Сергей Усков - Русская ось колеса Сансары

– Ты увлек незнакомой темой, дружок! Ты говоришь интересно – проверим: так ли на самом деле… Знаешь, у тебя приятный голос: тембр, интонация, спокойствие и мягкость, но я чувствую, что у тебя есть сильная воля… хотя она чем-то скована, ты не проявляешь себя до конца. Мне это становится даже очень интересным. Скажи, откуда у тебя такие познания в музыке? Ты, случаем, сам не музыкант?

– Немного играю на гитаре. Знаю нотную грамоту. Музыку люблю, ну и, соответственно, интересуюсь творчеством тех, кто в этом гениально преуспел. Как говорится, уж если за что-то браться, так за лучшее.

– В том числе и за девушек, не так ли? – она озорно улыбнулась. – Есть у тебя девушка?

– Была…

– Что значит – была? Умерла, убили?

– Нет. Просто пропала. Разошлись дороги. Даже не знаю, где она сейчас.

– Не беда: дороги сходятся и расходятся, и даже параллельные линии пересекаются… Забыть никак не можешь?

– Не могу.

– И правильно. Ничего нельзя забывать. Но и путать прошлое с настоящим тоже нельзя.

– Это в каком смысле?

– В смысле: очнись на мгновение, ведь оно прекрасно и больше не повториться! – Лера тряхнула волосами, и ее аромат окружил Васю, проникая во все его щелочки.

В фойе Филармонии было многолюдно. Лера взяла Василия под руку, и они стали неторопливо прохаживаться в сверкающем свете старинных хрустальных люстр по широким вестибюлям, устланными немыслимо антикварными на вид ковровыми дорожками. Стены в резных канделябрах, подобие колонн вносило оттенок помпезности и значимости творимого здесь действия. Художественно исполненные стенды, повествующие о музыкальной жизни с царских времен и поныне, рождали странно волнующее ощущение причастности к этой высшей духовной ипостаси – музыке, пронизывающей все времена.

– Слушай, здесь интересно, – восторженно обмолвилась Лера. – На мой взгляд, это клубное сообщество. Очень много cap и абрамов. Смотри, многие здороваются вежливым поклоном. Какие-то короткие разговоры, улыбки. Смотри, у большинства дам настоящие драгоценности! Вон та ходит с бриллиантовым колье… А какие шикарные платья! Это что, парад мод? Приехали себя показать, проветрить дорогие наряды. Что же ты раньше не сказал, я бы оделась в вечернее платье получше.

– Разве может быть еще лучше? – Вася искренне удивился и, приостановившись, окинул взглядом свою спутницу. В легком, как туника, голубом одеянии она, казалось, вышла из гримерной волшебницей-феей. Вышла поискать, на кого бы обрушить свои чары. Густые волнистые волосы пепельного цвета стекали далеко по спине, подчеркивая наготу хрупких плеч и тонкой изящной спины. Вспыхивающий огонь в ее магических глазах сопровождался трепетом наполовину обнаженной, напрягшейся в сладостном предвкушении, высокой девичьей груди. Плавная поступь стройных ног была умопомрачительно грациозна, словно шла она по раскаленным углям мужских взглядов.

– Ты – красивая… бесподобно!

– Я могу быть еще красивее! Положи руку мне на талию. Мне так приятнее, да и глазеть на нас будут поменьше. Мы будем как влюбленные… хотя я в любовь не верю!

– Почему? Я напротив – верю.

– Я допускаю любовь с первого взгляда, как исключение. Потому что в этом случае любовь приходит неожиданно, как дар свыше, и раздумывать некогда и нельзя. Разные там ухаживания, цветы, встречи-провожания говорят лишь о том, что время упущено, что идут поминки по любви, но никак не ее развитие. Или говорят о том, что люди привычкой приучают себя друг к другу. Это скучно, это не любовь…

Был дан второй звонок, и Вася препроводил Леру в зал. Под аплодисменты вышел дирижер, и началось то самое музыкально-театральное действие, о котором в стремительном автомобиле увлеченно рассказывал Вася.

Лера слушала с обостренным вниманием, с каким-то милым сосредоточением. Ей самой хотелось что-то понять и уяснить в музыке, которой полтора века. Она горячо аплодировала и несколько раз крикнула «браво». Было все так, как рассказал Вася. Классическая музыка – точно книга символов, бездна знаний и знаков высших истин.

После заключительного аккорда, когда все еще звенели фанфары праздника, полный зал в поразительном единодушии подхватил жизнерадостную концовку собственным ураганным аккордом бьющихся друг о друга ладоней, и мощная волна ликующих возгласов волнами кружилась по залу, набирая силу, и затем лавиной неслась на сцену. Лера вдруг поцеловала Васю, отстранилась, улыбнулась и сказала, как могла громко:

– Спасибо!

В машине Лера пояснила благодарный поцелуй, откинувшись на спинку сидения и умостившись в его правильную и тщательно подобранную ортопедическую форму:

– Если бы не ты, я бы не пошла на подобный концерт. У меня были другие стереотипы понимания классической музыки. Я рада, что ошибалась: это не скучно. Но здесь надо думать, что-то интуитивно соображать.

– Тебе противопоказано думать и размышлять в нерабочее время?

– Смеешься?! Считаешь, если шпильки на туфлях в десять сантиметров, значит, мозги куриные?

– Да нет же! Хотя это удивительно.

– Кстати, подержи эти туфли. В машине я одеваю другие, для удобства управления: мы же поедем быстро! Можешь засекать время: ровно через полчаса ты будешь стоять у дверей своей квартиры. В бардачке пакет – туфельки положи в него, а мои коронные кроссовочки всегда под моим сидением… Так что из стильной красавицы я сейчас превращусь… сейчас превращусь… думаешь – в кого?

– В ведьму!

– Угадал!.. Что-о-о!? Что ты сказал?!.. А вообще-то, как ты посмел такое сказануть? Я – ведьма!? Ты хочешь меня оскорбить?.. В первый же вечер оскорбить? Ты хочешь, чтобы этот вечер стал последним?

– Нет, нет-нет. Неверное слово вылетело. Прости. Ты – волшебница. От тебя исходит магическая сила.

– В самом деле?

– Я это даже кожей чувствую, с закрытыми глазами.

– Проверим сейчас, как ты покоришься моей воле, – она повернулась к нему, обратила свои глаза в его глаза и долгую минуту собирала и прессовала во взгляде свои тайные мысли, выискивая брешь в его внутренней защите, затем слегка улыбнулась и царственно протянула руку, через которую также шла ее воля.

Василий, завороженный сиянием глаз чародейки, наклонился и коснулся губами длинного среднего пальца с нанизанным, сверкающем в полутьме перстнем. Лера резким движением вонзила ноготок чуть повыше верхней губы – и капелька крови обагрила и ноготок и губу.

Боли не было. Странный привкус крови опалил горло.

Лера с той же улыбкой поднесла ноготок к своим губам и размазала капельку крови по алому рту, поверх блеска помады. Затем она снова поднесла палец к месту укола. Губы зашептали странные непонятные сочетания слов – ранка на губе мгновенно сомкнулась и алый рот, шептавший заговор, вернул прежний влажный блеск.