Александр Бедрянец - Обратная случайность. Хроники обывателя с примесью чертовщины. Книга вторая. Новеллы

– А-а, ладно, пишите, пусть будет русский.

Но это ещё полбеды. Работница сельсовета была приезжей, и неопытной. Людей знала плохо, к тому же с дикцией у матери было неважно. Отсюда вышло недоразумение – вместо фамилии Дегтярь, Коле записали Диктор, хотя фамилии родителей скопировали правильно.

Коновалов сказал, что подобные вещи в те годы происходили не так уж и редко, когда зачастую творцами новых фамилий становились невнимательные чиновники.

– Вот есть у меня знакомый Чванов. Ну, что это за фамилия? Ведь ясно же, что это плохо написанное и неправильно прочитанное слово Иванов. Знал я двух родных братьев с фамилиями Чёрный и Чернов. И ещё двоих братьев, причём близнецов. У одного была фамилия Дуля, а у другого Дулькин.

Удивительно, но ошибку в свидетельстве Левитана не заметили. Дегтярей в селе знали, и никто внимательно документ не изучал. Лишь получив паспорт, Николай узнал, что он Диктор. Не шибко грамотные родители, узнав, что ошибку в паспорте нужно исправлять через суд, решили не канителиться. Мол, невелика цаца, пусть живёт Диктором. Простоватый и безответный Коля с этим смирился. Он и без того был последним парнем на деревне, а когда односельчане узнали его национальность и фамилию, то стало совсем худо. Его не признавали своим ни мордвины, ни чуваши, ни русские. Дело не в национализме, в селе люди жили дружно, просто это стало хорошим поводом для насмешек. По какой-то причине в армию его не взяли. Друзей не было, а девушки всерьёз его не воспринимали. От такой жизни он и начал выпивать. Однажды мужики зло над ним подшутили, налив вместо самогона какого-то суррогата, после чего он и стал Левитаном. Родители всё-таки нашли ему невесту, и женили на забитой сироте из соседнего села, где она из милости жила у родственников в качестве бесплатной золушки и няньки. Звали её Неонила, в просторечии Ненила, и она была старше его. Затюканная ещё больше чем Коля, она могла хорошо делать только одно – рожать детей. Сначала они хотели устроиться в её селе, но не прижились, и начались их скитания по стране. Левитан очень путано рассказывал, каким образом они оказались в станице.

К тому времени семья его была уже многодетной. Советское государство реально поддерживало такие семьи, и им выделили под жильё просторный дом на соседней Коновалову улице.

Порядки в этой семье были странные, и соседей шокирующие. Самым странным элементом была Ненила. Робкий характер, помноженный на малограмотность, порождал у неё редкую неуверенность в себе. Ненила дичилась людей, скользила тенью, ни с кем не разговаривала, а поначалу даже не здоровалась. Редко кто мог похвастать, что слышал её голос вообще. Однажды несколько соседских женщин не дали ей проскользнуть, прижали к забору, и пообещали, что если она не будет здороваться, то её поколотят. С той поры при встрече с соседями Ненила останавливалась, и в своей манере церемонно, с полупоклоном кивала головой. Дома она, молча хлопотала, при этом никогда не ругалась, никого ни о чём не просила, не командовала, и не делала упрёков, даже если всё вокруг было вверх дном. Каждый делал, что хотел, её ничего не касалось. Дети, обучаясь в школе, быстро превосходили её в развитии, и начинали относиться к ней покровительственно, хотя она была главной кормилицей. Питались они неважно, не голодали, но стол разнообразием не отличался. Жили на картошке, хлебе и молоке. Ненила работала в колхозе дояркой. Молоко таскала с фермы, а заработанные деньги шли на покупку хлеба, который закупали сразу мешком.

Несмотря на внешне захудалый вид, у Ненилы было железное здоровье. Никто не помнит её хворой, или просто в недомогании. О степени её забитости говорит один случай. Однажды утром она пришла на работу бледная, и едва стоящая на ногах от слабости. Доярки стали её ругать, мол, зачем больная припёрлась на работу. Ответ их ошарашил. Ненила сказала, что она не больная, а просто ночью родила девочку, и к вечеру слабость должна пройти. Женщины всякое видывали, но такой патриотизм вогнал их в шок. Они уложили Ненилу в бытовке и вызвали скорую. Медики тоже были шокированы, и вместе с малышкой забрали её в больницу. Заведующий фермой ругался, мол, только первобытных ему не хватало, но видя бестолковость Ненилы, сам помог ей оформить хотя бы послеродовой отпуск. О том, что он полагается роженицам, Ненила не знала. Однако, дня через три, слегка окрепшая, она вышла на работу. Причина была проста – дома не было молока, и все сидели голодные.

Однажды кто-то спросил у Левитана,

– Сколько у тебя детей?

– Да, не то семь, не то восемь.

– Ну, ты даёшь Левитан! Не знаешь точно, сколько у тебя детей?

С характерным «оканьем» ответ вошёл в поговорку,

– Много настрогал, однако. Всех не упомнить!

У Левитана было семь дочерей и один сын, родившийся предпоследним. Он был точным повторением Коли Диктора в детстве. Девочки были некрасивые, но здоровые. Несмотря на скудное питание, они были румяные и наливные как яблочки. Брали они скромностью и непритязательностью, а потому в девках не засиживались. Простые крестьянские парни брали их замуж невзирая на полное отсутствие приданого, и не жалели об этом. Жёны из них получались нормальные. Правда отмечали, что в семейной жизни они были излишне чистоплотны, скаредны, и как одна не желали навещать родителей. Но это было вполне объяснимо.

В этом плане не повезло второй по счёту Валюхе. Она как бы зависла на стадии свадьбы. Ей было ещё пятнадцать лет, когда одноклассница, у которой брат сидел в тюрьме, подговорила её написать ему письмо, чтобы он, мол, не скучал. Завязалась переписка. Через год паренёк освободился и пришёл к Валюхе, но увидев её семью, испугался и сбежал. Он написал об этом случае приятелю в колонию, но тот оказался не таким привередливым. Он попросил адрес Валюхи, написал ей письмо, а после отсидки приехал, и они сыграли свадьбу. Свадьба была по упрощённому варианту – без Загса, и вообще без всяких ритуалов. За счёт жениха был собран стол для всей семьи. Левитан с новоиспечённым напились, а остальные, будучи непьющими, наелись. Деньги быстро кончились, и паренёк в наколках загрустил. Этот незадачливый альфонс и не думал увозить девушку в свои края, он просто хотел пожить на халяву у сельской дурочки. Это легко удалось. Относились к нему хорошо, работать не заставляли, воровать тоже, и кормили. Но мечтал-то он не о жизни в бедламе и меню из молока и хлеба. Убедившись, что в этой семье поживиться чем-либо нельзя в принципе, через неделю он испарился. Но последователей у него оказалось достаточно. Валюхин адрес среди зеков пошёл по эстафете, и с небольшими вариантами всё повторялось, но больше месяца у неё не выдерживал никто. Валюха приобрела репутацию, исключающую нормальное замужество. В перерывах между заезжими женихами, присватывались и местные, но таких отпетых было немного. Валюха тоже работала дояркой, и однажды родила неведомо от кого девочку, которая росла в семье на общих основаниях. Поражал неиссякаемый Валюхин оптимизм. Несмотря на годы, и даже десятилетия разочарований, она с каждым знакомством искренне верила, что вот Он, наконец, вторая её половинка. Со временем к этим свадьбам привыкли, и находили в них свои плюсы – Левитан в выпивке, остальные в еде, и привыкла даже милиция. Если по плану у них не хватало преступника, то они просто приезжали и забирали очередного Валюхиного мужа.