от этого особенно не унывал. Всеми своими мыслями и секретами он делился с молодой классной руководительницей.

Они общались почти на каждой перемене, и после уроков их часто видели вместе.

Елена Михайловна была достаточно демократичным педагогом. Она редко когда повышала голос на учеников, напротив, старалась общаться с ребятами, как с товарищами, улыбалась, когда на уроке кто – то из учеников от пускал во всеуслышание очередную шутку, а иногда старалась шутить в ответ сама. Класс она воспринимала как единую большую и, как ей самой казалось, дружную семью.

Урок свой Елена Михайловна всегда спрашивала строго, но справедливо. А новый материал старалась объяснять как можно доступнее и всегда готова была повторить объяснение, если кто-то что-то не понял. Не удивительно поэтому, что успеваемость в классе по алгебре и геометрии – предметам, которые она вела – была высокой. За это её неоднократно хвалили на педагогических и партийных собраниях. Всё-таки это было первое классное руководство и первый опыт у Елены Михайловны. Представители администрации школы ценили её как молодого перспективного педагога.

Когда в начале весны, вскоре после восьмого марта, в классе появилась новенькая: стройная девчушка небольшого по сравнению со своими сверстницами роста, светленькими волосами длинною чуть ниже плеч и большими выразительными зелёными глазами, Таня Серебрякова, никто из класса не обратил на неё поначалу особого внимания. Вполне рядовой случай: в классе появился кто-то новый или, наоборот, кто-то выбыл. Но когда за вуч школы Валентина Николаевна, серьёзная женщина почтенного возраста, на первом же уроке представила Таню классу, ребята поняли, что эта девочка – весьма заметная и известная личность, во всяком случае, в спортивных кругах. Оказалось, что при своём юном возрасте и хрупком телосложении она уже была мастером спорта международного класса по спортивной гимнастике. И более того, Таня носила гордое звание чемпионки мира. Одноклассники восприняли тогда Танино появление в коллективе весьма неординарно и даже в чём-то скептически, но факт был налицо: новеньких учеников с таким статусом в девятом «б», да и во всей школе № 2 прежде не было.

Каким образом такая известная спортсменка появилась в самой обычной общеобразовательной советской школе в небольшом провинциальном городке, для многих учеников осталось загадкой. Сама Таня на эту тему не говорила, а Валентина Николаевна лишь кратко пояснила, что Серебрякова долгое время воспитывалась в одной из известнейших спортивных школ Москвы, а сейчас вернулась сюда, в свой родной город, который покинула почти десять лет назад.