Саша Канес - Вороньи игры

– Какая же я дура! – воскликнула я. – Я забыла, что мне в супруги достался инвалид. Раньше предполагала, что мой муж будет исключительно сильным и здоровым.

– Так и будет скоро! – ответил Саша.

– Ну-ну!

Мы направились на пост за горячим питьем и печеньем.

Полька встретила нас еще более злобно, чем полчаса назад меня одну.

– С вашего позволения, мы нальем себе что-нибудь, – чрезвычайно вежливо обратился к ней по-английски Саша.

Медсестра ничего не ответила. На секунду подняв глаза, она метнула на нас взгляд, полный раздражения.

Мы уже уходили с добычей, когда она выкрикнула нам вслед по-русски:

– То, что вас селили вместе, не значает, что вам разрешенные супружливые сношения! Врач дал указание: «Больным нельзя делать никакого секса!»

– Никакого?!

Я почувствовала, как к лицу прилила кровь. Господи! Как повезло этой идиотке, что мы с ней в этот момент оказались не вдвоем!

Саша понял, что сейчас может произойти, и буквально втолкнул меня в палату. Я смотрела на него, и мне было совершенно непонятно, что я могу рассказать о себе. Жизнь разделилась в моем сознании на две части – совсем незначительное или слишком личное. Наверное, то, что я рассказывала Саше в тот вечер, было слишком путано, сбивчиво и невнятно. Трудно рассказывать о собственной жизни, не впадая в патетику. Разумеется, жизнь человека, не достигшего двадцатилетия, представляется окружающим еще очень короткой. Но не стоит забывать, что из-за того, что мы не помним дня своего появления на свет, уже прошедшая часть жизни бесконечна и для десятилетней девочки, и для восьмидесятилетней старухи. Зато оставшийся кусок конечен для них обеих, а потому до животной тоски мал!

Настал отбой. Мы поняли это по тому, что выключили основное освещение, как всегда в десять вечера. Свет, исходивший от индивидуальных светильников на стенах, был, в отличие от потолочных плафонов, не бело-голубым, а теплым, желтоватым. Прикатили Сашину кровать, над его изголовьем не оказалось лампочки. Я увидела, что у него с собой есть несколько книжек, и предложила подкатить койку поближе к моей, чтобы ему тоже достался свет от моего ночника… И, вообще, мне захотелось, чтобы Саша оказался поближе.

Саше было неудобно нагибаться, и, главное, ему мешала скованность и боль в левой руке. Поэтому я сама нагнулась и сняла колеса его кровати со стопора. После этого подкатить койку куда надо не составило никакого труда. Выполнив эту нехитрую работу, я пошла в душ. Разделась и, немного подумав, отстегнула ошейник. Хватит! Хотелось помыться по-человечески. С непривычки собственная шея показалась мне слабой и какой-то уж чересчур длинной. Зато она почти не болела. Я встала под распылитель и включила воду. Какое счастье! Легко выдавив немного шампуня из укрепленной на кронштейне большой тубы, я с наслаждением намылила голову. По-видимому, я слишком сильно надавила на пластиковую емкость, и шампунь стек на кафельный пол. Я сама не поняла, в какой момент сделала неосторожное движение, но обе мои ступни внезапно скользнули по намыленному кафелю. Все из-за той же самой непослушной шеи я не сумела сохранить равновесие и со всего маху опрокинулась на пол, на раковину и на унитаз. Честно говоря, я не думаю, что произвела большой шум. Но Саша все равно услышал, что я рухнула, и уже через секунду влетел в душ. Думаю, что мало кто хотел бы предстать перед кем бы то ни было в таком виде. Абсолютно голая, я лежала спиной на унитазе, судорожно сжимая одной рукой край раковины. Другой рукой я пыталась прикрыться от Саши, прибежавшего меня спасать. Голова завалилась назад, а шейные мышцы не желали меня слушаться, из-за чего я вообще не могла вернуться в нормальное положение. Было немного больно и очень, очень обидно!

Оценив ситуацию, Саша моментально подхватил мою голову, а затем, действуя одной только правой рукой, подхватил меня, перевернул и положил себе на плечо. Я не успела опомниться, как оказалась в палате на кровати.

– Что ушибла, сломала? Где болит?

– Все ерунда! – ответила я.

Ушиблась я, конечно, всем, чем только можно, но ни о каких переломах речи не шло.

– Пусти! Я вернусь в душ и смою шампунь!

– Лежать! Не шевелиться!

Он самым настоящим образом прижал меня к кровати и не дал подняться.

– Сейчас мы тебя оботрем.

Я решила не сопротивляться. Кости целы, мозг не задет – это главное. А если он хочет благородно поухаживать за «падшей» в душе голой девицей, то на здоровье. Я даже перестала прикрываться – что мне, собственно, прикрывать!

Саша примчался с двумя полотенцами. Одно из них было влажным, а другое – сухим. Первым он стер с кожи всю мыльную пену, а вторым вытер насухо. Было приятно, но главного Саша не учел.

– А голова?

Действительно, пены в моих волосах уже не было, но они были совершенно мыльные. Саша сопроводил меня к раковине и поддерживал, пока я промывала голову душем. Всякое стеснение у меня окончательно прошло. И вообще, мне было приятно, как он меня держит и прижимает к себе. Настолько приятно, что ушибы вообще перестали ощущаться. Я прошлась по мокрым волосам полотенцем. При этом Саша бережно поддерживал мою шею. Потом мы двинулись назад в палату. Я уткнулась лбом ему в плечо и целенаправленно прижалась к здоровой руке грудью. Я помнила, как это в свое время подействовало на Костю. Сашина кровать была ближе, и я уже ее намочила, когда он затащил меня на нее после падения. Так что теперь кровать будет моей.

Вскарабкавшись, я перевела взгляд с Сашиного лица на куда более низкий уровень. И сразу же отметила, что даже в экстремальной ситуации я ему небезразлична.

– Ну, как ты теперь? – спросил он меня заботливо.

– Ничего! Все в порядке! Спасибо! Извини за беспокойство! – выпалила я и откинулась на подушки.

– Больше так не делай.

– Ага. Ты ж понимаешь: я это специально. Это у меня ежедневный моцион перед сном.

Он засмеялся.

Я осторожно потрогала его забинтованную руку.

– Тебе это не помешает?

Он удивился вопросу.

– Не помешает чему?

– Как то есть чему?! – с деланым возмущением воскликнула я. – Разумеется, выполнению супружеского долга!

– Не понял…

– Чего ты еще не понял? Ты что, не слышал, как эта стерва запретила нам с тобой заниматься сексом? – Я махнула рукой в направлении коридора. – Я не буду тигре, если послушаюсь подобных указаний. А ну, иди сюда!

Слава богу, что он не сопротивлялся. И даже наоборот! А то я бы окончательно уже решила, что мне на роду написано доминировать над мужиками.

Саша мне действительно очень, очень нравился. Хотя о том, что у нас получилось, а точнее, не получилось в тот вечер, можно снимать порнокомедию о половой жизни инвалидов. То есть все, что касается той части мероприятия, которая в популярной литературе слащаво называется «прелюдией», или, что еще мерзее, «предварительными ласками», получилось отлично. Я блаженно возлежала на высокой больничной кровати, пока мой сосед-супруг-однофамилец ласкал меня здоровой рукой и нежно целовал мое ушибленное о твердую сантехнику тело. Шею и прикрепленную к ней голову я настолько удачно разместила между двух поролоновых подушек, что неизбежные при подобных обстоятельствах шевеления проходили почти безболезненно. Но через некоторое время мне уже захотелось большего, и я недвусмысленно позвала его к себе.