Саша Канес - Вороньи игры

Честное слово, я много бы отдала, чтобы увидеть со стороны то, что произошло дальше! Правда, в тот момент я ужасно перепугалась, когда Саша попытался элегантно запрыгнуть ко мне, лишь слегка опершись на никелированный поручень, расположенный в ногах. Перекатив незадолго до этого больничную койку, я забыла поставить колеса на стопор. Поэтому Саша не смог удержать равновесие и, вместо того чтобы оказаться в моих жарких объятиях, грохнулся на пол, а я, голая и жаждущая продолжения банкета, быстро покатилась в противоположную сторону.

Ни я, ни Саша не успели до конца сообразить, что происходит. Двери палаты распахнулись от полученного толчка, и я вылетела в коридор. Противная медсестра клевала носом на своем рабочем месте. Пробудил ее сильнейший удар – мое спально-транспортное средство врезалось в стойку поста. Деревянная конструкция накренилась, и на голову надменной даме посыпались медицинские карты, коробочки с таблетками и одноразовые стаканчики. От боли в шее у меня из глаз посыпались искры. Но когда обезумевшая спросонья полька подскочила на своем месте и завопила: «Кур-р-р-в-а-а-а!», я чуть не кончила, захлебываясь собственным диким смехом! Интересно, все ли тигре склонны так смеяться при подобных обстоятельствах?!

На следующий день Сашу выписывали. Он улетал оперироваться в Германию. Незадолго перед отъездом его пригласили в административное крыло на какую-то конфиденциальную беседу. Вернувшись в палату, он никаких подробностей не рассказал, ограничившись обобщающим замечанием: «Чушь все это!»

Нам с моим невольным «мужем» и несостоявшимся любовником осталось только десять-пятнадцать минут на то, чтобы выпить по чашке кофе и попрощаться. Несмотря на вчерашний позор, а возможно, и благодаря ему нам обоим не хотелось прощаться навсегда. Я первая оставила свой телефон и адреса – почтовый и электронный. Наверное, девушке нескромно проявлять инициативу, но мне на подобные правила плевать. Я знаю, чего и кого я хочу, и готова выбирать сама. Я – тигре!

Разумеется, Саша тоже написал мне, как его найти. Визитки у него, как и у меня, не было, поэтому я записала телефоны и адреса в память своего мобильника.

Возникла странная пауза. Мы смотрели друг на друга и не знали, о чем говорить. Лепетать друг другу о внезапно нахлынувших чувствах? Нет, Это не про меня, да и не про него тоже. Вспоминать о том, как я ночью голая каталась по коридору? Пусть лучше об этом вспоминает медсестра и те, кто подглядывал за мной через приоткрытые двери палат.

И вдруг я вспомнила! Во всей самолетной истории было нечто, о чем я забыла, что просто вылетело из моей бедной ушибленной головы. И именно сейчас я осознала, что должна поделиться важной информацией.

– Саша! – Я поставила на тумбочку свой прощальный кофе и твердо посмотрела в зеленоватые глаза. – Я должна сказать тебе нечто очень важное.

Он просиял, подошел ко мне, приподнял здоровой рукой мой подбородок и поцеловал меня в губы.

– Говори! Но я все-таки скажу тебе первым, что люблю тебя.

Это было настолько неожиданно, что я, погруженная в новые мысли, отреагировала не совсем адекватным и наверняка не самым приятным для своего «псевдосупруга» образом.

– Да-да! Очень хорошо, что ты сказал это. Я тоже, разумеется, тебя очень… Но я другое хотела сказать…

– Романтичная ты!

Он отшатнулся и повалился в свое кресло. Я поняла, что не права, и попыталась обратить все в шутку:

– Не обижайся! Я никак не отойду после нашей с тобой страстной ночи!

При этих словах я демонстративно покрутила головой на несколько окрепшей, но все еще побаливающей шее. Мы оба засмеялись.

– Ну, давай, – вздохнул Саша. – Я повесил свои уши на гвоздь внимания.

– Я забыла сказать и тебе, и вообще всем, что знаю этого казаха.

– Что?!

– Ну, то есть не знаю, конечно, но видела один раз.

– Где?

Интересная штука – человеческое лицо! Вроде бы тот же самый Саша полминуты назад трепетно целовал меня в губы и весь светился нежностью, а теперь просто дознаватель какой-то. Глаза в щелочку, ноздри раздулись! Сыскной пес! Видел бы он себя и тогда, и сейчас! Вот я, как мне кажется, всегда одна и та же. Даже кончая не забываю, что я – тигре.

Я рассказала про свою поездку на подмосковный аэродром и про то, какое странное впечатление на меня произвел изуродованный восточный парень. Разумеется, я перекачала в Сашин мобильник и номер телефона своего инструктора, и все данные аэроклуба.

– И вот еще что!

– Да?

– Мне кажется, точнее, я уверена, что тот мерзкий тип, что был за рулем «Мерседеса» там, на аэродроме, также сидел в одном с нами бизнес-зале в Москве. Я не видела, чтобы они общались между собой… и мне это показалось странным…

За Сашей уже приехала машина. Водитель поднялся в отделение, чтобы помочь ему нести вещи. Вещей набралось неполная спортивная сумка, и Саша попросил водителя подождать две минуты внизу. Коренастый турок-таксист постучал ногтем по циферблату своих наручных часов и оставил нас одних.

Теперь уже я сама подошла к Саше и поцеловала его:

– И я тебя люблю… по-моему… – выдавила я несколько виновато.

– Постарайся в ближайшее время уточнить.

Мне не понравился его ответ. Похоже, он вышел из палаты, ощущая себя победителем. Ну и пусть, главное, чтобы я не была при этом побежденной. А этому не бывать!

Не рассчитывая на то, что Воронов обернется, я все же вышла в коридор, заполненный возвращавшимися с обеда больными. Миновав пост, Саша все же обернулся. И тогда я, еще раз вспомнив про наше ночное фиаско, распахнула ворот халата и повела плечами так, чтобы мои груди покачались на прощание. В шутливом смущении Саша прикрыл глаза и выбежал из отделения. Я смеялась вслед, пока в мою левую грудь не воткнулся своим длинным носом старичок в толстенных очках, заляпанных картофельным пюре. Сосредоточенно вытирая рот бумажной салфеточкой, подслеповатый дедок просто не видел, куда он бредет. А может, и видел…

Когда я уезжала из Бергена, моросящий дождь сменился невиданной силы ливнем. Теперь я наконец поняла, что местные жители называют плохой погодой, в отличие от обычной, по их мнению, хорошей. В качестве компенсации за пережитое я получила от авиакомпании билет первого класса до Нью-Йорка через Франкфурт. Российские перевозчики регулярные полеты в Берген не выполняли, и им было проще заплатить конкурентам за европейский транзит, чем тащить меня назад в Москву.

Во Франкфурт я прилетела в полдень. Вышла из «рукава» и направилась на пересадку в противоположное крыло огромного хаба. Шея уже совсем прошла. Я поступила совершенно правильно, что быстро избавилась от дурацкого ошейника.